всего лишь тихим свистом. Зато результат был весьма громким, но в этот раз, к счастью, не настолько эффектным: сейф, прогудев набатом, снова улетел в сторону выхода и с хрустом зарылся в груду поломанной мебели.
Шаман с трудом нашел и вытащил на свободное пространство металлический блин, который теперь превратился в некое подобие казана, с аккуратным отверстием посередине. Наличие отверстия очень обрадовало Шамана: все-таки дырка – естественное следствие выстрела. Сталкер погладил ружье по стволу: видимо, ему досталась та самая полумифическая гаусс-пушка, о чудодейственных свойствах которой в Зоне ходили легенды. Прицел, конечно, никуда не годился – но проблема эта решаема, нужно только добраться до ближайшего барыги и прикупить что-нибудь достойное.
Шаман положил «калаш» на многострадальный сейф, перекинул через плечо гаусс-пушку и пошел искать выход. Был соблазн выставить пушку на максимум и тупо расчистить дорогу, но чувство благодарности к немому врачу не позволило реализовать эту задумку – разбив импровизированный лабиринт, он демаскирует вход в лабораторию.
Благородство обошлось Шаману в целый час блужданий по захламленному подвалу. Наконец один из проходов вывел его к двери. Шаман поднялся по ступенькам: тучи давно разошлись, неяркое осеннее солнце светило уже по-вечернему. Сталкер первый раз за весь день посмотрел на часы – начало четвертого. Выходило, что пробыл он в лаборатории никак не меньше пяти часов, что серьезно противоречило его впечатлениям. Долго размышлять над этим феноменом Шаман не стал – чего уж теперь думать? Он протиснулся между стеной и кузовом «КамАЗа», хотел уже завернуть за угол, но резко остановился: с той стороны донеслись голоса.
Глава четырнадцатая,в которой принимается важное решение
Было холодно. Так бывает в Зоне – внезапно холодает, будто кто-то щелкает выключателем. Самое интересное, что температура может меняться только в каком-то определенном районе: в радиусе нескольких километров наступает настоящая зима, лужи замерзают, даже выпадает снег, но пересекаешь четко очерченную границу, и снова попадаешь в вялотекущую осень.
Так было и сейчас. Ребристые стены контейнера покрывал иней, похожий на какой-то странный мох. Темноту прорезали острые лучи света – солнце било сквозь разошедшиеся сварочные швы, и кристаллы льда нестерпимо искрились. Пахло застарелой прокисшей гарью.
Молодой грел озябшие ладони дыханием. В полумраке он видел хмурые лица друзей. Зубр сидел на корточках, подальше от замерзших стен, лицо его, заросшее бородой, сливалось с темнотой, отчего казалось, что на голове сталкера армейская маска. Мора полулежал у входа, прислонив ухо к щели – прислушивался к голосам снаружи. Над правым глазом чернел свежий кровоподтек – награда за остроумие. Вспомнив недавнюю схватку, Молодой непроизвольно потер отбитый бок и поморщился, когда заныли потревоженные ребра.
– Ну, чего там? – шепотом спросил он.
Мора тихо поднялся и подошел к Зубру, Молодой пододвинулся поближе.
– Короче, так. Главный у этих, – Мора кивнул в сторону двери, – сейчас с кем-то связывался. Ответили ему, что часа через три за нами приедут. Велено ему все наши шмотки собрать в одном месте и не копаться в них. Придурок попытался рассказать, что на нас, кроме снаряги, ничего не было, но его быстро убедили, что, как минимум, один «ключ» у нас был. Видимо, очень серьезная личность нас хочет видеть, потому что гопники быстро скинули все, что наше, и сложили куда-то рядом, вроде как слева от входа, у угла контейнера.
Зубр посмотрел туда, куда махнул Мора. Покачал головой. Молодой мысленно согласился – контейнер крепкий, не подкопаешься. Но все-таки что-то делать было нужно – не ждать же, пока за ними приедут. А приедут, наверное, все те же нехорошие военные.
Снаружи послышалось бреньканье расстроенной гитары, потом хриплый голос затянул песню. Пленники вначале не обратили внимания, но вскоре вынуждены были прислушаться: жизненные коллизии лирического героя песни не могли бы оставить равнодушным даже зомби. В песне пелось о реальном пацане, «любимце дворовой шпаны», который родился с золотым зубом и финкой в руке. Злые мусора практически сразу взяли его на заметку и, как только пришло время, пришили срок – еще по малолетке он загремел на зону (не Зону, а зону). И это несмотря на стенания «мамули-горемыки». Срок пришила суровая «сука-Зинка-прокурорша», которую боялись все на районе. Но после того, как пришила, поняла, что без памяти влюбилась в молодого уркагана-лихача. Она пришла каяться к «мамуле-горемыке», которая ее поняла и простила, потому что у нее было материнское сердце, и благословила выйти замуж за реального пацана. Зинка-прокурорша поехала на Колыму, вызволять любимого, но падла комендант лагеря не дал ей, проехавшей сто тысяч верст, даже «сраного свидания». Тогда она воткнула острую заточку в его черное сердце и сама погибла, расстрелянная бессердечными вертухаями. Реальный пацан, узнав об этом, повесился на полотенце и тоже погиб как герой. Эпилог был неожиданный: мочи ментов-собак, чтобы они тебя не полюбили, потому что пацанам от этого одно горе.
