Он отошел на другой конец террасы.
Флаченда и Монфу играли в гляделки – как будто бессловесно упрашивали друг друга: ну, сделай, тебе же нетрудно, мне труднее… Лорма наблюдала за ними, словно загнанный в угол раненый зверь.
Хенга отвернулась, не выпуская из поля зрения носилки с рыжим. Вот именно, она в здравом уме. И куда больше, чем эта бестолковая драма с тремя участниками, ее интересует, кого призовет Тейзург.
Уловив движение сбоку, мгновенно отреагировала: что там?
Бобовая ведьма, насупившись и закусив губу, осторожными шажками приближалась к Лорме. На всякий случай амулетчица отдала команду на готовность «Медному кулаку» – если кровопийца что-нибудь выкинет, сразу будет обезврежена.
– Я помогу вам, – нерешительно произнесла Флаченда.
– Помоги, – по-старушечьи равнодушно обронила Лорма.
Как быстро она состарится? Хотя не будет у нее такого шанса – и одной тысячной того, что она совершила, хватит на смертный приговор. Но она же столько всего знает… Ни Министерство благоденствия, ни Светлейшая Ложа не отказались бы от такого кладезя информации.
Хенга едва не упустила момент, когда бледно-зеленые веера резных листьев по ту сторону балюстрады колыхнулись, и из зарослей выступило нагое существо – похоже на человека, но не человек.
Из копны каштановых волос торчит пара небольших ветвистых рожек. Темные глаза слишком велики и раскосы. Заостренные ушки. Изжелта смуглая кожа в рельефных прожилках, точь-в-точь изнанка листьев. Нуккару, вот как оно называется. Вернее, она – на зов пришла женская особь.
Хенга видела нуккару только на картинках, когда ее инструктировали перед отправкой в Черугду. Редкий и скрытный народец, обитает в тропических лесах, насылает на людей кошмары, способные свести с ума – для самозащиты, потому что люди охотятся за их рожками. Нуккару с отрезанными рожками долго болеют и рано умирают.
Овдейским амулетчикам за каждую добытую пару полагается премия, а если продать это сокровище на рынке, хватит на полгода безбедной жизни.
– Не бойся, – сейчас голос Тейзурга звучал куда теплее, чем когда он разговаривал с Лормой. – Твои рожки мне не нужны. Проводишь нас на изнанку этой развалины и обратно, а я за это зачарую для тебя оберег, который поможет прятаться от людей. Договорились?
– Не обманешь? – голос у нуккару был слабый и нежный, словно шелест травы.
– Сделаю, как сказал, и не причиню тебе вреда, Стражи тому свидетели – и нынешняя Хранительница, и бывший Страж, – он кивнул на Хантре.
– Тогда провожу.
– Иди сюда. Ты под моей защитой, никто из людей тебя не тронет.
Нуккару грациозно перемахнула через перила, покосившись на что-то, лежавшее в траве по ту сторону балюстрады.
– Слуги Лормы, – пояснил Тейзург. – Увы, сами напросились, им не стоило обижать ведьму.
Она подошла, двигаясь диковато, словно лань. Вблизи Хенга рассмотрела, что на щеках и на лбу у нее тоже ветвятся тоненькие лиственные прожилки.
– Идем?
– Сначала кое-кого дождемся. Моя прекрасная дама почему-то запаздывает… Ты бывала раньше в этом дворце?
– Иногда бывала. Потом пришла вурвана со своими слугами. Они выгнали всех, кроме того, кто сидит в подвале. Он на привязи, его не выгонишь. А я ушла сама. Вурваны как люди, им нельзя доверять.
Тем временем Флаченда закончила с шиной и отступила от Лормы, вытирая руки о шелковую юбку.
Еще четверть часа ожидания, но «прекрасная дама», о которой говорил Тейзург, так и не появилась.
Ресницы Хантре дрогнули, он открыл глаза.
– Можно еще пить?..
– Да все что угодно, моя радость! Как себя чувствуешь?
– Лучше.
Рыжий сумел сесть без посторонней помощи, взял протянутую Тейзургом флягу. Напившись, огляделся, потом осознал, что сидит нагишом и что-то невнятно процедил.
– Уж извини, твои лохмотья после контакта со сторожевыми заклятьями годились только на тряпки. Вот тебе одежда, помощь нужна?
– Справлюсь.
Рыжие волосы слиплись сосульками, тело покрыто порезами, кровавыми разводами и остатками высохшего целебного желе, но теперь он выглядит куда лучше, чем вначале, и отек на сломанной ноге заметно спал.
Спохватившись – негоже воспитанной девице прилюдно глазеть на обнаженного парня – Хенга отвернулась. Отвыкла от правил хорошего тона, пока скиталась по джунглям с командой Горвена, так и оскандалиться недолго.
– Что за опасность, о которой ты говорил? – спросил Тейзург. – С кем может воссоединиться Лорма – с одним из своих старых порождений, которое сумело дожить до наших дней?
– Не это. Что-то другое. Оно рядом, поджидает с той стороны. А мы что делаем дальше?
– Сейчас мы ждем Харменгеру, которая меня игнорирует. Еще немного, и я, пожалуй, почувствую себя оскорбленным… Если не явится, придется пожертвовать ей Куду или Монфу, уж от угощения она не откажется.
Куду и Монфу попятились, норовя спрятаться за спиной у Флаченды.
– Не надо. Харменгера не игнорирует, она прорваться сюда не может.
– Шутишь?
– Не задавай идиотских вопросов, не шучу.
