И, конечно, история Новгорода – важная часть истории Руси.
С чего всё началось? На берегу реки Волхов – там, где она вытекает из озера Ильмень, – в первом тысячелетии нашей эры обосновались несколько поселений. Некоторые историки думают, что жителями этих поселений могли быть люди разных этносов: славяне, финно-угры и другие. Но это лишь предположение. Очевидно, что три разных поселения, объединившись, образовали на рубеже IX–X веков город и впоследствии превратились в три новгородских «конца» (района). Позже к ним присоединились еще два, и Новгород стал делиться на пять концов и две стороны – Торговую и Софийскую. Город возник в стратегически значимом месте – на знаменитом пути «из варяг в греки», благодаря чему сильно разросся. Туда по Волхову приходили с севера варяги, скандинавские купцы. С этого перевалочного пункта они затем спускались – где-то по рекам, а где-то и волоком – на юг, к Днепру, далее – к Киеву, оттуда – к Черному морю и к Константинополю.
На берегу Ильменя было удобно торговать, потому именно это место варяги выбрали для остановки. Но чем эта земля привлекла людей, решивших на ней обосноваться? Обширные новгородские территории не могли похвастаться хорошими условиями для проживания: климат хотя и не суровый северный, но и не слишком мягкий, вокруг много болот и лесов, почва для земледелия не слишком пригодная. Зато, конечно же, эти земли были богаты тем, что составляло одну из важнейших валют Средних веков, – пушным зверем. Пушнина прекрасно продавалась в Константинополе вместе с другими лесными товарами, с воском и медом, а за нее давали, например, великолепные изделия византийских ювелиров или шелковые ткани, пришедшие с Востока. Во всем этом нуждались ганзейские (германские) города, да и многие другие. И на этом начал богатеть господин Великий Новгород.
В XIV веке, когда Новгород стал мощным богатым городом, значимым для всей Северной Европы, в немецком городе Штральзунде в церкви Святого Николая появилась уникальная «рижская скамья», спинка которой состоит из чудесных резных панелей. На них изображены охотящиеся новгородцы – со смешными длинными кудрявыми бородами, в странных шапках. Они охотятся с луками в лесу на белок, и им помогают собаки. А после охоты они несут добычу к воротам большой крепости – на продажу. Так европейцы представляли себе новгородцев. Конечно, их занятия не сводились лишь к охоте и торговле, но именно на этом город стал разрастаться и богатеть.
Как была устроена жизнь Новгорода? Мы знаем, что там образовалась республика. Правда, древнерусская демократия, которой Новгород известен, – это не совсем та демократия, которая знакома нам сегодня. Хотя для Средневековья город обладал довольно большим уровнем свободы.
Новгородом управляло вече – народное собрание. Мы представляем себе его как сбор всех новгородцев где-нибудь на площади. Однако новгородское вече – это совсем не хаотическое собрание, где все кричат и каждый высказывает свое мнение. На Торговой стороне собирались бояре, которые и решали все главные вопросы. Один европейский путешественник написал, что Новгородом управляют 300 «золотых поясов» – похоже, примерно столько народу и могло поместиться на площади.
Кто же такие новгородские бояре? В Киеве, во Владимире, в Ростове боярином был человек, который, получив от князя это звание и вотчину, состоял у него на службе. В Новгороде же боярином можно было только родиться. Очевидно, новгородское боярство эволюционировало из древней родовой знати. Бояре в Новгороде не получали свои земли от князя, а владели ими с глубокой древности. На этих землях жили ремесленники, они работали на своих бояр, а те отправляли изготовленную ими продукцию на ладьях в другие края.
То есть в какой-то мере новгородские бояре – это знатные люди, одновременно связанные с торговлей. Они представляли и будущую буржуазию, которая тогда начинала складываться, и военное сословие. Очень интересная и необычная для Руси ситуация.
Конечно же, 300 человек не могли постоянно всё решать. Поэтому они выбирали представителей исполнительной власти, в частности посадника, который от их имени занимался всеми основными делами, руководствуясь решениями, принимаемыми на вече. С ними в контакте находился и тысяцкий (другое выборное лицо), который, очевидно, возглавлял войско новгородское, а также являлся делегатом от более простого новгородского населения и связующим звеном между ним и аристократами.
Вече, конечно, не занималось церковными вопросами. Архимандрита, а потом архиепископа утверждал митрополит. Правда, утверждал он ту кандидатуру, которую выдвигало вече. То есть вече обладало верховной властью, и такое положение дел сохранялось на протяжении многих веков.
Как известно, правили Новгородом и князья, однако своей династии там не было. Вообще отношения новгородцев с княжеской властью складывались очень интересно. Именно с Новгородом связана важнейшая для русской государственности легенда – о призвании варягов. Во второй половине IX века новгородский посадник Гостомысл отправил за море к варягам посольство, которое якобы произнесло очень важные для всей русской истории слова: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». Говорить об этой истории можно долго; кто-то объясняет ею естественность самодержавия для Руси, а кто-то видит в ней зарождение тирании и воспевает загадочного юношу Вадима Храброго, который пытался выступить против нее. В любом случае после этого в Новгороде начал править призванный варяг, легендарный князь Рюрик. Когда Рюрик умер, власть над новгородскими землями получил Олег (Вещий), ставший регентом малолетнего Игоря (сына Рюрика). Затем Олег отправился по пути «из варяг в греки» на юг, захватил Киев и перенес туда столицу. С этого момента Новгород и Киев оказались в руках одного княжеского рода. В дальнейшем киевские князья посылали в Новгород своих сыновей, которые правили там от их имени – и, вероятно, чувствовали себя неплохо на этом посту.