– Н-да, – протянул Мора, когда певец смолк.
Молодой зааплодировал. Зубр покачал головой и высказал предположение, что этой песней можно было бы убить Пушкина.
– Ладно, песня отличная – а делать-то что? – спросил Мора.
– Выбираться надо, бро! – высказался Молодой.
– В корень зришь! – восхитился Зубр.
– Сейчас эти товарищи подвалят – и на хрена мы тогда все затевали?
– Ну а какие варианты? – развел руками Зубр.
– Надо их как-то заставить открыть дверь, – предложил Мора.
– Как? – разом откликнулись Зубр с Молодым.
– Не знаю. Можно сымитировать драку. Будем долбить по стенам и орать, что Молодой, сука, всех подставил. Им, по идее, он нужен живым. Должны вмешаться.
– Есть в этом смысл, – после раздумья согласился Зубр.
– А мы справимся? – неуверенно спросил Молодой.
– Можно попробовать. А можно дождаться твоих друзей.
– Они не мои друзья, – огрызнулся Молодой.
– Ладно, сейчас не об этом, – примирительно поднял руку Мора. – Валим этих и бежим на Янтарное.
– Кстати, зачем нам теперь на Янтарное? – поинтересовался Зубр.
– Как зачем? – удивился Мора. – Сидорыч должен был слить инфу Павлу Дику, так? Этот Дик должен был заложить нас воякам. Ну или сам Сидорыч, что вряд ли, конечно. В любом случае – вояки должны были нас ждать на базе научников. Выманим, перестреляем, а с главным поговорим. Ты вроде «за» был?
– Ну да. Только они как раз скоро тут будут.
– Если это они, – вставил Молодой.
– А кто еще? – Зубр пожал плечами.
– Мало ли, кто, – поддержал Мора. – И даже если они! Приедет рота – как будешь отбиваться? Три-четыре, ну пять – еще куда ни шло! Надо линять, в общем.
– Давай так, – решительно начал Зубр. – Как-то этих гопников валим. Сидим тут, ждем. Посмотрим, сколько приедет. Если немного (а зачем им роту посылать за стреноженными?), тогда всех валим, главного – живьем. И говорим.
– Реально! – согласился Молодой.
– Нет, братья, – покачал головой Мора. – Надо бы нам все-таки на Янтарное идти.
– Зачем?
– За шлемами.
– На хрена они тебе? – спросил Зубр.
– Ты сюда зачем пришел? – неожиданно спросил Мора.
– Меня сюда приволокли, если что.
– Не сюда, – пояснил Мора. – А сюда, в смысле – в Зону.
– Бабла намыть.
– Только? – прищурившись, переспросил Мора.
Зубр почесал бороду, вздохнул и горько усмехнулся.
– Ну да, – согласился он, – верно.
– Вот то-то и оно.
– Ребята, вы о чем сейчас? – спросил Молодой, непонимающе переводя взгляд с одного на другого.
– Видишь ли, Молодой, – приобняв коллегу за плечо, начал Мора. – В Зоне, согласно легенде, есть Кристалл. Который, опять же согласно легенде, исполняет желания. И многие, если не сказать – все, идут в Зону, имея в виду этот Кристалл. Артефакты, бабло – это само собой разумеется. Это реалии. Но есть еще и мечта. У каждого сталкера. Так вот, волею судьбы, у нас сейчас есть все, чтобы добраться до Кристалла. Проводник, то есть ты, и «ключ», который активизирует Кристалл. А главное – мы знаем, что это не легенда. Кристалл есть, все по-настоящему. Как ты думаешь, не стоит ли нам попробовать?
– Нет! – Молодой решительно скинул с плеча руку товарища.
– Как это – нет?
– А вот так! Нет, и все!
– Почему? – удивился Зубр.
– Потому что, бро! Ты там не был, а я был. И больше не хочу. Там страшно. Мне это до сих пор снится. На хрена мне еще раз? Новое желание загадать?
– А нет его, нового желания? – полюбопытствовал Мора.
– Старого хватает, – пробурчал Молодой, отведя глаза.
– Ты не ходи, – предложил Зубр.
– Как это?
– Доведи нас до места, и иди обратно, – поддержал Мора. – Или подожди у выхода.
– Это что, магазин? Это Станция. Там кони двинешь за пару минут.
– Ты-то не двинул.
– Мне повезло.
– Ну и нам повезет.
– Мечтатель ты, бро.
– А не мечтатели в Зону вообще не идут.
– Молодой, ты был пионером? – неожиданно поинтересовался Зубр.
– Э… был. А что?
– У нас, в Сибири, среди своих не принято было ништяки в одну харю пользовать. Мы делились.
– Блин, мужики, да не жалко мне! Но там реально жопа. Вы не понимаете.
– Ты бы на нашем месте отказался от похода к Кристаллу?
Молодой поднялся и принялся ходить по контейнеру, непроизвольно жестикулируя. Лучи света чертили причудливые узоры на его комбезе. Друзья терпеливо ждали. Наконец Молодой вернулся и уселся напротив.
– Вас завалят сектанты, – глядя в пол, заявил он.
– Тебя не завалили, – возразил Зубр.
– У меня брат там.
– Ну вот он нас и отмажет, – сказал Мора.
– Он не человек уже. Они все там не люди.
– Как же ты тогда прорвался?
– Повезло, – Молодой пожевал губами. – Нас вообще-то уже вели к жертвеннику.