1960–1970-е годы также ознаменовались борьбой женщин против гендерной дискриминации в спорте. Некоторые виды спорта исторически были женскими. Несмотря на то что в викторианскую эпоху выдвигались нелепые теории о том, что занятия спортом вредны для физического и ментального здоровья женщин, они все равно катались на велосипеде и стреляли из лука, не опасаясь выпадения матки. Позднее стали появляться женские отраслевые лиги по софтболу и баскетболу. Эйвери Брэндедж, который вызвал недовольство чернокожих спортсменов в 1968 году, хотел запретить женщинам выступать на олимпийских соревнованиях по легкой атлетике, но ему это не удалось[641].
В годы Второй мировой войны, когда большинство физически крепких мужчин воевали за океаном, нескольким спортивным магнатам пришла в голову идея, что образовавшийся пробел может заполнить женский спорт. Всеамериканская женская профессиональная бейсбольная лига, просуществовавшая с 1943 по 1954 год и увековеченная в фильме 1992 года «Их собственная лига» («A League of Their Own»), одновременно давала девушкам из рабочего класса возможность прославиться и развлекала работников тыла. Женщины отдавали игре все силы, но им также нужно было соответствовать стереотипным представлениям о женственности за пределами поля: их отправляли в девичьи пансионы, давали советы, как ухаживать за собой, и требовали, чтобы они при любых обстоятельствах вели себя как «настоящие американские девушки» и выглядели соответствующим образом. Но, как и большинство тружениц, они потеряли работу после возвращения мужчин с фронта – даже несмотря на то что в 1948 году матчи лиги посещали около 900 тысяч человек. После того как мужчины вернулись в игру, женский спорт пришел в упадок, а женскую лигу распустили. Спортсменкам велели вернуться к своей «настоящей» работе – выполнению домашних обязанностей. В конце концов, ведь спорт – это мужское занятие. Более того, женщины, слишком активно занимавшиеся физическими упражнениями, с давних пор сталкивались с обвинениями в «мужеподобности», что еще не самое страшное. Жозефина Д’Анджело была исключена из Женской лиги за то, что стриглась ежиком. Начиная с Олимпиады 1968 года организаторы Игр стали проверять половую принадлежность спортсменок, что предполагало целый набор процедур от медицинского осмотра нагишом до хромосомного тестирования. Подобные проверки в той или иной форме существуют и по сей день[642].
В конце 1960-х – начале 1970-х годов феминистки, часто вдохновлявшиеся опытом чернокожих спортсменов-активистов, начали бороться против гендерной дискриминации и стереотипов в спорте. Самым заметным событием стала победа, одержанная в 1973 году теннисисткой Билли Джин Кинг над Бобби Риггсом. Она заставила его поплатиться за все насмешки и показала миру, что женщины ни в чем не уступают мужчинам. Но борьба Кинг на этом не закончилась – она включилась в профсоюзное движение и в том же году приняла участие в создании Женской теннисной ассоциации, став ее первой президенткой. Организация пригрозила бойкотом US Open[643] в случае, если женщины не будут уравнены с мужчинами в размере призовых выплат, и добилась своего[644].
Правительству США пришлось обратить внимание на женский спорт после принятия в 1972 году поправок к Закону об образовании, которые включали знаменитый девятый пункт. В нем говорилось следующее: «Ни один житель Соединенных Штатов не может по признаку пола подвергаться дискриминации и лишаться льгот и доступа к образовательным программам, финансируемым федеральным правительством». Согласно поправкам, занятия спортом в университете считаются частью образовательной деятельности – следовательно, женщины должны иметь равный с мужчинами доступ к спортивным программам. Все, кто учились в школах с футбольными программами, знают, что «равный» – это растяжимое понятие. Тем не менее девятый пункт подтолкнул университеты к созданию женских команд по таким, как раньше считалось, «не женским» видам спорта, как хоккей. Благодаря этому Меган Дагган и другие спортсменки смогли начать профессиональную карьеру в командных видах спорта. Кроме того, нововведение способствовало усилению международной конкуренции – другие страны начали думать о том, как догнать США в женском спорте. Женщины даже начали играть в американский футбол в рамках недолго просуществовавшей Национальной женской футбольной лиги, превратив то, что раньше было всего лишь шуткой, в серьезную игру[645].
