Тусклый полумрак. Он стал хуже видеть?.. Не в этом дело, на нем блокирующий ошейник, и сейчас он видит, как обычный человек. Стиснув зубы, попытался сесть. Звякнули цепи – на ногах кандалы. Не осилил, снова растянулся на полу.
А сбоку, вне поля зрения, крутится ошалелым волчком что-то взбаламученное, вконец истерзанное. Словно кто-то рядом тонет, захлебывается здешней тошнотворной мутью, из последних сил пытаясь выплыть.
С трудом повернул голову. Никакого волчка там нет. У стены сидят в потемках Бельдо Кучелдон и Понсойм Фрумонг. На самом деле их зовут иначе, он раньше знал, кто они такие, но это было давно.
Они что-то обсуждали – одними междометиями, понимая друг друга без слов, при этом их корежило от страха.
Заметив, что он очнулся, оба затравленно на него уставились. У Бельдо дрожали губы, лицо кривилось, как от рыданий. У Понсойма лишь глаза воспаленно блестели среди уродливых наростов. От обоих так и разило паникой и обреченностью.
– Ну?.. – сипло выдавил Бельдо, адресовав собеседнику отчаянный взгляд.
– Да, – каркнул тот.
Бельдо поднялся и шатко, словно пьяный, двинулся к пленнику. Рыхлый толстяк с перебинтованной грудью тоже попытался встать, но не преуспел и пополз за товарищем на четвереньках.
– Отвалите, – процедил Хантре. – Только вас не хватало.
– Тише… – прошептал Бельдо, неуклюже рухнув перед ним на колени, и потянулся трясущимися руками к его горлу.
Хотел оттолкнуть, но содрогнулся от пронизывающей боли – порезы и ссадины дали о себе знать – а в следующий момент понял, что прислужник Лормы пытается расстегнуть ошейник. Второй тем временем начал возиться с кандалами.
Все вышло по плану: доплыли до Тарбаса, там двинули на рынок за провизией, и Дирвен в людской толчее отбился от остальных – умеючи недолго. Бородатые аснагисцы в своих колпаках и неброских мешковатых одеяниях похожи друг на друга, как яйца в одной корзине, тут запросто потеряешься. Ищейкам Ложи придется попотеть, днем с фонарем не найдут… Хотя у них есть и другие методы, кроме визуального наблюдения. Но «Мимогляд» и «Безлунная круговерть» в кармане у повелителя амулетов – это вам не чворк чихнул!
Добрался на товарняке до Рушашара, там сел на речное судно, которое держало путь в Нукаллу. Посудина двухпалубная, пассажиров – плюнуть некуда, для него в самый раз.
«Экура» шла на артефактах, наперегонки с бартогским пароходом, тоже пассажирским, недавно приобретенным другой речной компанией. Пароход то вырывался вперед, то отставал, из трубы валил дым, на боку красовались фигурные буквы: «Стремительный».
Пассажиры «Экуры» разделились на два лагеря: одни вовсю хаяли «бартогскую вонючку», жаловались на копоть, демонстративно кашляли и желали иностранному корыту сесть на мель – с оговорками, что не со зла, а только чтоб избавиться от такого соседства. Мол, паровой котел и прочие шестеренки – дело ненадежное, никогда они не заменят проверенные веками артефакты. Другие защищали пароход и говорили, что в следующий раз непременно на нем прокатятся, а с артефактами в последнее время стало хуже, все ведь знают, что случилось, за бартогской техникой будущее, и «Стремительный» давно бы оставил «Экуру» позади, если б ее владельцы не слукавили: небось ради того, чтоб утереть нос конкурентам, ее в этот раз снабдили тройным комплектом судоходных артефактов.
Насчет последнего Дирвен мог бы подтвердить, что так и есть. Да еще добавить, что там не три комплекта, а все четыре. Но ему надо было изображать скромного юнца, и он воспитанно внимал перебранке старших, про себя посмеиваясь над этими придурками.
Эти двое кандалы с него сняли, а с ошейником не справились. Оно и к лучшему: тогда бы опять сработали сторожевые заклятья.
Тронув за локоть Бельдо – тот вздрогнул, как ошпаренный – Хантре указал на ошейник, потом на ссадины, потом на дверной проем. Уже понял, что здесь не стоит говорить вслух.
Бельдо дважды кивнул, на шаг отступил, сунул руку в карман и достал стручок величиной с мизинец. Дрожащими пальцами извлек оттуда горошину, бросил на пол – и тотчас рядом с Хантре появился еще один человек. Лицо и одежда в крови, шея охвачена бронзовым обручем с рельефным узором. Хотя не человек это вовсе. Даже не труп. Одна видимость – но видимость достаточно плотная, потому что Бельдо деловито защелкнул на ногах у ненастоящего тела снятые с Хантре оковы.
«Значит, я сейчас так выгляжу? Ладно, бывало и хуже».
После этого Бельдо присел рядом, подставил плечо. Стиснув зубы – лишь бы не заорать, и стонать тоже ни к чему – Хантре оперся и выпрямился. С другой стороны подставил плечо второй прислужник Лормы, сам еле державшийся на ногах, и они поволокли его к выходу.
Главное – молчать. Есть шанс спастись… Один из десяти... Или даже два из десяти?.. Или… все восемь из десяти?.. Казалось то так, то так.
