— Помню, — отрезала Эля. — Как это провернуть? Не думаю, что тварь будет так любезна, подставляя нам нужную голову по требованию.
— Есть опробованный способ, — Фёдор, не отводя взгляда, махнул наверх. — И он уже, наверное, пришёл в себя после заморозки.
Серые глаза доктора похолодели:
— Мстишь, что не дала провести на нём опыты и разобрать на органы?
— Пытаюсь спасти Виолетту Степановну, — учёный присел на пол рядом с Элей и взял её холодную ладонь. — Если ты заметила, яд гриппа похож по составу на противоядие от краснополосного издорма. Снабжаем его и вторым ядом. Твой подопечный «заваливает» тварюгу, мы быстро делаем два аккуратных надрезика и вытаскиваем её из твоей бабушки, заодно делаем резекцию испорченной части лёгких.
Эля нехотя забрала руку из тёплой ладони Фёдора:
— Ты забыл, что Грипп обезврежен и в нём больше нет яда?
— Зальём полости для яда заново, у меня таких прелестей пол морозильной камеры.
— Понятно, почему мы еду заказывали, — скривилась доктор. — Ты когда-нибудь так делал? Я про яд.
— Нет. Но мы сразу же повторно профильтруем твоего Гриппа.
— Если успеем, — с ехидцей отозвалась Эля, — и Грипп не захлебнётся собственным ядом.
— Если успеем, — не стал отрицать учёный.
— Как мы ему объясним, из какого усика в какую голову вливать? Не каждый из наших первогодок это запомнит.
— Ну он же умненький, — подмигнул Фёдор, и Эле захотелось выколоть эти голубые глаза с искринкой.
— Мне надо подумать, — доктор поднялась, стряхнула крошки и попыталась разгладить халат.
Визуализатор моргнул и вывел измученное лицо старшей медсестры:
— Виолетту Степановну подключили к андроиду дыхания. Издорм не даёт ей дышать самостоятельно.
— Готовь свою отраву, — Эля рявкнула в сторону, напугав сестру. И, не глядя на Фёдора и экран, выскочила из исследовательской.
— Понимаешь, — Эля нагнулась над своим столом, на котором лежал Грипп, укутанный в одеяло. — Из левого уса вливаешь в красную голову, из правого в синюю.
Карие кругляши моргнули.
— Боже, — доктор всплеснула руками, — да что я говорю, мы даже не знаем, различают ли гриппы цвета. Бред.
Она плюхнулась на стул и рухнула на стол. Глубоко задышала, попыталась восстановить дыхание. Почувствовала холодное прикосновение. Открыла глаза и улыбнулась.
Грипп выбрался из замотки и подобрался к хозяйке. Заполз на плечо и уткнулся в шею. Эля взяла его двумя пальцами под верхние лапы, поднесла к глазам. Питомец обхватил её, а она прижала его к себе.
— Ты умненький, справишься.
Когда Фёдор вошёл в кабинет Эли, Грипп по-царски восседал на её плече, а сама она рисовала на прозрачной доске. Они были так увлечены, что не заметили стука в дверь.
Учёный прищурился, рассматривая изображение. Двухголовая клякса была раскрашена синим и красным цветами. Он откашлялся, привлекая к себе внимание.
Доктор обернулась, кивнула и передала ему Гриппа:
— Операция через час. У тебя всё готово?
Питомец, цепляясь лапками за белый халат Фёдора, забрался к нему на плечо и уткнулся в шею. Учёный дёрнулся.
— И тебя признал, — Эля рассмеялась, а потом нахмурилась. — Эх, знал бы он.
— Эля, я… — начал Фёдор, но доктор качнула головой. — К операции будем готовы.
— Отлично, — доктор показала на дверь, провожая посетителей и выходя сама: — До встречи в операционной.
Эля стояла в облаке антисептика и смотрела на отражение в зеркале. Говорят, голубая операционная одежда оттеняла её глаза, делала лицо ярче. Но сейчас на неё смотрела бледная женщина с постаревшим взглядом. В какую авантюру она ввязала бабушку?
— Элеонора Ивановна, — из динамиков долетел голос старшей операционной сестры, — у нас всё готово.
Скулы Эли заострились. Сомнения пропали. В операционный блок вошла уверенная в себе доктор с многолетним стажем и стальными руками.
Она кивнула Фёдору, которого едва узнала в белом противовирусном комбинезоне и маске. Без лишних эмоций осмотрела Гриппа. Отдала указания медперсоналу.
На бодрого и подвижного Гриппа надели пояс — эластичный зажим с камерой, к которому крепилась тонкая трубка. На этот раз питомца не замораживали.
Виолетта Степановна лежала, завалившись на левую сторону. Эля сделала первый надрез справа между рёбрами — в районе хвоста издорма.
— Как только грипп деактивирует издорма, — голос доктора был лишён эмоций, — делаем ещё два надреза, каждый на одно ребро выше. Ставим растяжку, вытаскиваем болезнетворного, затем отсекаем испорченную часть органа.
Ассистенты подготовили инструменты и замерли. Фёдор впился руками в тележку, на которой приготовил место для транспортировки гриппа в фильтрационную.
Грипп медленно входил в грудной отдел. Он аккуратно передвигал лапами, чтобы не повредить органы носителя. Перед ним маятником мелькал хвост коричневого противника.
Питомец забрался на издорма. Тот почувствовал движение и попятился. Грипп отогнулся назад, сгруппировался и перепрыгнул к правой голове. Натянул усик, дотронулся до красной полосы и струйкой выпустил яд.
