– Мы отвлеклись, – решил я не длить эту тему и обострять ситуацию. – Так где мы встретимся? Куда нам подъехать?
– Через недельку, значит? – Салех понял мой маневр и принял его. – Степь велика, вам нужен проводник, и я предоставлю вам его. Не так далеко отсюда есть холм с родником, может, вы его знаете? До него – примерно день пути или чуть более.
– Это если идти на юг? – уточнил я и махнул рукой в ту сторону. – Знаю.
– Так вот, через неделю вас там будут ждать мои люди, – деловито сказал Салех. – Они вас сопроводят к нам, с ними дорога будет быстрее, да и безопаснее. Степь наша, и уже сейчас чужакам не рекомендуется бродить здесь без нашего на то разрешения.
Мне было что ему на это ответить, но я не стал этого делать. Глупостей наговорить и наделать несложно, а вот исправить их потом возможно не всегда.
На том мы и расстались. Кочевники погнали людей в степь, мы же вернулись к опушке леса.
– Слушай, надо этот гнойник выдавливать, – озабоченно сказал Голд. – Самое неприятное, что последние слова он говорил не рисуясь. Они реально будут подминать под себя степь, а потом пойдут дальше.
– К Большой реке? – хмуро спросил у него я.
– Да запросто. – Консильери вздохнул. – Эти ребята, в отличие от нас, уже избавились от какой-либо морали и предубеждений. Они приняли этот мир как новую форму существования и теперь создают свою собственную социальную модель. Не с нуля, кое-что они прихватили из мира умершего, вроде структуры подчинения или материальных приспособлений, но самое главное – идеологическая база у них уже своя, местная. А мы, как ни крути, все еще подражаем тому, что было там, на исчезнувшей Земле.
– Да брось ты, – махнул я рукой. – Ничего здесь собственного и уникального нет, все это уже было в истории той Земли. Скомпилировал их каган несколько диктаторских режимов в один, да и все. Хотя это ничего не меняет, и ты прав полностью – с ними надо что-то делать, и срочно. Или в один прекрасный день мы увидим их у своих стен, что нам на фиг не нужно.
Все-таки я немного переоценил Салеха. Мне он показался очень умным и хитрым человеком, по крайней мере, тем, кто десять раз думает, прежде чем делает. И я был приятно удивлен, убедившись, что это не так.
– За нами пустили хвост, – через некоторое время порадовал меня новостью Голд. – Я Джебе оставил на месте встречи, велел пару часов понаблюдать за степью. Вот он и засек одного из тех, кто был с твоим собеседником. Он вернулся через час и сейчас шустро топает по нашему следу.
– Забавно, – признал я. – Я думал, что до этого не дойдет.
– Явно не для того, чтобы нас довести до нашего дома, его приставили. – Голд почесал нос. – Думаю, Салеха этого больше наша поклажа интересует.
– Скорее всего. – Я засмеялся. – Ох и любопытный в Ковчеге народ, я тебе скажу. Ладно, хомутайте этого засланца, чего тянуть.
– Стоит ли? – засомневался Голд. – Может, пусть себе посмотрит да и идет с богом? Что он такое высмотрит, сам посуди?
– Да нет, – тут я был с ним не согласен. – Наглость надо наказывать, тем более, что нам за него ничего не будет. Салех сам говорил: степь – место опасное, мало ли что с этим чертом случиться могло? А нам – лишние данные из первых рук.
Надо признать, тут я погорячился. В смысле лишних данных. Ничего нам этот узкоглазый, смугловатый и жилистый кочевник не сказал. Точнее, он говорил, но на каком-то своем тарабарском языке, глядя на нас с презрением.
– Дурака он валяет. – Голд сморщился. – Все знают английский, и он, поганец такой, знает. Но показывать этого не хочет, потому что не боится нас. Он вообще ничего не боится: боли нет, смерти нет… Зря только брали его.
– Да ничего не зря. – Нет, меня это упорство тоже расстроило, но не до безумия. И так все очень неплохо вышло. А что до лишней информации – ну не сложилось и не сложилось. – Есть для него применение. Настюш, ты где?
– Чего? – Через минуту Настя подошла ко мне.
– Ты, помнится, расстраивалась из-за того, что грибы идентифицировать не можешь? – спросил я у нее. – Ну когда еще туда шли?
– Есть такое, – признала Настя. – А как их идентифицируешь? Лаборатории тут нет и подопытных обезьян – тоже.
– Обезьян нет, – согласился с ней я. – А вот подопытные есть. Забирай этого красавца, он твой.
И я показал ей на связанного кочевника.
– Ах ты мой хороший! – даже в ладоши захлопала Настя и присела на корточках около степняка, чем очень его насторожила. Он перестал злобно скалиться и опасливо посмотрел на нас. Мы говорили на русском, которого он, похоже, на самом деле не знал, потому не понимал, что происходит, и это его явно напрягало. – Как же я рада, что ты у нас появился! Теперь-то я проверю свои предположения относительно миконидов.
Нет, если все кочевники такие жизнелюбивые и упорные, с ними будет нелегко управиться. Он ни в какую грибы есть не желал, в результате его аж трое «волчат» держали, пока Настя ему их в глотку на привалах запихивала.
