Вопрос о возобновлении занятий после окончания локдауна также оказался очень болезненным. Мнение внештатников практически не учитывалось, когда обсуждалась возможность перехода на «гибридный» формат обучения в осеннем семестре (университеты, в которых работала Уилсон, придерживались разных точек зрения на то, как это следует осуществить). Естественно, всех очень беспокоила перспектива возвращения к офлайн-занятиям во время пандемии. Однако Уилсон тяжело дался переход в онлайн, так как она положила немало усилий на то, чтобы сделать занятия полезными для студентов. Еще до пандемии мы встречались с Уилсон у нее в кабинете. Она тогда пришла с занятия по арабскому кино, на котором ее студенты делали анимацию. Уилсон рассказала, что испытывает настоящую радость, когда видит, что студенты увлеченно занимаются и им интересен материал. «Выходя из аудитории, я почти каждый раз чувствую себя счастливой, – сказала она. – Этого никто не отнимет».
Писатель и социальный исследователь Стэнли Ароновиц однажды назвал преподавание «последней хорошей работой в Америке». При самом благоприятном сценарии преподавание дает возможность заниматься интересной работой, сохраняя значительную степень автономии, не размениваясь по мелочам и не жертвуя своими устремлениями. По старой традиции преподаватели играют важную роль в управлении университетом. Само преподавание с давних пор рассматривается в первую очередь как призвание, а не как работа в привычном смысле слова. Несмотря на то что труд университетского преподавателя не сильно отличается от работы школьного учителя, стереотипный образ профессора ближе к образу одинокого гениального художника – с тем исключением, что обычно он носит твидовый костюм и работает в кабинете с кучей книжных полок, а не в забрызганной красками студии на чердаке[497].
Высшее образование с давних времен представляло собой многоуровневую иерархическую систему – на то оно и «высшее». По всему миру от Китайской империи до доколумбовой Америки основной целью высшего образования была подготовка элиты. Лишь столетия спустя оно превратилось в сферу интеллектуальных поисков, так привлекающих Кэтрин Уилсон. Работники университетов начали проводить независимые исследования, а производство знания стало рассматриваться как общественно полезное занятие, не нуждающееся в дополнительном оправдании[498].
Но даже после того как высшее образование стало пространством научных экспериментов и дискуссий, оно все равно оставалось закрытым клубом для элиты. От Индии, где в индуистских и буддийских учебных заведениях также преподавали искусство, математику, астрономию и многие другие науки, до Древней Греции, где Платон основал свою академию, и более позднего Александрийского мусейона, куда приезжали учиться студенты из далеких стран, правящие классы имели возможность тянуться к знаниям во многом благодаря тому, что всю работу за них делали другие люди. Чтобы поступить в императорскую академию династии Хань, будущие студенты должны были продемонстрировать владение определенными навыками, что создавало возможности для вертикальной социальной мобильности. Тем не менее Китаю все равно было далеко до государственной системы массового высшего образования[499].
Университеты в привычном для нас понимании зародились в Италии в XI–XII веках и представляли собой ответвление от системы гильдий и традиционной системы религиозного образования. В университетах учили так называемым семи свободным искусствам (слово «искусство» здесь используется в своем первоначальном значении – «искусная деятельность»): грамматике, риторике, диалектике, музыке, арифметике, геометрии и астрономии. Образовательные центры в Париже и Болонье расширялись и привлекали студентов со всей Европы. Университеты развивались на пересечении христианской, исламской и иудейской традиций; благодаря переводам арабских текстов в их стенах возродилось наследие классической Греции[500].
Тем не менее эти университеты были нацелены на обучение элиты, а преподаватели в своих научных изысканиях были ограничены правилами, установленными государством и церковью. Тех, кто в своих исследованиях слишком далеко заходил на территорию церкви, могли объявить еретиками и сжечь на костре. Неудивительно, что университетские преподаватели начали объединяться в гильдии. Во многом это было ответом на появление таких объединений у студентов, которые периодически устраивали восстания, вынуждая ученых перебираться в другие города и создавать там новые университеты. В тогдашней иерархии студенты находились примерно на одном уровне с учениками ремесленников. Прошедшие одну ступень обучения приравнивались к подмастерьям или бакалаврам[501] (отсюда «степень бакалавра»), а те, кто изучил все семь свободных искусств, становились мастерами, или магистрами. Однако борьба за власть продолжалась – борьба между городом и университетом, магистрами и студентами, церковью и университетом, государством и университетом. Именно в контексте этой борьбы университет превратился в пространство противостояния конкурирующих политических сил[502].
