То, что внутри Google далеко не все ладно, стало понятно еще до этого случая. Проведенное Министерством труда США расследование «выявило, что практически все работницы компании получают меньше, чем их коллеги-мужчины», отмечала региональная директорка ведомства Джанет Уиппер. Возмущение, вызванное результатами расследования, усилилось после того, как была обнародована служебная записка сотрудника Google Джеймса Деймора, намекавшего, что гендерный разрыв в оплате труда в технологической сфере продиктован биологическими различиями между мужчинами и женщинами. Однако забастовка, в которой приняли участие десятки тысяч сотрудников Google в разных странах, началась после того, как The New York Times опубликовала материал о многочисленных случаях харассмента в компании, причем виновники не понесли никакого наказания. Один из руководителей компании, вынужденный уволиться из-за обвинений в сексуализированном насилии, получил от Google «золотой парашют» в размере 90 миллионов долларов. Это было уже слишком[601].
Забастовка, начавшаяся в 11:10 утра во всех офисах Google, прокатилась волной по миру и вызвала активные обсуждения в твиттере. Руководство компании не могло игнорировать происходящее. Организаторы забастовки использовали опыт работниц сферы быстрого питания, устроивших акцию «Борьба за 15 долларов» («Fight for 15 dollars»), а также движения #MeToo, которое началось с постов в социальных сетях, рассказывавших о многочисленных случаях сексуализированного насилия со стороны продюсера Харви Вайнштейна. «Компания ничто без своих работников, – писали сотрудники Google, организовавшие забастовку. – Когда мы устроились в Google, нам сказали, что мы не просто сотрудники, а совладельцы компании. Все, кто сегодня вышел на улицу, являются совладельцами компании, и они говорят руководству: „Ваше время вышло“»[602].
Летом 2020 года работники Google потребовали, чтобы компания перестала сотрудничать с полицией. Работники технологического сектора присоединились к протестам, разгоревшимся по всей стране после убийства полицейским Джорджа Флойда в Миннеаполисе, призывая отказаться от финансирования полиции и ликвидировать этот институт. Более чем 1600 сотрудников Google подписали письмо, где, в частности, был такой вопрос: «Зачем нам помогать стать более эффективными учреждениям, ответственным за гибель Джорджа Флойда?» Тем временем программисты Amazon организовали акцию в поддержку складских работников компании, которые подвергали свои жизни опасности, работая в период пандемии коронавируса. В обоих случаях работники технологической отрасли брали пример с тех, кто оказался на передовой борьбы с ковидом[603].
Технологическая индустрия внезапно перестала казаться столь непроницаемой. В конце концов, ведь компании – гиганты индустрии имеют относительно небольшой штат работников. Материнская компания Google только в 2019 году преодолела отметку в 100 тысяч сотрудников, а в Facebook по состоянию на конец того же года работало чуть меньше 45 тысяч человек. Как отмечает Мойра Уэйгел на страницах The Guardian, относительно невысокая численность штата позволяет компаниям получать хорошую прибыль, но одновременно дает существенные возможности сотрудникам: даже небольшой забастовки достаточно для того, чтобы парализовать работу технологических гигантов. Если сотрудники Google, одной из самых могущественных корпораций в мире, сумели объединиться и устроить коллективную акцию на нескольких континентах, то что еще возможно?[604]
Первую забастовку в истории игровой индустрии объявили актеры озвучки. Члены одного из старейших голливудских профсоюзов Гильдии киноактеров – Американской федерации теле– и киноактеров (SAG-AFTRA) бастовали более года, добиваясь уступок со стороны одиннадцати крупнейших компаний индустрии. Они требовали, чтобы актерам озвучки начали выплачивать роялти, которые получают киноактеры. Их требования не были удовлетворены, но им удалось добиться повышения зарплаты и показать, что игровые компании могут вести коллективные переговоры с сотрудниками[605].
Кевину Агвазе в тот момент казалось, что эти события не имеют особого отношения к нему самому и его работе. По словам моего собеседника, разработчики привыкли думать, что именно они выполняют основную работу по созданию игр, а актеры озвучки просто записывают несколько реплик – и все. Так же к актерам озвучки относятся и руководители компаний. На тот момент мой собеседник жил в Великобритании всего несколько месяцев. «Я подумал, что это, конечно, плохо, но так устроен мир», – рассказывает он. Агвазе казалось, что он сумеет приспособиться и подняться вверх по карьерной лестнице. Но ситуация в индустрии накалялась.