– Тем более интересно… – задумчиво протянул Тейзург. – А по поводу того, что ты сделал на границе Кукурузной Прорвы – ничуть не осуждаю, напротив, меня это весьма порадовало. А уж как это порадовало Харменгеру! Сейчас прошу не мешать мне, я кое-что сделаю, чтобы открыть ей путь. Для начала попробуем обойтись без Куду и Монфу.
Он снова отошел в дальний конец террасы, принялся что-то рисовать на каменных плитах – мелком, который достал из кладовки.
– Лорма, кто такая Омлахарисият? – спросил Хантре. – И зачем тебе понадобилось, чтобы я женился на этой девушке?
– Юная волшебница, – безразличным тоном ответила Лорма. – Она была бы глубоко несчастна, если бы стала твоей женой, и ты с ней был бы несчастен. Бывают пары, которые созданы друг для друга, а бывает наоборот. Вы бы страдали каждый день, вместе вам было бы плохо и в большом, и в малом. Ты это заслужил.
– Ты должна будешь ее расколдовать.
– Не смогу, – теперь в ее голосе проскользнуло злорадство. – Заколдовать смогла, а расколдовать не смогу, бывают такие чары.
– Что надо сделать, чтобы ее расколдовать?
– Задавать вопросы ты умеешь, а я умею не отвечать.
– Тогда спрашивать будет Тейзург.
– Твой любовничек? – Лорма презрительно скривила губы.
Неизвестно, что сказал бы на это рыжий, но Хенга его опередила:
– Следи за своим поганым языком, сука!
Рявкнула, как надзирательница в женской тюрьме, изготовившись дать пинка этой твари, если последует новое оскорбление.
Она выжила минувшей весной в Аленде. Эту окаянную муть она никогда не забудет. Она бы не выжила, если б не Хантре.
Лорма сочла за лучшее промолчать: надменное и отстраненное выражение лица, словно у благородной дамы, оказавшейся в неподобающем окружении.
Зато рыжий – он сидел на носилках, уже одетый – поднял голову и произнес вопросительно:
– Хенга?..
Едва успела удивиться, что он сразу назвал ее правильным именем – хотя чему удивляться, если он видящий восемь из десяти – и тут по барабанным перепонкам ударил то ли чудовищный скрежет, то ли похожий на скрежет крик.
Пространство над террасой расколола трещина – Врата Хиалы, перекошенные и вытянутые, словно отражение в воде – и оттуда вывалилось что-то громадное, черно-синее, а в прорехе за искривленными Вратами шевелилась сплошная масса желтовато-белесых червей толщиной с бревно, и несло оттуда, как из выгребной ямы.
– Вуагобу… – промолвил дрожащим голосом то ли Куду, то ли Монфу.
В следующий момент Врата закрылись. Над нарисованным символом неспешно вращался синий в черных разводах смерч высотой в три-четыре человеческих роста – гибкое щетинистое тело в виде перевернутого конуса заканчивалось кошмарным разверстым зевом с клыками по окружности.
Тейзург стер подошвой одну из линий рисунка. После этого смерч выплыл из круга и обернулся демонической женщиной. Высокая, скульптурно стройная, по мертвенно-синей коже ветвятся прихотливые темные узоры, из кроваво-красной копны волос полумесяцем торчат рога. Длинный суставчатый хвост с жалом на конце. И никакой одежды, не считая высоких сапог с золотыми каблуками и шпорами.
Демоница грязно выругалась, мешая несколько языков, смачно харкнула. Плевок зашипел и прожег углубление в каменной плите.
– Ну и дерьмо!.. Наглоталась дерьма, когда рвала зубами эту дрянь… Золотоглазый, я бы сказала, что призывать меня таким способом – невежливо. Если бы не. Вуагобу взбесился, как будто этому глисту-переростку здесь медом намазано… – она оглядела людей, задержала взгляд на Лорме. – Хм, судя по тому, что я вижу, ему здесь и впрямь намазано.
– Прости, моя восхитительная, не было иного способа вытащить тебя в людской мир. Тем более что для тебя это не такая уж и преграда… Хотел бы я посмотреть на ту несчастную бестолочь, которая рискнет призвать тебя в круг не в силу дружеской необходимости, а из корыстных побуждений.
Она фыркнула:
– Ах, ты ведь еще не знаешь! Завелась одна такая бестолочь, но это началось уже после того, как ты отправился за новыми приключениями на свою обольстительную задницу. Кто-то уже несколько раз пытался призвать меня в ловчий круг. Кончится тем, что я ведь явлюсь, и пусть этот недоучка пеняет на себя.
– Если желаешь, я тебя подстрахую – и ты мне потом непременно все расскажешь.
– Давай-ка сейчас ты мне расскажи о своей авантюре. А то все ломают головы, чего ради ты так знатно вляпался. В Хиале даже болтают, что у тебя ум за разум зашел под грузом пробужденных Лилейным омутом воспоминаний.
– Не вляпался, – ухмыльнулся Тейзург, – а выполнил волю Той, Что Носит Фрактальный Венец.
– О-о… – ее полные клубящейся тьмы глаза так и вспыхнули.
– Если вкратце, Госпожа Вероятностей подбросила мне инструкцию, что нужно сделать, чтобы Лорма перестала быть Порождающей. Не скажу, что было легко, но я справился. Подробности потом, тебе первой.
– Я уже вижу, что Лорма теперь смертная, и магической силы у нее с чайную ложку. Стало быть, Вуагобу явился за ней, за пополнением… – чарующий хрипловатый голос демоницы звучал размеренно и небрежно. – Подобное к подобному, и если мы отдадим ему Лорму, он уберется восвояси.