— Включи громче, — хмуро отозвался Чепига, который шёл перед Егором. — Послушаем.
Техника разбойников тоже оказалась на высоте. Голос коменданта, которого Егор видел лишь однажды и мельком, звучал уверенно и громко: «…окончание эксперимента. Группа контактёров готовится к отъезду. Резервисты и контрактники третьего карантинного пояса получат расчёт в соответствии с условиями договора вербовки и тоже свободны. Желающие пошевелить мослами для премиальных, могут попытаться отыскать Егожина Егора. Десять окладов любому, кто приведёт и сдаст пограничному отряду этого человека».
Колонна остановилась. Они побросали баулы и повернулись к нему.
«Десять окладов! — затравленно подумал Егор. — Судя по лицам, это много… Почти год работы!»
— …И, напротив, лица, укрывающие Егожина, будут привлечены к уголовной ответственности по статье за препятствие розыску больного с особо опасной инфекцией, с обязательным карантином, изъятием и захоронением всего имущества. Приметы…
Комендант зачитал рост, вес, причёску и цвет глаз, но его уже никто не слушал.
— Это ты, что ли, Егожин? — недоверчиво осведомился Чепига.
— А что, непохож? — огрызнулся Егор. — Живу в соответствии…
— Что будем делать, мужики? — в несколько голосов разродилась вечным вопросом ватага разбойников. — Пряники комендатура озвучила. О розгах тоже не забыла. Теперь бы понять, какого лешего рисковать, если синица, считай, в кармане?
«Правильный вопрос! — согласился Егор. — Тем более что я и сам не знаю, зачем мне от кого-то прятаться».
— Если вы на мне заработаете, буду только рад, — сказал он сдавленным голосом. — Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня у вас были неприятности.
Но у Чепиги оказалось своё мнение. Он развернулся к ватаге и повысил голос:
— Сколько окладов у тебя в вещмешке, Прохор? И что плохого полежать месяц-другой на государственных харчах? Этот парень может оказаться золотой курицей, олухи. Он сумел обмануть санитаров и погранцов. Он обманывает и нас. Его стаук где-то рядом. Его стаук пронёс по Червивому каньону Лёху и Митяя. Если договоримся с ним, — не поворачиваясь, Чепига с такой силой ткнул указательным пальцем в грудь Егору, что тот пошатнулся, — то договоримся и с пришельцем. На мой вкус, неслабый журавель!
— А что он сам скажет? — запальчиво крикнули из задних рядов.
— А ведь и верно, — загомонили передние. — Что скажешь, Студент?
Егору не понравилась кличка, но тратить время на пустяки казалось неразумным.
— Тех двоих действительно перенёс стаук, — согласился он, — который действительно со мной. Но я не собираюсь вам помогать в противоправной деятельности. На это не рассчитывайте!
Судя по всему, разбойники «рассчитывали» на разное и по-разному: одни потянулись к биноклям, пытаясь разглядеть среди камней ковыляющего пришельца. Другие горячо зашептались с Лёхой и Митяем. И только Чепига рассмеялся.
— Шутишь? — спросил он. — Это за кристальную честность тебя ищет батальон пограничников? Стаука ты вынес в обход застав исключительно на законных основаниях. Да?
Егор тяжело вздохнул и промолчал.
— Как видишь, «противоправность» — категория относительная, — хитро прищурился Чепига. — Хорош пасовать, мужики. Барахло спрячем. На предмет «изъятия и захоронения». А когда всё уляжется, втёмную вернёмся за товаром. Вместе со Студентом попытаемся прорваться в город. Если получится, продолжим обсуждение в общаге. Нет — сделаем вид, что вели парня в комендатуру, и сорвём премию. Что скажете?
В ответ ехидно спросили:
— А если прорвёмся в город, но кто-то не удержит язык за зубами?
— А мы договоримся, что результаты сотрудничества с Егором в первый год будут делиться поровну, независимо от того, кто из присутствующих будет с ним работать. Идёт?
— Ну, ты загнул!
— Неплохо.
— Цену моего слова знаете! — напирал Чепига. — Если Студент согласится помочь в экспедициях, о которых мы говорили: клады и затонувшие корабли, золотые рудники и алмазные копи в заброшенных и труднодоступных районах, то умнее заплатить по сотне окладов коменданту и каждому бойцу, что сейчас в оцеплении, чем согласиться на «синицу». Как думаете?
Егор уважительно покачал головой. Чепиге следовало отдать должное: он далеко смотрел и хорошо соображал.
— Как мы вырвемся из оцепления? — прервал восторженный гул трезвый голос.
— Если Студент может доставить людей сюда, к нам, то что мешает ему убрать оцепление, стоящее у нас на пути?
Воцарилось молчание. Никто не крутил головой, не сопел, не сморкался. Несколько мгновений казалось, что они вообще перестали дышать.
«Причастность к чуду, — подумал Егор. — Они поняли, что у них на глазах вот-вот свершится магия. Что волшебство произойдёт не где-то и с кем-то, а с ними! Здесь и сейчас!»