Молодого князя Ярослава, будущего Ярослава Мудрого, его отец Владимир Святой тоже поставил княжить в Новгороде. И с этим связана интересная история, о которой уже говорилось в предыдущей главе: Ярослав вступил в конфликт с отцом, хотел идти на него войной, собирал войско и нанял варяжскую дружину. Варяги бродили по Новгороду и вели себя, мягко говоря, плохо. В конце концов новгородцам это надоело, и они убили варягов. Тогда Ярослав пригласил к себе знатных новгородцев и приказал убить их. Тела этих новгородцев еще лежали в княжеском дворе, когда князь получил от своей сестры известие о том, что Владимир умер, а власть захватил их сводный брат Святополк. Ярославу срочно потребовалась новая дружина, и он отправился на вече. Он просил у новгородцев прощения, обещал, что никогда больше не станет их обижать. И они, сжалившись, дали князю денег, чтобы он нанял новую дружину.
После этой истории в летописи идет текст Русской Правды, и это дает возможность предположить, что князь действительно даровал новгородцам эти законы как гарантию того, что больше не будет чинить беззаконие. То есть, может, в Новгороде и не было демократии в привычном нам смысле слова, но там существовали определенные народные представительства, имелись возможности для обсуждения текущей обстановки между людьми более знатными и менее знатными, там выстраивались удивительные для Руси отношения между князем и вечем.
Надо сказать, что вече – не особенность Новгорода, действовало оно и в других городах, просто в Новгороде дольше всего продержалось. Но ситуация в Новгороде все-таки складывалась иначе. Походил на Новгород разве что Псков, который в разные века то подчинялся ему, то тоже превращался в отдельную республику.
В 1156 году страшное неудовольствие жителей вызвал князь Всеволод Мстиславович, правивший в это время в Новгороде. Горожане вызвали его на вече и предъявили ему целый список претензий. По их словам, он думал прежде всего о своих интересах, а не об интересах города; в битве с врагами он первым ушел с поля боя, оставив сражаться новгородское ополчение. «Зачем нам такой князь? – вопрошали новгородцы. – Ты для нас, а не мы для тебя». Такой подход был совсем непонятен, например, владимиро-суздальским князьям. Известно, что Андрей Боголюбский не захотел жить в Ростове Великом и даже в Суздале, а стал поднимать авторитет молодого города Владимира, скорее всего, именно потому, что не желал связывать себя вечевыми традициями и иметь дело с сильным ростовским боярством. А новгородские князья постоянно сотрудничали с вечем, обсуждали с ним все вопросы, защищали город, но не особенно вмешивались в управленческие дела.
Новгород долгое время сохранял свою независимость, силу, привлекательность и оставался для многих лакомым кусочком. Каждый киевский князь, а потом уже и владимиро-суздальский, мечтал поставить туда своих людей. Например, Андрей Боголюбский – властный, деспотичный князь владимиро-суздальской земли – пытался всем навязывать свое влияние и новгородцев, конечно, тоже не обошел. Он в числе первых (но не последний) понял, в чем их слабое место. Они были богатыми и торговали со всей Европой, но земля у них родила плохо, и своего хлеба они не имели. Поэтому, когда новгородцы отказались принять князя, предложенного Андреем, он перекрыл поставки хлеба в новгородскую землю, там начался голод, и городу пришлось уступить.
Кроме того, Новгород был значимой политической и экономической силой не только на Руси, но и вообще в этой части Европы, в прибалтийском регионе, где установилась сложная система отношений. Безусловно, город поддерживал связи как с киевскими или владимиро-суздальскими князьями, так и с соседними народами, жившими в Прибалтике: с ливами, эстами, жемайтами, аукштайтами. Он налаживал контакты со шведами, с орденом меченосцев, с представителями ордена, который на Руси называли Ливонским. Все эти очень разные силы иногда дружили и торговали, а иногда враждовали между собой.
Новгородская летопись подробно рассказывает, как молодой князь Александр Ярославич, будущий Невский, защищал новгородцев от вторжения шведского войска, пытавшегося распространить свое влияние на эти выгодные места. В Невской битве Александр сражался с предводителем шведского войска, знаменитым ярлом Биргером, практически правителем Швеции. И новгородский летописец перечисляет имена воевавших горожан, которых все в Новгороде знали (в частности, называет Гаврилу Алексича и новгородца Мишу, основателя клана Мишиничей), описывает, кто из них что сделал: кто топором подрубил основание шатра шведского предводителя, и шведы испугались, кто прямо на коне вскочил на борт корабля и бился там.