В-четвертых, Омлахарисият – не настоящее имя, это Крелдон заявил с полной уверенностью. Если б узнать, какое имя было дано ей при рождении, появились бы шансы снять «вуаль». Но концы теряются на керетском рынке, и то при условии, что в деревушку ее привезли оттуда – возможно, это не так.
Ее забрала к себе Марченда, поселившаяся по соседству с Шеро, в переулке Винных Груш. Если туда сунутся прислужники Лормы, им не поздоровится: эта добродушная с виду пухлощекая тетушка с седыми буклями – боевой маг изрядной силы. Из так называемых «ущербных магов», как и Крелдон с Орвехтом. Впрочем, сие уничижительное название кануло на свалку времен заодно с Накопителями.
Наблюдать за Омлахарисият будут студентки-магички, проходящие практику под руководством коллеги Фимонг. Зинта велела через каждые два часа наносить на лицо пациентке мазь от воспаления и зуда: симптоматическое лечение – все же лучше, чем ничего.
Хеледика проводила их до кареты, и Суно с крыльца услышал, как Марченда негромко произнесла напоследок:
– Ты умница, я на твоей стороне. Больше ничего не скажу, разве что сама захочешь поговорить.
– Но… Хантре и не собирался на ней жениться, а я не собираюсь замуж, даже за него, – отозвалась песчаная ведьма, как будто в некотором замешательстве.
Когда карета выехала за ворота – зачарованной девушке пешком по городу лучше не разгуливать, даже если идти всего ничего – ведьма медленно направилась к крыльцу с задумчивым выражением на лице. В дверях разминулась с Крелдоном.
– До завтра, коллега Суно. Завтра на совещании увидимся, ежели раньше ничего не случится. Свадьбу-то когда справлять собираетесь?
– Не будем сильно откладывать. Думаю, восьмицы нам хватит на приготовления? – он взглянул на Зинту, та согласно кивнула.
– Мой вам совет, держите это дело в тайне, чтоб коллега Аджимонг не пронюхал.
Суно внутренне содрогнулся и на всякий случай сотворил отводящее заклятье.
Очнулся, как будто выплыл из стылого омута.
Первая мысль: случилось что-то плохое.
Потом вспомнил, что оно не само случилось – это он совершил кровавое жертвоприношение.
И вторая мысль: могло случиться что-то похуже, однако этого удалось избежать.
Вопрос, где он сейчас? Комната с зашторенным окном. Старая мебель, высокий потолок с лепным карнизом, повторяющийся геральдический орнамент местами растрескался и осыпался. Не Хиала. И не Лярана. Уже хорошо.
Скрипнула дверь, и в поле зрения появилась Хеледика.
– Ты пришел в себя?
– Вроде бы. А она?..
Когда вспомнил об Омлахарисият, в области сердца на секунду возникло болезненное ощущение.
– Она у госпожи Марченды, с ней все в порядке, хотя расколдовать не удалось. С нами обеими все в порядке. Та, которую ты позвал, брала только у тебя, нас не тронула, как обещала.
– Где мы? И как мы здесь оказались?
– Нас доставили в парк около дома господина Эдмара на улице Черных Вишен. Ты потерял сознание, а я послала мыслевесть своим. Мы в гостях у достопочтеннейшего господина Шеро.
– Понятно.
Темный ледяной омут никуда не делся, окружает со всех сторон – вровень с кроватью.
– Послушай, что я скажу, – с напором заговорила песчаная ведьма. – Ты спас нас. Меня они тоже просто так не отпустили бы. Это я уничтожила магическую силу ожерелья, которое позволяло Лорме сохранять человеческий облик, и все об этом знают. Ламенга Эрзевальд говорила, что нам дадут уйти, но ей верить нельзя, она вроде Чавдо Мулмонга, что угодно наобещает и обманет. Они бы никого из нас не отпустили. А парень, которого ты убил, вряд ли племянник Руджадила – это был маг из прислужников Лормы, Акетис ему судья. Из них только староста – обыкновенный жадный дурак, ну, так ему ты ничего плохого не сделал. И еще… И я рада, что ты оказался там не один, а вместе с нами, потому что ты поступил так ради нас. А ради себя – не стал бы, и они бы тебя захватили. Я же тебя достаточно знаю. Не мучайся из-за того, что ты позвал кого надо, и нас оттуда вытащили, а лучше поскорей восстанавливай силы. Меня зовут, я должна идти, но ты не забывай о том, что ты убил одного конченого подонка и спас нас троих.
Когда она вышла, Хантре откинулся на подушку. На лбу выступила испарина, голова кружилась, любое движение давалось с усилием.
А Хеледика, прикрыв за собой дверь, подумала: «Не троих ты спас, а четверых. Но об этом я тебе не скажу. А сам не узнаешь, хоть ты и видящий, об этом я позабочусь. Я все-таки сделала то, что мне велела бабушка Данра и посоветовал сумасшедший поэт… Я песчаная ведьма, мне можно».
День начался с плохих новостей. Хотя когда это для Куду и Монфу день начинался по-хорошему? Из той своей жизни, когда они были учениками Унбарха, они тоже не могли припомнить ничего радостного.
Плохие новости заключались в том, что в гостиницу с утра пораньше примчалась сияющая Фламодия-Флаченда и сообщила:
– Он согласился со мной поехать! Теперь он увидит… Ох, как я волнуюсь, вы бы знали!