Напряжение достигло пика во время конференции разработчиков игр, проходившей в Сан-Франциско в 2018 году. Одна из панелей конференции носила название «Профсоюзы сегодня? О плюсах и минусах профсоюзов и о том, к каким последствиям для разработчиков игр приводит их создание». Агвазе объясняет, что организаторы панели были ближе к руководству, чем к рядовым сотрудникам. Группа разработчиков, выступавшая за создание профсоюза, начала агитировать работников компании участвовать в дискуссии и задавать вопросы спикерам. Все началось с группы в Facebook и чата в Discord, а потом вылилось в создание организации «Объединенные работники игровой индустрии» (GWU), у которой теперь есть официальный сайт, листовки и миссия[606].
После панели, говорит Агвазе, дискуссия о создании профсоюза активизировалась. Люди вступали в чат в Discord и создавали местные отделения в своих городах. Конференция проходила в районе залива Сан-Франциско, но разработчики, входившие в огромную международную индустрию, понимали, что им нужно использовать возможности интернета для создания местных отделений профсоюза. Они обсуждали не только проблему кранча, но также сексуальные домогательства и дискриминацию на рабочем месте. Именно проблема дискриминации побудила Агвазе включиться в работу профсоюза. «Разработчикам и так приходится непросто, но если вы ко всему прочему еще и небелый и принадлежите к ЛГБТКИА, то вам будет в разы тяжелее», – говорит он. Сам Агвазе не сталкивался с дискриминацией на работе, но он вспоминает, что «когда в школе программирования нас спрашивали, на кого из индустрии мы равняемся, я понимал, что не могу назвать ни одного чернокожего разработчика». На момент нашего разговора он был единственным небелым сотрудником в компании. Агвазе видел в профсоюзе инструмент защиты интересов представителей маргинализированных групп.
Большинство работников игровой индустрии никогда не были членами профсоюза: их молодой возраст препятствовал развитию профсоюзного движения. С другой стороны, недавнее оживление профсоюзов во многих других сферах связано именно с деятельностью молодых работников. Сотрудникам игровой индустрии нужно было творчески подойти к созданию профессионального объединения. Группа британских активистов сначала перешла из чата в Discord в офлайн, а потом создала один из первых в мире профсоюзов работников игровой отрасли. Агвазе исполняет в нем обязанности казначея. После переговоров с несколькими профсоюзами их объединение стало филиалом Независимого рабочего союза Великобритании (IWGB). Он был создан относительно недавно, в 2012 году, и в основном представляет интересы работников-мигрантов на низкооплачиваемых позициях, занятых в сферах, где долгое время не существовало профсоюзов: речь идет об уборщиках, охранниках и работниках, включенных в гиг-экономику (например, курьерах Deliveroo и водителях Uber). Это было хоть и странное, но верное решение, считает Мариям Диджгальвите из «Объединенных работников игровой индустрии».
Очевидно, что работники игровой индустрии во многих отношениях находятся в более привилегированном положении, чем другие члены IWGB, но они принесли в профсоюз воинственность, которая оказалась заразительной. Профсоюз организует мероприятия для своих членов, чтобы они чувствовали солидарность друг с другом не только во время пикетов. Работники игровой индустрии имеют большую аудиторию в социальных сетях, и это помогает доносить до широкой общественности проблемы других членов профсоюза. Кроме того, социальные сети позволяют им установить контакт со своей целевой аудиторией – геймерами, которые не стесняются в выражениях, если им не нравится та или иная игра, но при этом также могут поддержать работников. Недавняя кампания с требованием уволить генерального директора Activision-Blizzard Бобби Котика, получившего многомиллионный бонус после увольнения 800 сотрудников компании, привлекла большое внимание геймеров и профильных изданий. Увольнение сотрудников при одновременном повышении цен на акции за счет обратного выкупа и увеличении дивидендов инвесторов – довольно распространенная практика в современной экономике. Цель кампании заключалась в том, чтобы показать геймерам, что эта практика причиняет людям реальный вред. «Думаю, геймеры начинают понимать, как тяжело приходится тем, кто создает игры, в которые они играют», – говорит Диджгальвите[607].
Профсоюзу «Объединенные работники игровой индустрии» помогло британское трудовое законодательство, согласно которому профсоюзу не требуется побеждать на внутренних выборах, чтобы принимать работников в свои ряды. В разных странах работники игровой индустрии сталкиваются с разными проблемами, но требования британского профсоюза, утвержденные в результате голосования его членов, в основном совпадают с требованиями их коллег по всему миру. Они включают повышение разнообразия и инклюзивности на всех уровнях иерархии; информирование работников об их правах; помощь сотрудникам, подвергнувшимся насилию или домогательствам; представление интересов работников в трудовых спорах; стабильная и достойная оплата труда всех категорий работников; наконец, решение проблемы неоплачиваемой сверхурочной работы. «Мы пытаемся не использовать слово „кранч“, потому что оно звучит так, будто речь идет о чем-то крутом. Нет тут ничего крутого, это называется неоплачиваемая переработка», – объясняет Агвазе