Остановить Начелдона никто не пытался, да никто бы и не успел. Мгновение – и ларвезиец оказался внутри. Несколько раз дернулся, как будто его душило что-то невидимое, но вскоре затих. Легко, словно жертва ничего не весила, пузырь оторвался от каменного пола и повис в воздухе.
– Очаровательно, вы согласны? – нарушил молчание Тейзург.
– Что это значит?! – властно спросила Лорма, прикрывшись защитным заклятьем.
– Обещанное украшение для террасы. И заодно – демонстрация моих добрых намерений.
– Добрых намерений?.. – повторила она, как будто желая убедиться, что не ослышалась. – Вот это?!
– Ну разумеется, моя несравненная госпожа. Слезу Не Имеющей Имени я достал из кладовки вместе с ожерельем. Заметь, для демонстрации я выбрал наименее ценного из твоих слуг – ты не потеряла никого из людей-волшебников и никого из амуши. Думаю, Ламенга быстро подыщет ему замену. И поверь, если бы я хотел причинить тебе вред, внутри этой капли оказалась бы ты. Поскольку ты бессмертна, ты бы не умерла, в отличие от невезучего капитана Начелдона, однако в течение некоторого времени находилась бы в ловушке. Теперь-то веришь, что я ничего против тебя не замышляю?
Пока он говорил, поймавший Начелдона пузырь принял форму капли. Поверхность напоминала стекло в желтоватых и зеленоватых бликах шариков-светляков. Человек внутри выглядел не столько напуганным, сколько обескураженным: возможно, он так и не понял, что его убивают. Ткань рубашки топорщилась застывшими складками.
Амуши сбились в кучку в другом конце террасы, там же очутился Тоншил. Куду и хотел бы оказаться подальше, да руки-ноги не слушались. Флаченда так и стояла у стенки, растерянно хлопая ресницами.
– Слеза Не Имеющей Имени не опасна для окружающих, пока в ней находится тело поглощенной жертвы, – сообщил Тейзург настороженному обществу. – Сейчас это просто оригинальное украшение – надеюсь, оно вам понравилось?
– Что еще ты взял у себя в кладовке? – резко спросила Лорма.
– Ничего, кроме ожерелья с Жемчужиной Иффы и этой бусинки, – он показал, улыбаясь, пустые ладони.
– Обыщи его! Ты, я к тебе обращаюсь!
Куду изо всех сил цеплялся за надежду, что обращаются все-таки не к нему, но царица ткнула его в бок носком алендийской туфельки. Кому же еще это поручить – она ведь понимает, что Тоншилу доверять не стоит, а Флаченда еще не стала ее послушным орудием. Пришлось кое-как подняться на ноги и подойти к Тейзургу.
Едва не теряя сознание от ужаса, Куду трясущимися пальцами обшарил его одежду на предмет «спящих» артефактов. Если б можно было зажмуриться и не видеть так близко это гладкое худощавое лицо с треугольным подбородком, насмешливо сощуренные глаза, чуть изогнутые в ухмылке губы… Лицом к лицу – нет ничего страшнее.
– Приношу извинения, господин консорт… – проблеял он, запинаясь. – Ничего не нашел, госпожа…
– Что я должен сделать, чтобы ты мне поверила?! – Тейзург театрально закатил глаза к ночному небу.
– Даже не знаю… Сейчас я приготовлю зелье.
– А с этим что делать, госпожа? – Тоншил показал на гигантскую каплю с человеком внутри.
– Да пусть висит, – махнув сморщенной кистью, Лорма направилась в комнаты.
Куду помог Монфу подняться, и они потащились за остальными. Когда доковыляли до дверного проема, долговязые вихлявые пугала начали водить хоровод вокруг слезы Не Имеющей Имени.
Если бы на этом все закончилось! Он поменял товарищу повязку и уже собирался лечь спать – хотя после такого разве уснешь – когда явился Тоншил и сказал, что его требует к себе царица.
– Зелье из жемчужины подействовало?
Если нет – тогда совсем плохо…
– Подействовало, – успокоил Тоншил.
Лорма ждала в угловой комнатушке с потеками и плесенью на стенах – в полумраке эти пятна можно было принять за географические карты неведомого мира. Если бы открыть Врата Перехода и найти убежище в иных мирах… Но у Куду с Монфу не хватит на это силы.
– Ты будешь находиться при консорте, прислуживать ему, наблюдать за ним и обо всем мне докладывать.
– Но, госпожа… – пролепетал огорошенный этим приказом Куду. – Вы же раньше говорили…
– Я не отказываюсь от своих слов, – на красивом юном лице появилось недовольное выражение. – Это вы меня обманули – принесли негодный рецепт, так что теперь вы должны искупить свою вину. Вы мне нужны, пока я не убедилась в том, что могу доверять консорту. А потом отправитесь, куда захотите. Идем со мной!
Покои царицы отличались от других помещений: ковры, парчовые драпировки, шелковые подушки с кистями, сиянские вазы – хотя кое-что из этого только выглядело роскошным, благодаря наведенным чарам. Тейзург, в расстегнутой на груди рубашке, лениво перебирал струны маранчи. Улыбнулся вошедшим.
– Я обещала показать тебе свою коллекцию жемчужных изделий, – Лорма сдернула златотканую накидку с сундука в углу и откинула крышку. – Хочу, чтобы ты взглянул… Еще одной Жемчужины Иффы здесь нет, но, возможно, найдется что-нибудь другое, о чем я не знаю.
– С удовольствием взгляну, моя несравненная госпожа.