Разумеется, ей не сказали, что для Тейзурга приготовлена ловушка. О ковре с сюрпризом она знала, помогала его закапывать и маскировать, используя свою бобовую магию, но ей наплели, что едва она ступит на этот ковер вместе с кем-то другим, как ее спутник тут же прозреет и оценит все ее скрытые достоинства: и неброскую нежную красоту, и незаурядный ум, и благородное сердце, и чарующее скромное обаяние… У него словно пелена с глаз упадет, и он поймет, что перед ним истинная драгоценность.
Про драгоценность ввернул Куду, когда два злосчастных интригана изображали перед Флачендой, что у них «пелена с глаз упала». Ковер они якобы купили вскладчину у сурийского торговца артефактами – специально для нее, потому что она отнеслась к ним по-доброму, и они хотят ее отблагодарить.
Попросили девушку первой наступить на краешек ковра: тогда, мол, он ее «запомнит», и его волшебство будет направлено на то, чтобы раскрывать для других людей ее достоинства. Иначе бобовая ведьма, пораскинь она хоть чуток мозгами, задалась бы вопросом, почему это волшебство действует только в одну сторону.
Флаченда мечтала о том, чтобы Тейзург оценил ее и влюбился, и наконец-то упросила этого изверга посетить вместе с ней оазис возле Ирбийских скал.
– Мы туда завтра собираемся! – с гордостью выделив это «мы», сообщила она помертвевшим от ужаса собеседникам. – Я расскажу ему про вас, и я уверена, он вас расколдует! До сих пор не получалось поговорить, но я об этом не забыла. Только я так волнуюсь, как будто мне экзамен в школе сдавать, а я ничего не выучила…
Флаченда окончила в Аленде школу для одаренных девиц с ведьмовскими способностями. Куду и Монфу, изо всех сил демонстрируя восхищение, принялись наперебой выражать уверенность, что она все сдала на «отлично».
– На «хорошо», – смущенно потупившись, вздохнула девушка. – Потому что сильно волновалась и запуталась…
– Я тоже волнуюсь, – едва ли не всхлипнул Куду, когда она ушла.
– И я, – подхватил Монфу, ответив ему несчастным взглядом. – Вдруг даже у такого могущественного мага, как князь Ляраны, не получится нас расколдовать? Что тогда будет…
Думали-то оба о другом: что, если Тейзург догадался о заговоре и попросту с ними играет, что, если он сумеет разорвать вплетенные в ковер чары, что, если осуществлению их замысла помешает какая-нибудь непредвиденная случайность?
Весь день прошел, как в мучительном кошмаре, насланном зыбелиями-снаянами, а с наступлением темноты двое засланцев выбрались из города и отправились к Ирбийским скалам. Подневольный маг Лормы прислал мыслевесть, что госпожа ими довольна, им приказано спрятаться в оазисе и ждать развязки, туда же явятся слуги госпожи из народца. Если все закончится, как задумано, их вознаградят, и после этого они будут свободны.
Куду и Монфу шагали в потемках, заметая за собой следы с помощью нехитрого заклятья. Ночи в Олосохаре холодные, но колотило их не от холода, а от страха.
И госпожа Надоеда туда же, фыркнула Венша, наблюдая за удаляющимся порожним поездом.
Рельсы весело подмигивали солнечными бликами, грохочущий состав катил втрое быстрее обычного: в головной вагон к амулетчику-вагоновожатому забралась лекарка Ринальва и велела гнать вовсю – в каменоломнях кому-то нужна ее помощь. Могла бы и бегом, используя «летящий шаг» служительницы Тавше, но отчего же не проехаться?
Венша снова фыркнула. Вчера вечером опять с этой нудилой поругались. Кваржек, пострадавший молодой художник из Бартоги, начал более-менее членораздельно разговаривать – ну, и выложил лекарке, что целовался с госпожой Харминой. Испытал неизведанное прежде наслаждение, но беда в том, что язык у нее оказался нечеловеческий, сплошь в колючках. После такого признания Ринальва несчастного пациента только что не побила, а потом примчалась во дворец, чтобы высказать все, что она думает о развлечениях окаянной демоницы.
Тейзург благоразумно спрятался. Тунанк Выри в панике шмыгнула на изнанку. Харменгера промурлыкала: «Ну-у, Кваржек ведь сам захотел, а он очень милый, и я не устояла...» – после чего тоже ретировалась с глаз долой.
А дама Веншелат прятаться не стала и давай насмехаться, но дала деру, когда оппонентка взялась за рукоять своего священного кинжала. Жуткая штука, амуши одной царапины хватит, чтобы превратиться в пучок травы. «Ты мне еще попадешься», – процедила ей вслед Ринальва. Похоже, теперь они лютые враги – но ведь у влиятельной придворной дамы должен быть хотя бы один заклятый враг?
Сейчас Венша шпионила не за этой скучной святошей, а за парой всадников, тоже направлявшихся в сторону Ирба. Тейзург и Флаченда отправились в оазис верхом на оседланных тварях из Нижнего мира – те напоминали носорогов в шипастых костяных латах, только вместо рогов на их безглазых мордах торчали ветвистые наросты, как будто покрытые кристалликами соли. Дуреха делала вид, что ничуть их не боится, хотя у самой поджилки тряслись. Твари плыли бок о бок, словно два корабля – эх, тоже бы прокатилась!