— Правильно, испорченных органов рядом нет, а на тухлячёк так и тянет, — звонкий смех Эли оживил пустую квартиру.
Она перенесла гриппа и «царский» ужин на кухонный стол и опустилась рядом. «Вот и первая семейная трапеза, а всё не так уж и плохо. Вычистим убежище, и можно бабушку приглашать».
Резкий гудок визуализатора долетел из прихожей. Доктор ответила, слушая сбивчивые и напуганные слова и пытаясь их осознать.
Пока Эля бежала к палате, в висках стучали непонятные фразы регистратора. У бабушки нашли издорма — двухголовую тварь, одну из самых редких и крупных болезнетворных. Они вырастают до размеров котят. Издормы глупы, мозг их не развит вовсе. Такого не выманишь на яд или сладость. Самое ужасное, что он присосался к лёгкому — отсюда и кашель. Ещё немного — и он измочалит орган.
Доктор улыбнулась ослабевшей пожилой женщине. Погладила её по мягким седым волосам:
— Рассказывай.
Виолетта Степановна зашлась кашлем. В конце приступа Эля заподозрила, что бабушка переигрывает.
— Мне не для нотаций, — как можно мягче объяснила Эля. — Для каждой зоны обитания издорма своё противоядие. Осталось только два места, где их можно встретить, а времени гадать нет. Куда ты выезжала в последнее время?
— На болотца, — Виолетта Степановна изучала потолок с видом святой невинности.
Тонкие брови Эли взлетели, а глаза заморгали:
— Что ты там делала?
На болотцах живут все, кто не нашёл своего места в современном мире.
— К Зоеньке ездила, — бабушка стыдливо прикрыла глаза ресницами. — Она с молодости умела призывать любовь.
— В твоём-то возрасте, — начала внучка, но осеклась. — Прости. Просто не знала, что ты… ну, то есть…
Лицо Виолетты Степановны вытянулось и покраснело, голос разлетелся по одноместной палате как колокол правосудия:
— Да как ты могла подумать, что я захочу предать память твоего деда!
— Но тогда, — опешила Эля. Вскрикнула и потрясла указательным пальцем перед бабушкой. — Так это для меня?! Ко мне ты призывать любовь на болота шлялась?
Старушка закашлялась, теперь уже по-настоящему. Она пыталась захватить воздух, но издорм сжимал её, не давая живительному газу проникать внутрь.
Эля крикнула медсестру. Та была рядом, сделала расслабляющий укол. Мышцы ослабли, сбивая хватку болезнетворного. Бабушка задышала и откинулась на подушку.
— Вылечу тебя, — зашептала Эля больше для себя, — и не буду с тобой разговаривать до… до… — она придумывала срок пострашнее.
— До свадьбы? — выдохнула бабушка, улыбнувшись уголками губ.
— Неисправима, — Эля подняла вверх руки. Поцеловала старушку, дала указания медперсоналу и отбыла в свой кабинет.
— Свирестелочкин, — визуализатор выдал уже знакомое изображение худого мужчины с хвостиком. Фёдор вгляделся в оппонентку и улыбнулся: — Здравствуйте. Как питомец?
— Обожрался и заснул прямо на обеденном столе. Манерам ещё поучиться. А сейчас в кармане халата дрыхнет, — отмахнулась Эля, незаметно погладив холодную тушку. — Но я не о том. В моей пациентке поселился издорм. Я вычислила среду обитания. Готовлю операцию. Прошу направить противоядие. Со всеми деталями с вами свяжется мой регистратор.
— Случай редкий, мне сразу сообщили. Мы уже провели манипуляции в пределах инструкции. Хорошо бы нам поговорить.
— А мы сейчас чай пьём? — негодовала Эля. — Выкладывайте, что там у вас?
Свирестелочкин снял очки, голубые глаза смотрели с сочувствием и искрились добротой:
— Я знаю, что Виолетта Степановна ваша бабушка. Поверьте, и мне она не безразлична.
— Это ещё почему? — буркнула доктор и вздохнула. — Ладно, спущусь в ваше подземное царство ядов и опытов.
Эля отхлебнула предложенный чай с имбирём, который, видимо, доставили перед её приходом, и с настороженностью посмотрела на Свирестелочкина.
— По сканеру непонятно, какого цвета полосы издорма.
— Не до красоты сейчас, — пробурчала Эля и крякнула. Она вспомнила, что издормов отличают не только по месту проживания, но и по цвету полоски на макушке. Для синей полоски одно противоядие, для красной — совершенно другое. Дашь не то, издорм окрепнет и разорвёт организм изнутри.
— Ну так попробуйте старыми методами, — доктор отбросила горячий стакан, выплеснув жидкость на документы и разбудив гриппа. — Используйте ультразвук. Введите камеру, в конце концов.
— Пытались. От ультразвука издорм уворачивается, вызывая у больной приступы. А при физическом проникновении камеры чувствует движение и выбрасывает яд, парализующий гортань.
Эля уставилась на Свирестелочкина:
— То есть, в наше суперпродвинутое время мы не можем разглядеть цвет полосок на морде у твари, которая пожирает мою бабушку?
— Я хочу, чтобы вы знали. Ваша бабушка. И… Я сам не знал, что вы та, ну то есть… — он замялся и сник.
— Придумай выход или придушу, — Эля вскочила и нависла над учёным. Грипп выполз и полез махать лапками, защищая хозяйку.
