Дирвена бросило в жар. Наугад брякнула?.. Или знает?..
– Шлюхи поиметые, кому вы нужны! – выдавил он по-овдейски осипшим от ярости голосом и, не совладав с собой, вмазал по их столику «Медным кулаком». Вполсилы, но этого хватило, чтобы оставить на скатерти месиво из десертов и осколков.
– Ну вот опять… – с досадой процедила Лимгеда. – Чем мы прогневали Двуликую? Сначала та щучья барышня в Мадре, а теперь еще это недоразумение… История повторяется!
На мгновение Дирвен опешил. Глодия рассказывала о своей стычке с двумя овдейками-амулетчицами в сакхандийской харчевне, вовсю хвасталась, как она их проучила. «Щучья барышня» – это наверняка про нее! И он теперь на тех же самых нарвался…
Этого мгновения им хватило, чтобы переглянуться и нанести ответный удар. Едва не прозевал, но успел выставить «Незримый щит». Мерзавки тоже не зевали: заляпанная скатерть с их столика всколыхнулась, как подхваченная ветром простыня, и устремилась к нему, норовя облепить физиономию. Ха, всего-навсего «Длинная рука»! Он располосовал скатерть в воздухе «Когтями дракона» и пнул столик – на Лимгеду, чтобы ей по ногам досталось. Мог бы навалять этим дряням по заслугам, используя амулеты, но так и спалиться недолго.
– Сударь, нье надо у нас бьезобразничать! – одна из хозяйских дочек, всплеснув руками, вклинилась между ним и овдейками. – У нас дьостойное завьедение, пожьялуйста, нье надо!..
Дирвен оттолкнул ее, и дуреха с размаху уселась на пол, показав всем любопытствующим свои толстые ноги в разноцветных нангерских чулках. Вообще-то он не хотел, сама напросилась.
Краем глаза уловил движение сбоку, за сквозистой плетеной ширмой: один из парней вскочил, другой попытался его удержать. Еще один непрошеный герой спешит поучаствовать! Вдобавок рыжий… Последнее обстоятельство вызвало у Дирвена вспышку горькой злости, и он врезал парню накопившим новый заряд «Медным кулаком» сильнее, чем собирался. Но тут же охнул от боли – удар вернулся ему под дых, словно отскочивший от стенки мячик. Амулеты, одновременно с этим словившие убойное заклятье, разом послали замирающий импульс.
Дирвен оторопел, увидев, кто перед ним: не просто очередная рыжая сволота, а Хантре Кайдо! И возле ширмы ухмыляется Та Самая Сволочь в элегантной куртке нангерского покроя – так ухмыляется, как будто узнал свою жертву, несмотря на маскировку.
Зато Хантре его не узнал, хоть и видящий. Иначе убил бы на месте. По крайней мере, попытался бы. Или перекинулся бы в подлого кошака и вцепился в рожу, как в прошлый раз. Но он, видно, решил, что перед ним незнакомый дебошир-амулетчик, потому что всего лишь процедил по-овдейски:
– Убирайся отсюда. И чтобы больше здесь не появлялся.
После чего повернулся к сидевшей на полу девчонке:
– С вами все в порядке?
Подал ей руку, помог встать. Та заворожено уставилась на красивого посетителя, который бросился за нее заступаться. А Дирвен тем временем пятился к выходу – под громогласные причитания хозяйки, негодующие возгласы старушек и отнюдь не аристократическую ругань Лимгеды, под презрительным взглядом Гренты и понимающим насмешливым прищуром Эдмара. Старый маг, неспешно доедавший крупяные биточки, тоже на него глядел – остро, оценивающе, но без враждебности, и ничего не предпринимал.
Выскочив за порог, Дирвен активировал «Пятокрылы» и рванул бежать, петляя среди вышедших на вечерний променад курортников. Власть над оглушенными магическим ударом амулетами он быстро восстановил, для него это раз плюнуть. И гора с плеч: с этой властью у него все в порядке, «Шайвелат» отреагировала на присутствие Тейзурга. Сейчас главная засада в том, что Эта Сволочь заявилась в Нангер, а он-то думал, что оторвался от слежки.
Эдмар почему-то решил, что он собирается разыскивать парня, устроившего дебош в «Несравненном штруделе», и весь остаток вечера уговаривал отказаться от этой затеи. Мол, такой паршивец еще не раз нарвется и свое получит, оставь это на произвол Госпожи Вероятностей, бери пример с нас: я же не кинулся в погоню, хотя с баронессой Тарликенц меня одно время связывали весьма нежные, хотя и непродолжительные отношения, и Кемурт держит себя в руках, хотя хорошо знает Гренту, прошлой весной они вместе воровали еду в Абенгарте.
– Да я не из-за них, – пояснил Хантре, наконец-то улучив паузу. – Толкнуть служанку – это было свинство.
– За этот неподобающий поступок он уже наказан. И наверняка понял, что ему досталось от мага. Заметил, как он испугался?
– Заметил. Не собираюсь я за ним гоняться.
– Вот и прекрасно. Думаю, он уже далеко отсюда.
Мимо них прошли, отразившись в витрине с фарфором, Лимгеда и Грента. Эдмар отвесил изысканный поклон, чуть наметив усмешку в уголках губ. Темноволосая овдейка сверкнула глазами и презрительно вздернула подбородок, Грента с любопытством посмотрела на Тейзурга, потом на Хантре, задержала взгляд на Кемурте, который от ее внимания заметно напрягся.
