Все тело у нее ломило. Комната выстудилась, и холод пробирал до костей. Фрэнсис на цыпочках подошла к камину, чиркнула спичкой и разожгла новый огонь в золе от старого. Как только язычки пламени начали потрескивать среди угольков, она услышала шепот: «Фрэнсис». Лилиана проснулась и смотрела на нее. Фрэнсис вернулась в постель, и они крепко обнялись.
– В первую минуту я подумала, что это был сон, – прошептала Лилиана. – Я подумала, что это был сон, а потом все вспомнила. – По ее телу пробежала судорога, похожая на судорогу любовной страсти.
Но она не плакала. У нее уже не осталось слез. В них обеих произошла перемена: они были неестественно спокойны, находились в каком-то оцепенении. Наконец Фрэнсис взглянула на часы:
– Тебе надо вернуться в свою комнату. Уже светает, и Леонарда вот-вот обнаружат – работяга какой-нибудь или еще кто. И тогда кто-нибудь сюда заявится.
Лилиана без возражений встала с кровати, морщась от боли. Кровотечение у нее продолжалось, но не такое обильное, как вчера. Бессильно ссутулившись, она всунула руки в рукава халата, и они с Фрэнсис на несколько секунд застыли в последнем безмолвном объятии. Потом Фрэнсис осторожно открыла дверь, и Лилиана крадучись пересекла лестничную площадку, бледная и бесшумная, как призрак.
Стук раздался в пять минут восьмого, когда Фрэнсис надевала юбку, задаваясь вопросом «да раздастся ли он вообще?». И то был не знакомый стук почтальона – два быстрых удара костяшками пальцев, – а громкий зловещий стук – предвестник дурных новостей. Со свинцово-тяжелым сердцем Фрэнсис спустилась вниз, преодолевая боль в надорванных мышцах, которые, казалось, опять рвались при каждом шаге.
В холле она застала мать, только что вышедшую из своей спальни.
– Ты ждешь разносчика, Фрэнсис?
Она помотала головой. По ощущению получилось фальшиво. Свинцовое сердце неприятно дрогнуло в груди.
Когда Фрэнсис открыла дверь и увидела полицейского, высокого и громоздкого в своем прорезиненном плаще с капюшоном, на нее накатила страшная слабость.
Но они с матерью знали этого мужчину, ибо не раз встречались с ним, когда он патрулировал улицу: констебль Харди, совсем еще молодой и неопытный. Фрэнсис увидела, как у него подпрыгнул кадык, когда он нервно сглотнул.
– Мисс Рэй, полагаю?
Она кивнула:
– Что-нибудь случилось?
– Боюсь, да.
Мать подошла:
– В чем дело, Фрэнсис?
Теперь констебль обратился к ней, снова сглотнув, прежде чем заговорить:
– Насколько я понимаю, мистер Леонард Барбер проживает здесь. Это так?
– Да-да. Мистер Барбер снимает комнаты наверху, вместе с женой. Но он, должно быть, уже ушел на работу. По крайней мере… Он выходил из дома сегодня, Фрэнсис? Я что-то не слышала. Что-нибудь случилось, констебль? Входите же, не стойте на пороге.
Он вошел, старательно вытерев ноги о половик.
Когда дверь за ним закрылась, он сказал:
– Боюсь, есть основания считать, что с мистером Барбером стряслось несчастье.
Мать прижала ладонь к груди под горлом:
– Несчастье? По пути на службу, вы имеете в виду?
Констебль поколебался, потом бросил взгляд на лестницу:
– А миссис Барбер дома?
Фрэнсис тронула мать за локоть:
– Я схожу за ней. Подождите здесь.
Сердцебиение у нее унялось, но держалась она по-прежнему скованно, ненатурально – во всяком случае, ей так казалось, – и мучительно ноющие ноги плохо слушались. Фрэнсис собиралась подняться до самого верха лестницы и оттуда позвать Лилиану. Однако Лилиана, разумеется, услышала стук в дверь, услышала голос констебля и уже вышла из комнаты, по-прежнему в ночной рубашке и халате, но набросив на плечи шаль. И выглядела она такой бледной, такой изнуренной, такой больной, что при виде нее у Фрэнсис чуть колени не подломились. Она остановилась на повороте лестницы и сказала, остро ощущая на себе взгляды констебля Харди и матери:
– Не пугайся, Лилиана. Но здесь полицейский. Он говорит… – Во рту у нее было сухо и липко, язык ворочался с трудом. – Говорит, что с Леонардом стряслась какая-то неприятность. Я не понимаю. Леонард уже ушел на работу?
Лилиана неподвижно смотрела на нее. Она заметила странность в голосе Фрэнсис и испугалась. Но ей нельзя поддаваться страху! Фрэнсис сглотнула вязкую слюну и произнесла более внятно:
– Леонард дома?
Лилиана наконец двинулась вперед:
– Нет… Нет.
– Он ушел на работу?
– Он вчера не возвращался. Я… я не знаю, где он.
Лилиана стала спускаться по лестнице следом за Фрэнсис, а когда увидела полицейского – пошатнулась и схватилась за перила. Но это нормально, подумала Фрэнсис. Это совершенно естественно, так ведь? Она взяла Лилиану за руку, как можно увереннее и крепче, и помогла ей преодолеть последние несколько ступенек. Констебль сказал, что глубоко сожалеет, но у него плохие новости – и, может быть, миссис Барбер лучше присесть?
