– А вам убивать людей не совестно? – спросила Хеледика.
– Мы уже все решили по-хорошему, нашелся для нее жених. Богами и псами клянусь, мы не принесем ее в жертву на алтаре Ийжу и Мусу! Верните ее нам.
– Конечно, не принесете, потому что нет никаких Ийжу и Мусу. Для чего вам понадобилось это представление?
Староста еще больше побагровел и слегка дернул подбородком, словно хотел взглянуть на шагавшего рядом мужчину, но удержался. Не в курсе он, для чего. Ему за это заплатили, и не его ума дело, какую цель преследуют наниматели.
Обладатель шляпы с пером определенно не был сурийцем, несмотря на характерно подстриженную темную бородку. Военная выправка, немолод, взгляд из-под полей оценивающий, бывалый. Как будто не маг, но у него мощные амулеты.
– Капитан Начелдон? – обратилась к нему Хеледика по-ларвезийски. – Бывший капитан Начелдон, заочно разжалованный за предательство и сговор с врагами.
Сердце на миг сбилось с ритма, когда она назвала эту сомнительную личность по имени. Капитану Начелдону что-то известно о заснеженной тропе. Кто-то однажды об этом сказал... Но кто и когда, Хантре никак не мог вспомнить, да и не важно, потому что в Сонхи он дома, вдобавок не до того сейчас.
– Я, милая барышня, отставной капитан, и в отставку вышел давненько, после того как честно отслужил в колониях, – отозвался тот, кого изобличили, тоже на чистейшем ларвезийском. – В чем меня обвиняют, пусть сначала докажут.
– Обвиняют вас в том, что сейчас вы служите вурване Лорме, и доказательства у Ложи есть.
– Да что вы говорите, милая барышня, про Накопители-то небось знаете правду? Не судите других, не поглядевши на тех, кому служите сами. Тоже ведь продались с потрохами за шкурную выгоду.
– На государственной службе люди разные, есть хорошие, есть недостойные, я видела тех и других. Но вы-то на побегушках у кровопийцы, которая только и делает, что убивает людей, и при этом старается причинить им побольше страданий. Милый разжалованный капитан.
Последние слова Хеледика произнесла в точности с той же интонацией, с какой Начелдон называл ее «милой барышней». Мужчине это не понравилось, его взгляд потяжелел – словно сейчас пустит в ходу кулаки. Однако же он ничего больше не сказал и не двинулся с места.
Руджадил заметно нервничал, выглядел недовольным, на его набрякшем лице читалось «эх, зря вы меня в это втравили». Должно быть, ему наобещали, что все пройдет как по маслу, а потом щедро заплатят, но на деле получилось не так, как сулили заказчики.
Чирван переминался с ноги на ногу, дыхание сбилось, на лбу капли пота, но это не мешало ему с вожделением смотреть на Хеледику.
«Этот скоро умрет, – мелькнуло внезапной вспышкой. – И… и кажется, убью его я».
От этой мысли Хантре прошило коротким ознобом: как будто он не просто убьет, а сделает что-то запретное.
Самой невозмутимой в этой компании была стекольная ведьма Ламенга Эрзевальд. Грубоватое лицо тертой жизнью авантюристки затенено полями шляпы, мочки ушей оттягивают серьги – грозди красных бусин. Ей дает силу цветное стекло – желтое, красное, зеленое, коричневое, и она запаслась им с лихвой: лента на шляпе усыпана стразами, куфла и штаны расшиты стеклярусом, наверняка есть и в потайных карманах. Этого достаточно, чтобы она могла схлестнуться в поединке с сильным магом. А он сейчас не настолько силен, как до нангерских приключений. Зато с ним песчаная ведьма.
– Сударь, отдайте нам эту девушку, – голос Ламенги звучал миролюбиво и рассудительно. – Жениться не захотели, так зачем она вам?
– Доставлю ее туда, где ей окажут помощь.
– Мы сами о ней позаботимся. А ежели хотите ее забрать, женитесь, как вам раньше было предложено.
– Зачем?
– Что вам за интерес до чужих житейских дел? Попросили вас выручить деревню, вы не захотели – что ж, всяк сам себе хозяин. Разойдемся в разные стороны, только девушку отдайте, а то нехорошо получается.
– Так она тоже себе хозяйка. Сейчас она зачарована, и мы собираемся решить эту проблему, – он сумел произнести это ровным голосом, несмотря на проходящие по хребту волны дрожи.
– Сударь, мы в Суринани, в этих краях которые невольники, те себе не хозяева. Езжайте в просвещенную страну и там об этих материях толкуйте, а здесь вас не поймут. Для них дурная собой девушка – грошовый товар, и ничего не попишешь.
– А если она грошовый товар, что вы так распереживались? – вмешалась Хеледика. – Давайте, мы за нее заплатим, и вы от нас отвяжетесь. Сколько там грошей вы потратили?
Эдмар еще до Шибевата передал им через кладовку денег. Но если бы все решалось так просто…
– Мы сами готовы вам заплатить, – с напором, как рыночная торговка, возразила стекольная ведьма. – Нам лишь бы уладить это дельце полюбовно да разойтись, нет же вы уперлись… Какая сумма отступного вас устроит? Чирван, доставай кошель.
Чирван шагнул вперед косолапо и нетвердо, словно у него колени тряслись, и сунул руку в висевшую через плечо сумку с истрепанной бахромой.