– Здесь какие только оригиналы не попадаются. Бывают и драки, и поединки, местные к этому относятся философски. Очередной сумасшедший иностранец – уверяю тебя, компенсация за ущерб, который он может причинить, заложена в стоимость товаров и услуг для курортников.
Хантре рассеянно кивнул. Именно в этот момент его накрыло ощущение, словно заглянул в колодец, уходящий в головокружительную туманную глубину. Ни с того, ни с сего. Аж дыхание перехватило. Вряд ли это связано с недавней стычкой. Да и в ближайшем радиусе ничего из ряда вон выходящего. Заполненная нарядной публикой улица, витрины, вывески, фонари. Впереди мерцает радужными искрами ледник на верхушке иллюзорной горы, а настоящие горы уже растворились в сумерках.
Как будто уловил что-то со дна времен – неимоверно древнее, как Унский хребет, вдобавок почти не имеющее отношения к людям.
Дирвен мчался, словно за ним по пятам неслась с улюлюканьем свора демонов Хиалы – и в иные моменты ему казалось, что так и есть. От Наипервейшей Сволочи можно ожидать чего угодно. Не свернул шею в потемках лишь благодаря «Луногляду». Впереди замаячило созвездие огоньков, оказавшееся еще одним курортным городишкой – Бадьярди. Тоже дурацкое название, но хотя бы не Горная Аленда.
У нангерцев язык – челюсть вывихнешь, вдобавок у каждого клана свое наречие, а кланов этих не меньше дюжины. Зато здесь даже трактирные служанки и уличные попрошайки худо-бедно объясняются по-ларвезийски, по-овдейски или по-бартогски. Языки трех великих держав самые ходовые, потому что оттуда в Нангер тянется больше всего богатых бездельников.
Эта Сволочь знает, что он здесь.
Зато здесь можно затеряться среди понаехавшей публики, главное – замаскироваться с умом.
По части маскировки у Дирвена был нехилый опыт с тех времен, когда он работал на Ложу. Избавился от парика, стащил у лысого придурка из Ширры другой парик – черный, лохматый, с густой челкой. Усики оставил, очки выкинул. Куртку «горного стрелка» поменял на другую такую же, только с голубыми и зелеными галунами. Благодаря «Кошколазу» и «Ключу Ланки» он мог незаметно пробраться хоть в гостиничный номер, хоть в лавку, так что для смены облика не пришлось дожидаться утра.
Остаток ночи провел в каретном сарае «Приюта счастливых», на мягком раскладном сиденье большой кареты. На дверцах кареты красовались золоченые гербы с коронами, но даже если в ней разъезжает монаршая особа – наплевать. Ему надо выспаться. И сам он тоже король не хуже любого венценосного придурка, хоть и лишившийся престола.
Когда рассвело, его разбудил «Верный напоминальщик», и он поскорее оттуда убрался, прихватив на кухне три яблока, бутылку пива и вчерашний пирог с мясом.
До вечера неприкаянно слонялся по городу, стараясь держаться там, где народу побольше. Вывески борделей так и лезли в глаза. Что за гадство: когда надо, они словно нарочно прячутся в переулках и за арками подворотен, вспотеешь пока найдешь, а когда тебе не до них – наперебой красуются и дразнят! Хотя чему удивляться, происки Рогатой. И нельзя сказать, чтобы ему не хотелось, но он же знал: если уступить желанию и зайти в один из этих притонов – так и выйдешь ни с чем. Еще и хихикать за спиной будут, она мысль об этом приводила его в ярость.
В благоухающей тухлыми яйцами Колоннаде Здравия, окружавшей тройным кольцом павильон с минеральными источниками, Дирвену начала строить глазки худосочная барышня с кружкой. Личико изможденное, из-под шляпки русая коса – длинная, аж до плоской задницы. Вид нездоровый. Ясно, что послал ее сюда лекарь, у водицы в этом павильоне вкус такой же, как запах, по доброй воле никто эти целебные помои пить не станет.
Барышня маячила поблизости, вздыхала, бросала на Дирвена робкие взгляды, не решаясь заговорить. Да он бы сейчас даже на такую согласился – если бы только мог! Или все-таки попробовать?.. Если опять не получится, можно будет сказать, что это она виновата: кожа да кости, цыпленок ощипанный, как увидел, что у нее под платьем, враз никакого желания. А если поимелово все-таки состоится, это будет означать, что ему всего-то и нужно держаться подальше от Наипервейшей Сволочи: некоторые чары слабеют, если находишься далеко от того, кто их на тебя наслал. Надо проверить.
– Добрый вечер, сударыня! – Дирвен постарался произнести это развязно-галантным тоном опытного сердцееда. – Не окажете любезность подсказать, где здесь можно приобрести кружку?
– Добрый вечер, сударь, – она ответила по-ларвезийски, при этом еще больше засмущалась и растерялась, жалко заморгала. – С той стороны есть лавка, я могу вас проводить…
И когда они направились меж колонн и оккупированных недужными курортниками скамеек в ту сторону, пролепетала:
– Если лавка закрыта, я могу одолжить вам свою кружку… У меня заболевание не заразное.
Тунанк Выри была боязлива, как и все ее племя. А вы когда-нибудь встречали небоязливую мучаху? И легко ли быть смелой, если вокруг столько желающих отрезать кисточку с твоего хвоста, после чего ты неминуемо зачахнешь и умрешь?