И еще он был очень везучий – четыре образца успел опробовать, прежде чем пятый его прикончил, уже на следующий день.
Ох, как он орал, выгибаясь в корчах и разбрызгивая белые хлопья слюны изо рта.
– Значит, вот эти зеленые пластинчатые все-таки ядовитые. – Настя что-то записала в Свод. – Надо же, а я думала, что нет, ведь никаких первичных признаков не было даже. Все-то тут с ног на голову вывернуто.
– Слушай, давай я его прирежу, а? – предложил ей Джебе. – Уж очень он орет громко, вон всех перебудил и женщин перепугал.
Кочевник начал помирать под утро, когда все еще спали, и его вопли действительно разбудили людей. Дети перепугались, девочки и вовсе заплакали.
– Да ты что! – возмутилась Настя и погрозила «волчонку» пальцем. – Я же должна знать, сколько по времени яд этого гриба человека убивает! Это ведь не просто так, это эксперимент.
Собственно, именно в этот момент степняк выгнулся дугой так, что у него, наверное, позвоночник затрещал, выпустил целый фонтан слюны из рта и истаял в воздухе, оставив после себя кучу измазанного экскрементами тряпья.
– Ага… – Настя снова зачиркала карандашом. – Стало быть, от момента приема до смерти прошло пять часов. Что ж, хорошо, значит, яд медленный, действует не сразу. Надо этих грибов еще набрать, высушить и растереть. А потом еще одного такого же подопытного поймать или какой другой антисоциальный элемент, чтобы посмотреть, действует яд в, скажем так, концентрированном виде или нет. Наемник, поможешь девушке-исследователю в таком важном деле?
– Все, что пожелаешь, – шаркнул ножкой Наемник и улыбнулся. – Мы тебе Окуня поймаем, развлекайся.
– Не факт, – поморщилась Настя. – Окунь – оборотень, на него эта штука может по-другому действовать. Мне гуманоид нужен, человек или эльф.
– Обсудим, – пообещал ей я, причем не голословно. Яд – вещь полезная, такая в хозяйстве всегда пригодится. Особенно если он медленно действующий.
– Да ерунда это все, – неожиданно подал голос Викентий. – Девушка, вы ведь, я так понимаю, были на той Земле студенткой? Причем, скорее всего, начальных курсов?
– И? – холодно спросила у него Настя.
– Не обижайтесь, но то, что вы делаете, – это не эксперимент, – негромко, но твердо сказал Викентий. – Он нелогичен в своих исходных. В корне, понимаете?
– И чем же? – В голосе Насти не было злобы, было любопытство.
– Ну вот смотрите. – Ученый, несомненно, побаивался нашу валькирию, а потому отсутствие у нее агрессии явно его ободрило. – Вы давали этому человеку грибы с достаточно коротким интервалом, что было несомненной ошибкой. Яды действуют в разных временных интервалах. Какие-то мгновенны, но это, как правило, препараты химического производства или производные от яда земноводных тварей, то есть змей. А растительные, как правило, замедленного действия. То есть совершенно не обязательно, что сработал пятый гриб. Это мог быть эффект от второго или четвертого. И даже от первого.
– Неприятно ощущать себя дурой, – сказала мне Настя. – Он прав, Сват.
– Мало того, – воодушевился Викентий. – Может быть и так, что все грибы по отдельности были безвредны, но какие-то из них не сочетаются друг с другом. То есть, соединившись в желудке, они вызвали смерть. Есть микониды, которые в соединении с другими веществами дают разные эффекты – и наркотический, и даже летальный.
– Да, я слышала о таком грибе, – подтвердила Настя. – Вот черт, выходит, я зря подопытного кролика загубила.
Викентий явно был доволен тем, что доказал свою полезность. А я был доволен им – все с интересом слушали его рассказы, и никто не обратил внимания на то, что отряд стал на два человека меньше. В эту ночь нас покинули два сторонника Ромула, подозреваю, что навсегда. Как рассказал мне Наемник, Китти сделала своего красиво и быстро, а вот ее приятели так и не смогли довести дело до конца, пришлось Джебе за них работу заканчивать. Так что не быть им в «волчатах», жидковаты оказались.
Что примечательно, при сборах отсутствие подручных Ромула, разумеется, обнаружилось, но никто так и не сказал ни слова.
Все-таки хорошо возвращаться домой. Ближе к обеду мы дошли до приметного холма, где напились воды из родника, а когда солнце начало клониться к закату, добрались до совсем уже родных мест, от которых до крепости было рукой подать.
Мало того, на горизонте мы увидели колонну людей, которые двигались по направлению к нашему дому, явно нагруженные каким-то добром. Сомнений в том, кто это, не возникало.
– Кому-то достанется, – сообщил мне Наемник, отнимая бинокль от глаз. – Почему они не переночевали здесь? Сто раз было говорено: по ночам не ходить, тем более с грузом. До темноты часа два осталось, не больше. Ох уж этот Ювелир.
– Бардак, – согласился с ним я. – Отряди кого-нибудь, пусть их догонят.
Это и вправду были люди из крепости, они совершали уже третий и, скорее всего, последний по счету рейд из бункера. В этот раз они вынесли оттуда почти все, оставив там только голые стены. Даже стойки, на которых лежало добро, разобрали на составные части, я так понял, по требованию Оружейника, кот