Борьба между церковью и государством тоже существенно влияла на положение первых университетов. Так, Оксфордский университет был основан в XII веке после того, как английские студенты были вынуждены вернуться из Франции домой из-за конфликта между Генрихом II и папой римским. Неаполитанский университет, основанный как государственное учебное заведение, стал, вероятно, первым светским университетом Европы. В то время практически во всех университетах Закон Божий был частью учебной программы. Реформация сильно ударила по университетам: в XVI веке число студентов и выпускников упало до рекордно низких значений. Даже студенческие восстания на время прекратились[503].
Французская революция, уравнявшая в правах все учреждения Франции, также способствовала возрождению университетов как образовательных центров. Новое правительство национализировало университеты и уволило связанных с церковью преподавателей, намереваясь создать новую государственную систему образования. Как и многие другие планы революционеров, эта задумка не была в полной мере реализована, но действия французского правительства подготовили почву для появления университета в его современном виде. Вильгельм фон Гумбольдт, служивший в прусском Министерстве внутренних дел, реформировал систему образования Пруссии. Воплощением его представлений об идеалах просвещения стал Берлинский университет, а образовательная модель, в соответствии с которой он был устроен, впоследствии получила название гумбольдтовской. Гумбольдтовский университет совмещал исследовательскую и образовательную деятельность: каждый преподаватель был обязан не только передавать, но и производить знание. С гумбольдтовской моделью связано появление концепции академической свободы, предполагающей возможность свободно учиться и преподавать. Академическая миссия, заключавшаяся в поиске истины, должна была выделять университет и его работников на фоне всего остального общества[504].
К концу XVIII века в Европе существовало более 140 университетов, а в XIX веке стало появляться все больше и больше учебных заведений, созданных по модели Гумбольдта. Тогда же возникли издания, ставшие прототипом современных научных журналов. Ученые публиковали в них свои работы, чтобы коллеги могли ознакомиться с результатами их исследований. Университеты получили определенную степень академической свободы и автономии, которая, впрочем, не распространялась на политические вопросы. Профессора начали специализироваться на отдельных предметах, совмещая преподавание с исследованиями. Практика совмещения ролей впервые была опробована университетами Шотландии и Пруссии, которые стремились таким образом сэкономить деньги. Однако со временем стали появляться знаменитые ученые, прославившиеся своими исследованиями. Имена некоторых из них – например, политэкономиста Адама Смита – и по сей день на слуху. По мере развития промышленного капитализма все более широкие слои населения получали доступ к высшему образованию. Следовательно, у преподавателей становилось все больше работы[505].
Первые университеты на территории современных Соединенных Штатов Америки были элитарными и религиозными учебными заведениями. Однако главным вкладом США в развитие высшего образования стало создание системы государственных университетов. Появление государственных университетов, первые из которых были созданы в Северной Каролине и Джорджии в 1780-е годы, позволило сделать высшее образование более доступным. В 1847 году был основан Городской колледж Нью-Йорка, ныне входящий в систему CUNY. Обучение в колледже, рассчитанном на детей из небогатых семей, было бесплатным. После принятия в 1862 году акта Меррилла появились университеты «земельных грантов»: они финансировались за счет денег от продажи государственных земель, предоставленных штатам в рамках программы создания «колледжей, которые призваны способствовать развитию сельского хозяйства и механических искусств». Среди 69 учебных заведений, получивших финансирование по этому акту, были Массачусетский технологический университет, Корнеллский университет и Висконсинский университет в Мэдисоне. (Важно отметить, что финансирование они получили за счет продажи земель, отнятых у коренных американцев, и это еще раз напоминает нам о том, что новые учебные заведения, появившиеся в США в середине XIX века, были доступны далеко не всем жителям страны.) Американские исследовательские университеты представляли собой новый тип учебного заведения. Они финансировались лучше, чем обычные университеты, и проводили инновационные исследования (в первую очередь в области точных наук и технологий), благодаря чему привлекали ученых со всего света. Частные и государственные университеты конкурировали за студентов и научное признание. К началу 1920-х годов в США было уже в пять раз больше студентов, чем в Европе. Конечно, в американских университетах все еще сохранялась расовая сегрегация. Кроме того, женщин среди учащихся было гораздо меньше, чем мужчин