Вытащив из сундука шкатулку, она высыпала содержимое на серебряный поднос. Кольца, ожерелья, браслеты, серьги, булавки, подвески, заколки – с морским, речным, олосохарским жемчугом.
– Вот это называется «глаз любви» – знаешь, почему?
Несколько одинаковых золотых булавок, каждая украшена жемчужиной с пятнышком, напоминающим зрачок.
– Не знаю. Расскажешь?
– Давно забытый обычай одной исчезнувший страны. Тебя в то время не было в Сонхи. Такие булавки дарили друг другу влюбленные… А мне оставалось только смотреть на них и сожалеть о том, что у меня отняли. Угадаешь, какая из них волшебная?
Тейзург чуть приподнял бровь:
– Тут и гадать не нужно. Твой аксессуар блокирует магические действия, а не восприятие. Вот эта.
– Я тоже умею делать подарки!
С этими словами Лорма схватила одну из булавок и вонзила ему под левую грудь – одновременно применив заклятье, от которого он оцепенел и не смог ни отклониться, ни перехватить ее руку.
Куду про себя истово возблагодарил… Некого ему благодарить, из-за давнего преступления все боги от него отвернулись, но все равно возблагодарил. Однако враг не спешил ни умирать, ни засыпать беспробудным сном. Вместо этого, когда к нему вернулась способность двигаться, поморщился и произнес:
– Больно… Полагаю, это мне за Начелдона?
– Сейчас уберу, – пристально глядя ему в глаза, сказала Лорма. – Если сумею. А сумею я извлечь ее или нет – это зависит от того, любишь ты меня или нет, такое на ней заклятье.
Она ухватилась за жемчужную бусину, но булавка не поддалась.
– Значит, не любишь, – в ее голосе проскользнула нотка разочарования.
– Погоди, что за заклятье?
– Если эта булавка вонзилась в твою плоть, извлечь ее сможет лишь та или тот, кого ты по-настоящему любишь. Все же ты меня обманул.
– Увы… Я законченный себялюбец. Не будешь возражать, если я сам ее уберу?
– Сам не сможешь, это условие вплетено в заклятье. Попробуй.
Он и попробовал, но булавка не шелохнулась.
– Я же говорила, – Лорма как будто и впрямь была разочарована тем, что Тейзург в нее не влюблен. – А впрочем… Бельдо, сходи-ка за Флачендой!
Торчавший у двери Куду не сразу вспомнил, что Бельдо – это он.
– И не вздумай ее предупреждать, – бросила вслед вурвана.
Он не осмелился нарушить запрет. Лорма велела бобовой ведьме подойти и выдернуть булавку из груди у Тейзурга. Ничего не вышло, и девушка задрожала от страха – испугалась, что сейчас ее накажут.
– Ступай отсюда, – с прохладцей распорядилась Лорма. – И не реви. Я всего лишь хотела посмотреть, получится у тебя или нет.
– Увы, ни у кого не получится, – криво усмехнулся Тейзург, когда она ушла. – И что теперь, мне так и жить с этой занозой? Больно ведь.
– А ты попробуй меня полюбить… В тот день, когда я смогу вытащить у тебя из груди эту булавку, я избавлю тебя от ошейника, мой дорогой консорт.
– Звучит заманчиво. Надеюсь, эту ночь мы проведем вместе?
– Бельдо, можешь до утра отдохнуть. Бельдо будет твоим слугой.
– Безмерно счастлив…
Услышав эти слова, произнесенные негромко – словно шипение змеи, Куду запнулся о порожек.
До утра он глаз не сомкнул. Могло быть и хуже: если бы Лорма сумела вытащить булавку и сняла с этого изверга блокирующий ошейник. Она, похоже, надеялась, что Тейзург со временем все-таки ее полюбит, и тогда они станут самой могущественной и смертоносной парой в Сонхи. Говорили об этом за завтраком, и у прислуживавшего им Куду руки так тряслись, что он уронил солонку в банановый крем. Хорошо, что не в супницу, из которой Лорма зачерпывала золотой ложкой чью-то еще не остывшую кровь.
– Пересоленный десерт, как это символично в моем нынешнем положении, – печально ухмыльнулся консорт, едва удостоив его взглядом. – Что ж, угощайся, дружок, я не любитель таких блюд.
– Я унесу…
– Не унесешь, а съешь. Прямо сейчас. Все без остатка. Возьми ложку – и приступай. Моя несравненная госпожа, ты ведь не возражаешь?
Лорма лишь пожала изящным плечиком. На ней было алендийское платье, медовые волосы распущены, ноготки покрыты розовым лаком.
Давясь, Куду съел испорченный десерт. На его счастье, из солонки высыпалось не все. Такое количество соли его не убьет, и все равно ощущения гадкие – и во рту, и в пищеводе.
– Я кое о чем вспомнила, – сообщила Лорма, промокнув окровавленные губы салфеткой. – Ты должен поклясться мне в своей преданности. Пусть ты не способен любить кого-то кроме себя, это не препятствие для того чтобы хранить верность.
– Поверь, я всей душой хочу тебя полюбить. И мне больно оттого, что ты в этом сомневаешься. Это почти любовь. Но такие, как я, не клянутся богами и псами.
– Ты слышал о Черной Ягоде Предателя?
– Слышал, конечно. Эти ягодки еще в мои времена были несусветной древностью. Хочешь сказать, у тебя такая есть?
– Есть. Ты проглотишь ее и принесешь мне клятву верности. Тогда я смогу тебе доверять.