— Вопрос не в нас, — продолжил Чепига. — Что Егору кажется более интересным: работать подопытной крысой под наблюдением «белых халатов» или творить историю самому, своими руками. А? Что скажешь, Студент?
Почувствовав на себе взгляды, Егор на мгновение смутился. Ответ был очевиден! Чепига так поставил вопрос, что альтернативы не было.
— Нет, — сказал Егор. — Я не крыса. Это точно.
Пришельцы рассыпались в прах повсеместно и одновременно.
Это никого не огорчило.
Год, прошедший после начала вторжения, сегодня принято называть началом новой эры. Человечество больше не чувствовало себя в изоляции. Канули в прошлое розовые денёчки, когда люди, убеждённые в своей защищённости на собственной планете, могли транжирить ресурсы на умерщвление себе подобных. Все сразу осознали ничтожность и уязвимость человека перед космосом.
Всем вдруг стало ясно, что иметь дело со звёздами можно только сообща: безжалостно раздавив внутренние распри и склоки, поставив всякое сомнение в единстве человечества вне закона. Так люди перестали себя ненавидеть. Каждый понимал, что если оттуда, сверху, в темечко клюнет, то рассчитывать можно только на соседа. Того самого, у которого странные привычки, непонятные святые, кто вообще «не такой».
Да. Человечество объединилось перед лицом космической угрозы. Единое федеративное устройство бывших независимых государств теперь фактически, а не номинально управляло планетой: от океанского дна до поверхности Луны.
Оценки вторжения, которое привело к кардинальному социальному скачку, разнились в мелочах, но сходились в главном: польза от щелчка по носу была бесспорной. При условии, конечно, если в итоге все останутся живы.
Оптимисты пели осанну творчеству советских фантастов, ещё в двадцатом веке предсказавших концепцию «жука в муравейнике». Пессимисты ворчали о коде и неизвестных последствиях, которые ожидают людей после гибели последнего пришельца. Компромиссное течение, пытавшееся примирить первых и вторых, воздвигло концепцию «останется только один», также уходящую корнями в двадцатый век.
Суть концепции заключалась в неразгаданной программе, которая стартует после того, как останется последний пришелец.
Были и другие представления о целях вторжения. Но, в целом, научная и политическая элита человечества новость о самоликвидации стауков приняла спокойно: без ажиотажа, но с облегчением.
Наверное, именно поэтому, когда в одной из резерваций не досчитались кучки золы, которая всегда остаётся на месте гибели пришельца, генеральный штаб отреагировал сдержанно, но конструктивно. Вместе с приказом «перепроверить и доложить», к тревожному месту немедленно стянули войска, перенацелили на критический район два десятка континентальных ракет с ядерными боеголовками и развесили спутники с самой изощрённой начинкой времён холодной войны.
Никто и ничто не могло покинуть тревожный район.
Но без неожиданностей всё-таки не обошлось.
Режим карантина предполагал тщательное исследование атмосферных условий над проблемным участком суши. Поэтому необычное скопление фотоактивного вещества на высоте шесть тысяч двести метров заметили сразу. А спустя минуту «изучения» результаты отправили в Штаб.
Генерал Одинцов долго рассматривал фотографии, переданные со спутников. Сейчас любой может найти эти фото в Интернете. Но тогда, в те особенные мгновения, эффект от изображения оглушал: небесно-голубой воздушный шар в окружении гигантского кольца из мельчайшей пыли походил на паука, зависшего на паутине.
— Вы можете это пояснить? — недовольно спросил Одинцов, ни к кому конкретно не обращаясь.
Пояснять вызвался самый молодой, и потому отчаянно смелый в суждениях техник:
— Кто-то из контактёров додумался сунуть пришельца в воздушный шар. Газы, которые выделяют стауки, легче воздуха. Пришелец не вышел из резервации, а улетел. Он всё время летел над хозяином…
— Разве атмосферные течения не отнесут стаука от хозяина за сотню километров?
— Наверное, пришелец управляет своим движением.
— А весь этот… — генерал неопределённо пошевелил пальцами, подыскивая нужное слово, — сатурнианский флёр?
Пример молодёжи, не побоявшейся высказать мнение, поддержал кто-то из консультантов:
— Это экзоуглерод. Не исключено, что возможность барражирования над определённым участком местности обеспечивается именно кольцом. Судя по всему, мы снова ошиблись. Это не вторжение, а посольство.
— Посольство? — с отвращением переспросил генерал.
— Пришельцев не множество, а один. То, что мы приняли за код внедрения, оказалось кодом постройки: программой, по которой пришелец соберётся воедино при определённых условиях. Концепция последнего пришельца: как только остался один, к нему устремились останки его «сгоревших» собратьев. То, что мы приняли за вторжение, теперь лучше называть сбором информации.
— Понятно, — слукавил генерал, но все сделали вид, что поверили. — Этого умельца немедленно доставить в центральную лабораторию. И составьте хотя бы приблизительный план действий, позволяющий развеять эту штуку, а ещё лучше, вынести её за пределы атмосферы.