Они крались – или, скорее уж, кое-как тащились – по темному коридору, а из занавешенного проема, обозначенного полоской света на уровне пола, доносились сладострастные стоны и другие звуки любовной оргии. Тейзург и Лорма, кто же еще.
«И это после того, как ты, сука, мне в любви объяснялся?!»
Пусть он не испытывает плотского влечения к Эдмару – «Пьяный перевал» не в счет, там он поддался чарам Мавгис – эта мысль привела его в бешенство.
А бешенство сейчас очень кстати, помогло отвлечься от боли: когда хочется кому-то глотку перегрызть, не до сломанной ноги, и не до порезов.
Наконец они выбрались наружу, в ароматную душную темень тропической ночи.
– Теперь можно разговаривать, – прошептал Бельдо ему на ухо, после того как удалились от дворца на полсотни шагов. – Наша вина перед вами велика, мы смиренно просим прощения… Мы постараемся вас спасти, и мы просим вашей защиты от… от него и от нее.
– А если нас убьют, пожелайте нам добрых посмертных путей, – подхватил с другой стороны измученный одышкой Понсойм. – Мы знаем, что мы недостойны, мы просим о величайшей милости… Если добрых путей нам пожелаете вы, для нас, может быть, что-нибудь измениться…
– Ладно, – так же тихо ответил Хантре. – Постараюсь защитить вас от них и добрых путей пожелаю. Сейчас нам нужно дойти до статуи Двуликой. Знаете, где это?
– Нет…
– И я не знаю…
– Тогда идем, куда я покажу. Там вы снимете с меня ошейник, должно получиться. И я перекинусь.
Дальше они продирались через травяные заросли, обходили непролазный кустарник, запинались об узловатые корни – совсем не то, что бегать здесь в облике, эта территория не для людей. За ними увязалось несколько флирий: не опасно, полудевы-полунасекомые не разговаривают и обитателям дворца ничего не разболтают. В чаще мерцали разноцветные фонарики – распустившиеся бутоны малеор, вокруг них мошкарой кружили эчами, похожие на миниатюрных человечков с крылышками. В ветвях едва различимого во мраке дерева сверкнула за сетью лиан сиренево-золотая вспышка: тоже не фонарь, птица с сияющим оперением. В облике он всего этого почти не замечал, а сейчас, хоть и чувствовал себя хуже некуда, смотрел по сторонам с восхищением: какая же красота...
Бельдо и Понсойм – или как их там зовут на самом деле – все-таки были какими ни на есть магами. Кто-то из них сплел обезболивающее заклинание, вдобавок их способностей хватало на то, чтобы заглушить треск веток и разогнать с дороги ядовитых гадов.
– После того как я сменю облик, вам надо будет выбраться вместе со мной на свободную от чар территорию. Сможете?
– Мы постараемся, – тяжело дыша, пообещал Бельдо. – А вы… когда в облике… от нас не убежите?
– Я себя контролирую.
Там ведь еще и Пятнистый... Вдруг эта скотина атакует, как только он перекинется?
– Под статуей нора, там живет местный кот. Если нападет – отгоните его, но не причиняйте ему вреда.
– Мы сделаем, как вы скажете, – истово заверил задыхающийся Понсойм.
– А эти, придворные… когда они могут вернуться?
– Они провинились и раньше, чем завтра вечером, вряд ли появятся, – отозвался Бельдо с надеждой в голосе.
Голова кружилась от слабости, в глазах порой темнело. Несмотря на блокирующее боль заклинание, он ощущал, что нога болит, но это почти не мешало, это было как еле слышный шум, доносящийся из-за стенки.
В конце концов добрались до изваяния. Его усадили на землю возле замшелого постамента.
– Теперь снимайте. Есть вероятность, что получится.
«Помоги нам, пожалуйста, вряд ли тебе нравится Лорма», – мысленно обратился он к Той, Что Носит Фрактальный Венец.
Бельдо принялся колдовать над замочком ошейника.
Тихий щелчок.
– Снял!
Он и сам это почувствовал – всей своей израненной кожей: струны-лезвия сторожевых заклятий тут как тут… Но в следующий момент он перекинулся и стал для них недосягаем.
Вначале Куду и Монфу испугались, что он ушел в серые пределы.
Лежавший возле древнего камня кот не подавал признаков жизни. Шерсть слиплась от крови, правая задняя лапа неестественно вывернута – пока пробирались через лес, фрагменты сломанной кости сместились.
– Это ведь сделали не мы… – несчастным голосом произнес Монфу. – За что нам такое наказание?!
Вопрос риторический: оба знали, за что.
Кот слабо шевельнул хвостом. Наверное, на большее у него не хватало сил.
– Надо забинтовать! – встрепенулся Куду. – И наложить лубки! Ищи что-нибудь для лубков.
Пока он рвал свою не слишком чистую рубашку на полосы и бинтовал кота, а Монфу высматривал на ближайшем дереве подходящие веточки для фиксации перелома, из травы за ними кто-то наблюдал – ощущение пристального недовольного взгляда не отпускало. И не рассмотришь, кто это, лишь на миг в тусклом свете шарика-светляка блеснула пара глаз. Возможно, тот самый обитатель норы, о котором предупредил Хальнор.
Перебинтованный, он напоминал окровавленную кошачью мумию. На шею ему надели «Кровостоп» и «Сторож здоровья».
– Не умрет по дороге?
– Нужны еще лечебные амулеты. Для меня тоже, а то далеко не уйду… Нужно несколько, чтоб одни лечили, другие заряжались.