Эля не удержалась и рассмеялась от грозного вида тощего защитника:
— Силач! Да ты даже к ребёнку в рот поместился.
Свирестелочкин поднялся и затряс рукой в сторону гриппа:
— Вот выход, вернее, вход!
— О чём ты? — Эля нахмурилась и отправила гриппа обратно в карман.
— Если вживить твоему болезнетворному камеру и через небольшой разрез запустить к Виолетте Степановне, то, возможно, издорм его пропустит.
— Вообще-то, это мой домашний питомец, — нахохлилась Эля.
— Ты ему и имя дала? — улыбнулся Фёдор.
— Дала, — буркнула доктор, старательно подбирая имя гриппу. — Грипп его и зовут.
Учёный хохотнул и продолжил убеждать:
— Риска никакого, в случае чего выдернем его обратно.
Эля вздохнула, погладила пальцем тонкую сухую тушку:
— Поможешь?
Грипп издал хриплый звук, забрался Эле на плечо и уткнулся холодным носом в шею. Она улыбнулась и почесала под мордочкой. Поймала удивлённый взгляд Свирестелочкина и отрезала:
— Пошла готовить операционную.
— Мне нужно присутствовать, — смутился он.
— Тогда шевелись, — доктор широкими прыжками выскочила к лифту.
Эля старалась не думать, что под голубой синтетической простынёй лежит её бабушка, и домашний питомец должен пробраться внутрь неё. Она резко выдула воздух, раздувая ноздри. Тряхнула головой и дала знак запускать оборудование.
Гриппа поместили в силиконовый зонд, оставив торчать голову. Пришлось вколоть ему заморозку — меньше дёргается, меньше раздувается.
Доктор чётким движением рассекла часть грудной клетки между рёбер. Запустила туда волонтёра с камерой и протащила вправо — туда, где присосался болезнетворный.
— Замри, — скомандовал Фёдор. На экране показался издорм.
Эля, не торопясь, перемещала сенсор, дублирующий движения гриппа. Подвела к коричневой твари. Переместила к ближайшей голове.
— Красная, — голос доктора звучал спокойно. На экране чётко проглядывалась красная полоса от впадины носа болезнетворного до начала спины. — Убедились? Тогда вытаскиваю.
Едва заметно выдохнула и крутнула сенсор.
— Стой! — крик Свирестелочкина нескромно отозвался от белых стен операционной. — Немного левее. Ко второй голове.
Эля уставилась на учёного, но не стала упрямиться. Переместила камеру влево и вздрогнула. Полоска на второй голове была синей.
Доктор увеличила изображение. Рискуя временем, перезапустила оборудование. Полоска на второй голове осталась синей. Ошибки не было.
— И что делать? — задыхаясь, выдавила Эля, распахнув двери исследовательской. Экстренный лифт был занят, остальные ехали вверх. Чтобы не ждать, ей пришлось бежать вниз пятьдесят этажей.
Фёдор сидел, обложившись книгами, на полу валялись стопки распечаток:
— Искать.
— Что это? — доктор подошла и потрогала зелёный корешок энциклопедии «История эволюции болезнетворной фауны». Втянула горьковатый аромат старой бумаги.
— Книги, — усмехнулся Свирестелочкин.
— В курсе, — взъерепенилась Эля. — Готовишься преподавать курс истории мутации вирусов?
— В твоей практике встречались разноцветные издормы?
Эля нахмурилась, качнула головой и провалилась в предложенное кресло.
Фёдор протянул книгу потоньше, со свежим химическим запахом. Доктор кивнула и раскрыла справочник на странице издормов.
Они листали страницы до ночи, пока у Эли не заурчало в животе.
Фёдор потопал к холодильнику в комнате отдыха. Вернулся, пожал плечами и кивнул на визуализатор:
— Закажем еду?
Эля потянулась к прибору:
— По чёрному бургеру?
— По красно-синему, — криво усмехнулся Свирестелочкин, возвращаясь к книгам.
Первые лучи солнца пробили стеклянные стены больницы, скользя по двум неспавшим фигурам. Эля сползла в кресло-грушу и безнадёжно перелистывала последние распечатки.
Фёдор с чувством вины посмотрел на девушку и перевёл взгляд на стол. Экскурс в прошлое, форумы в настоящем ничем не помогли. Сто двадцать «рецептов» противоядий для краснополосных и синеполосных издормов. Несколько десятков методов, как лучше лекарство впрыснуть. Но ни одной рекомендации по разноцветным тварям.
Учёный откинул крышку с коробки из службы доставки пищи. Посмотрел на остатки булок и улыбнулся чувству юмора Эли. Верхняя часть была синей, окрашенной с помощью чернил кальмара, нижняя — красной с мясом краба. Эксклюзив. Сертификат безопасности гласил, что это самый вкусный и безопасный бургер с восточных побережий. В комплекте прилагались два вида сертифицированных соусов.
Фёдор открыл крышки, решая, какой соус попробовать первым. Ничего не придумав, решил намазать одним соусом красную булку, вторым — синюю.
— А это идея, — пробормотал он, разглядывая завтрак.
Эля с надеждой глянула на учёного.
— Нам нужно поступить так же, — он протянул в её сторону обе булки.
— Обожраться джанк-фуда и забыть обо всём на свете? — покачала головой доктор.
— В одну морду пшикнуть одним противоядием, а в другую вторым, — лучезарно улыбнулся Свирестелочкин, надкусив булку. — У издормов разные системы пищеварения, которые лишь в самом конце стекаются в один котёл.