Они все прошли в гостиную. Фрэнсис сразу же направилась к окнам, чтобы раздернуть занавески; Лилиана села на диван с краю, а мать опустилась рядом и положила ладонь ей на руку. Констебль Харди снял шлем и осторожно проследовал в глубину комнаты, стараясь не ступать на ковер, поскольку с плаща у него все еще стекала вода.
Затем, дергая кадыком сильнее прежнего, он сообщил, что в проулке за садом обнаружено тело мужчины и найденные при нем вещи дают основания полагать, что это мистер Леонард Барбер. Может ли миссис Барбер с уверенностью подтвердить, что ее мужа нет дома?
Лилиана оцепенело молчала. А вот мать пронзительно вскрикнула. Констебль Харди совсем потерялся:
– Если миссис Барбер просто подтвердит…
– Да, – наконец сказала Лилиана. А потом: – Нет. Я не знаю. Я не знаю, где Лен. Он вчера не вернулся домой. Но это же не может быть он! Правда?
В ее голосе звучал страх. Но такой ли страх, какой естественен в подобном случае? Фрэнсис не понимала. Она быстро обошла диван и положила руку Лилиане на плечо. Успокойся. Ничего не бойся. Я рядом. Я люблю тебя.
Констебль Харди достал блокнот и принялся записывать обстоятельства дела. Не скажет ли миссис Барбер, когда она видела мужа в последний раз? Как он провел вчерашний день? С утра пошел на работу? Это куда? А после работы? Когда она его хватилась?
Слабым, прерывистым голосом Лилиана назвала адрес главного офиса «Перла», потом сказала, что вечером Леонард собирался встретиться с Чарли Уисмутом. Констебль, неловко зажимая под мышкой шлем, записал имя старательным школьным почерком. Затем обратился к Фрэнсис и ее матери. Видел ли кто-нибудь из них мистера Барбера вчера?
Обе одновременно помотали головой.
– Нет, – сказала Фрэнсис. – Нет. Там, в проулке? Вы уверены? В голове не укладывается. – Она не отнимала руки от Лилианиного плеча и теперь смотрела в окно, изо всех сил стараясь держаться естественно – и лихорадочно соображая, какие вопросы можно задавать полицейскому, а какие не следует и что вообще она может знать, а что не может. – Да, мистер Барбер иногда возвращается проулком, чтобы срезать путь, – продолжала она все тем же ненатуральным тоном. – Вы полагаете, так и произошло вчера вечером? Но это означает… Сколько времени, по-вашему, он пролежал там?
– Ну, вся одежда на нем промокла насквозь.
– А что именно с ним случилось? От чего он умер?…
– По всей видимости, от травмы головы.
Лилиана вздрогнула: Фрэнсис почувствовала, как дернулось ее плечо. Она стиснула на нем пальцы. Спокойно!
Мать потрясенно уставилась на нее:
– Ах, Фрэнсис, это ужасно! Ужасно! Прямо как в тот раз!
Констебль Харди встрепенулся:
– В тот раз?
Перейдя на более безопасную почву и сразу почувствовав себя увереннее, спокойнее, Фрэнсис рассказала, как в июле на Леонарда напал незнакомый мужчина. Констебль усердно записал все подробности происшествия, но у Фрэнсис возникло впечатление, что сделал он это больше для проформы. Говорить о причине смерти пока преждевременно, сказал он. Нужно дождаться заключения полицейского врача. Во всяком случае, на ограбление не похоже. При мистере Барбере найден бумажник с деньгами; наручные часы и обручальное кольцо тоже на месте. А значит, вполне возможно, что он просто поскользнулся на мокрой земле и ударился головой. Там вся дорожка усеяна камнями…
Лилиана опять вздрогнула, и Фрэнсис опять сжала ее плечо.
– То есть он упал? – переспросила она, превращая предположение в утверждение.
– Ну… да, выглядит именно так.
Мать встала с дивана и подошла к окну. На ней лица не было.
– Невозможно поверить! Как подумаю, что бедный мистер Барбер лежит там!.. И дождь все идет! Миссис Барбер, наверное, нам следует перенести его в дом? Фрэнсис…
При одной мысли о том, чтобы приблизиться к мертвому Леонарду, Фрэнсис стало дурно. Если она дотронется до него, если снова подхватит и потащит…
Но констебль Харди сказал:
– Боюсь, это ни к чему. Я уже распорядился вызвать санитарный автомобиль.
– Но оставить несчастного лежать под дождем! Кто с ним там сейчас?
– Констебль Эдвардс. Один из ваших соседей дал свой плащ, чтобы накрыть тело. Он-то и обнаружил мистера Барбера, когда выгуливал собаку. Сначала принял его за бродягу, поскольку на нем не было шляпы – она откатилась в сторону, знаете ли. Но потом увидел, что одет он прилично, а при ближайшем рассмотрении решил, что это некий клерк, проживающий на Гроув-лейн. Я полчаса обходил там дома. Тем временем на место происшествия прибыл доктор, который констатировал смерть, и только после этого мы нашли в кармане мистера Барбера документ, где указан ваш адрес… А вот, похоже, и санитарная машина, – добавил констебль, когда за окнами проехал серый безликий автофургон. Затем повернулся и собрался с духом. – Прошу прощения, миссис Барбер, но я обязан попросить вас как ближайшего родственника проследовать вместе с нами в морг для официального опознания.
Лилиана побледнела еще сильнее:
– Что это значит? Что я должна увидеть Лена?