Операционная замерла. Доктор, учёный, ассистенты, медсёстры и санитары не дышали. Все ждали, верное ли средство выбрал грипп.
«Давай», — повторяла про себя Эля, не отводя взгляда от краснополосой головы на экране. Голова дёрнулась и обмякла. Вместе с ней и вся правая часть издорма перестала шевелиться.
— Умненький, — с гордостью шепнул Фёдор. А санитарка не удержалась и хлопнула в ладоши.
Ассистент смахнул пот, показавшийся из-под голубой шапки доктора. Эля не заметила этого, она улыбалась.
Издорм издал булькающий рык и принялся левыми лапами хватать всё, что под них попадалось.
Оборудование, отслеживающее показатели Виолетты Степановны, засигналило.
— Давление падает! — крикнула старшая сестра.
Эля схватила скальпель и сделала верхний надрез. Если сейчас не вытащить издорма, он разорвёт пациентку.
— Нельзя вытаскивать, он потащит за собой лёгкое, — двинулся к ней Фёдор, останавливаясь на положенном по инструкции расстоянии.
— Пара секунд — и не останется у неё лёгкого, — сквозь зубы процедила доктор, делая второй надрез. Ассистент протянул растяжку.
Грипп перебрался со спины и бросился на левые лапы. Издорм понял, кто его обидчик, бросил носителя и обхватил хлипкого противника.
— Давление продолжает падать, — сообщила старшая сестра. Писк монитора участился.
— Умненький, — прохрипел Фёдор, — но теперь мы можем потерять обоих.
— Вытаскиваем, — отдала команду Эля и тут же крикнула. — Стоп!
На экране развернулась битва. Грипп не обращал внимания на удары хвостом, елозил, пытаясь выбраться из недружественных объятий. Ему удалось скинуть нижнюю лапу, он потянулся к голове, продолжая оставаться в тисках верхней лапы.
Издорм разинул пасть, обнажив два ряда скошенных зубов. Но грипп дёрнулся в сторону, обходя атаку и дотягиваясь до синей полоски. Голова зарычала, но Грипп успел выпустить яд из второго усика. Тварь дёрнулась и замерла.
Все, кроме Эли, стояли, не шелохнувшись.
— Просыпаемся, — рявкнула доктор, устанавливая растяжку между рёбрами, чтобы достать тушу издорма и залатать пациентку. — Победа — это когда все хорошие остаются живыми, а не когда тварь сдохла.
Она потянула за трубку, к которой был прикреплен Грипп. Но питомец, обессилевший, лежал под верхней лапой издорма, не давая вытащить его наружу.
— Ну давай! — прикрикнула доктор, пытаясь достать питомца.
Грипп повернулся и жалобным взглядом посмотрел в камеру.
Голос Эли смягчился:
— Вылезай, мне не вытащить тебя. И с издормом не достать — наконечник от трубки не пройдёт.
Грипп дёргался под тушей издорма.
— Давай, миленький мой, — Фёдор с удивлением уставился на доктора. В её глазах блеснули слёзы. — Обещаю не мыть тебя месяц. Да вообще не буду мыть. И плесень в холодильнике разведу. Только вылезай!
Питомец подтянул все шесть лап-паутинок и откинул лежащую на нём толстую лапу. Попятился к первому надрезу. Эля ловко подтягивала трубку, помогая малышу продвигаться к выходу. Показался тонкий хвост болотно-зелёного цвета, перемазанный кровью. А потом вытянули и самого гриппа.
Фёдор подхватил его, уложил на тележку и покатил в отдел фильтрации. Экстренный лифт, карауливший всё время операции, уже ждал их.
— За дело, — скомандовала Эля.
Операционная зашуршала. Доктор вытащила тушу издорма. Отсекла негодную часть лёгкого, подспудно вычищая место битвы двух болезнетворных, латая где нужно и вводя необходимые препараты пациентке.
Монитор регистрации жизненных показателей перестал пищать. Доктор незаметно выдохнула, нанося внутренние швы и вытаскивая манипуляторы.
Доктор сидела в кресле в одноместной палате Виолетты Степановны. Операция прошла успешно, пациентка дышала самостоятельно. Оставалось дождаться пробуждения. Эля поглаживала бабушку, вглядываясь в спокойное, умиротворенное лицо и тонкую паутинку морщинок.
Дверь скрипнула. Доктор дёрнулась и с надеждой посмотрела на входящего. Разочарованно выдохнула. Вошла регистратор, измерила показания пациентки, забила данные на табло в спинке кровати. Эля вышла и перекинулась с ней парой слов.
— Всё ещё одна? — услышали они из глубины палаты.
— Бабулечка, — закричала доктор и вернулась к пациентке. Аккуратно прижалась к ней, но даже лёгкое прикосновение вызвало приступ боли.
— Ничего, — улыбнулась Эля и взяла бабушку за руку, — швы под энергоповязкой затянутся уже завтра.
— Что такое боль в сравнении со старостью без внуков, — с деланной горечью вздохнула старушка.
Эля рассмеялась:
— Ты явно идёшь на поправку.
В дверь постучали. Ручка медленно двинулась вниз, и на пороге показался Фёдор с перемотанным свёртком.
— Ты всё-таки познакомилась с Феденькой! — запричитала от радости Виолетта Степановна, забывая о ранах и невзгодах. — Правда, он похож на Валеньку? Я так и знала, что вы поладите!