Уловив опасность – не оттуда, откуда ждал – Хантре успел выставить магический щит, и тут стекляшки на шляпе Ламенги все разом сверкнули, да так, что его буквально ослепило.
Щит прорвало насквозь, и в следующий момент он истаял. Или, скорее, полыхнул и сгорел в мгновение ока. Рядом вскрикнула Хеледика.
Перед глазами плавали цветные круги, Риии уцепилась крохотными коготками за правую лопатку и как будто пыталась что-то ему сказать… Ага, понял: это пламя ей неподвластно.
– Они использовали огонь Анхады, – с холодной яростью бросила песчаная ведьма. – Мой песок пропал. Надеетесь, это сойдет вам с рук?
– Не всегда же, милая барышня, на вашей улице музыка да гульба, – с торжеством отозвался капитан Начелдон.
Плохо. Олосохарский песок уничтожен пламенем, добытым из огненной реки Нижнего мира, а без него песчаная ведьма за пределами великой пустыни колдовать не может. Сейчас она обыкновенная девушка без магических способностей, и если раньше они вдвоем защищали Омлахарисият, то теперь он должен в одиночку защитить двоих.
Несмотря на резь в глазах, Хантре сумел кое-что разглядеть. На земле валялся небольшой глиняный сосуд с треснувшим горлышком – видимо, его-то и достал из сумки Чирван, сорвал печать, швырнул в Хеледику. Та стояла рядом с Омлахарисият, и песок под стельками второй пары обуви тоже выгорел, превратился в стеклянистое крошево. Подвластно ли это крошево стекольной ведьме? Если оттенок желтоватый, то подвластно.
Пламень Анхады почти не оставляет ожогов, зато магию изводит без остатка. Те материальные предметы, которые содержали в себе что-либо волшебное, тоже могут частично пострадать.
Зрение кое-как сфокусировалось, и он увидел, что одежда обеих девушек превратилась в лохмотья, парусиновые ботинки тоже в плачевном состоянии. Капитан Начелдон глядел на них со злорадной ухмылкой, Руджадил – с явным облегчением: все ж таки сила на стороне его нанимателей. Чирван жадно уставился на Хеледику, разве что руки к ней не тянул.
– Сами видите, сударь, не выиграть вам эту партию, – Ламенга говорила сдержанным тоном, как будто давая понять, что совсем уж рассориться она не желает (а то мало ли, как в дальнейшем все повернется). – Омлахарисият мы заберем.
Она не только ослепила его вспышкой, заодно еще и навела какие-то чары, из-за которых он чувствовал себя оглушенным. Применить сейчас боевое заклятье или, на худой конец, просто ударить импульсом – все равно, что поднять онемелыми руками тяжелую гирю. Не получится. Прямо сейчас не получится. Сколько ему понадобится времени, чтобы прийти в себя – час, полтора часа?
Зачарованная девушка шатко двинулась вперед: стекло под стельками ее рваных ботинок по велению ведьмы заставляло ее переставлять ноги, как марионетку. Хеледика схватила ее за руку, а Чирван воспользовался поводом, чтобы схватить Хеледику.
Он шагнул вбок, заходя парню за спину. Оглушило его только в магическом смысле, двигаться он мог с нормальной для себя скоростью. Глаза болели и слезились, но это не помеха.
Ламенга не придала значения его маневру. Тем лучше, если противник отвлечется на потасовку, не имеющую отношения к предмету спора.
– Отпусти ее.
Ощутив лезвие ножа у горла, Чирван выпустил песчаную ведьму. Хантре отступил, рванув его за собой, а потом одним ударом рассек сонную артерию и негромко, но внятно произнес четыре слова.
Он действовал, как автомат. Выполнял программу, которую сам же и составил, на время отключив свои обычные чувства и реакции. Вернее, эту программу выполняла так называемая Черная Вдова – одна из его «малых личностей», или «малых сущностей». Когда-то сформировал ее, потому что было очень нужно, но это было еще до Сонхи, и он давно о ней забыл. А сейчас вспомнил, потому что другого выхода не осталось.
Ламенга оторопела. Потрясенный Руджадил застыл, как истукан. Начелдон вытаращил глаза и сделал осторожный шажок назад.
Одна Хеледика не растерялась: вцепилась в Омлахарисият и поволокла ее за собой, через мгновение обе оказались за спиной у Хантре.
Ее отпустили без проволочек. Как выяснилось, группа Горвена заблудилась неподалеку от Сузейма – городка, до которого добрались на следующий день. Поскольку «Ментальные почтальоны» вновь заработали, Горвен еще в пути связался с кураторами и доложил о происшествии, а те связались с абенгартским начальством. Амулетчица-службистка, прогневавшая Неотступную – это чревато возможными проблемами при выполнении заданий, так что Хенге было предписано совершить паломничество в монастырь Золотых Ящериц и «уладить этот вопрос».
Разрешили взять с собой стандартный арсенал, необходимый для выживания в джунглях. Еще и Горвен кое-чем с ней поделился, вдобавок засыпал наставлениями – лишь бы ничего не забыть и в нужный момент вспомнить.
Остаток дня в гостиничной хижине с окном на лягушачий пруд Хенга потратила на то, чтобы покрасить волосы. На висках опять пробилась седина, и пробор как будто солью посыпали: сразу видно, что вовсе она не рыжая. Зато нынешней покраски хватит надолго. В одной из деревушек, избавленных от увхо, ей подарили корешок бугги. С полмизинца, на один раз.