Женщины-спортсменки не соответствуют стереотипным представлениям о женственности. Предполагается, что женщины должны жертвовать собой ради других, – идет ли речь о домашних работницах (как получающих деньги за свой труд, так и работающих бесплатно) или стажерках. Когда люди видят, как женщины участвуют в спортивных состязаниях, выражая свои чувства и желания, – сколько статей было написано о стонах, которые Серена Уильямс издает во время теннисных матчей, не говоря уже о бесконечных обсуждениях ее тела, – то они испытывают такое удивление именно потому, что выражение чувств и желаний табуировано для женщин. В прошлом считалось, что женщины, в отличие от мужчин, в силу своих природных особенностей не могут заниматься спортом и искусством. Мы постоянно слышим о том, что мужчины сильнее женщин, поэтому Серена Уильямс, Меган Дагган, Меган Рапино и многие другие спортсменки остаются для нас необъяснимым феноменом. «Представители спортивной элиты всю жизнь занимаются самовыражением при помощи своего тела. Наблюдая за ними, мы видим, как желание находит воплощение в физической силе», – пишет журналистка Отем Уайтфилд-Мадрано, размышляя о чемпионате мира по футболу среди женщин. Ее слова кажутся мне очень точными. Занимаясь спортом, женщины используют свои тела совсем не для того, для чего они якобы предназначены, – не для вынашивания и кормления детей, привлечения мужчин и так далее. При этом женщины-спортсменки чаще, чем мужчины, слышат заявления о том, что спортом нужно заниматься из любви к нему, а не ради денег[646].
В тот момент, когда женщины стали добиваться успехов в «любительских» соревнованиях, непрофессиональный спорт уже катился к закату. По мнению Марка Перримана, в этом отношении поворотным моментом стали Игры 1984 года, когда Олимпиада превратилась в спонсируемое корпорациями дорогое телевизионное шоу, в котором принимают участие самые известные и высокооплачиваемые спортсмены мира[647].
Идея любительского спорта часто служила прикрытием для эксплуатации спортсменов – вспомним действия Национальной ассоциации студенческого спорта или Олимпийского комитета. С давних времен популярные виды спорта были связаны с интересами бизнеса. Однако неолиберальный поворот и сопровождавшие его идеологические дискуссии радикально изменили спортивную индустрию: теперь все ее компоненты были приватизированы, брендированы и превращены в дорогое шоу. Корпорации начали спонсировать команды, лиги и турниры, появились продакт-плейсмент и рекламные контракты на многие миллионы долларов. Как я утверждаю на протяжении всей книги, неолиберализм продал нам идею о том, что работа дает человеку возможность реализовать себя. Это не могло не отразиться и на спорте. Проходившая в 1984 году в Лос-Анджелесе Олимпиада дала Рональду Рейгану возможность продемонстрировать свое видение того, какими должны быть США, переустроенные на манер «Макдоналдса». Чтобы реализовать свои планы, Рейган в преддверии Игр решил очистить город от молодых чернокожих мужчин, устроив массовые аресты[648].
Однако профессионализация Олимпиады в действительности была требованием самих спортсменов. Увидев, какие деньги другие люди зарабатывают на Играх, они захотели получить свой кусок пирога. Еще более важно, что спортсмены потребовали, чтобы их труд оплачивался в том числе и в межсезонье – в форме призовых за победу на соревнованиях или в виде спонсорской помощи. Меган Дагган объясняет мне, что спортсмены не могут просто раз в четыре года готовиться к соревнованиям: им нужно постоянно тренироваться, чтобы поддерживать себя в хорошей форме. После демонтажа социалистических режимов в странах Восточного блока, где существовали крупные государственные программы поддержки спорта, частный капитал подчинил себе всю спортивную индустрию. В такой ситуации переход в статус профессионалов по крайней мере давал спортсменам возможность зарабатывать на жизнь, не строя из себя возвышенных и бескорыстных любителей[649].
Расширение спортивной индустрии в эпоху неолиберализма одновременно отражает политические дискуссии и находит отражение в них. Профессиональные спортсмены получают деньги от крупных компаний, начиная с Wheaties и заканчивая Nike и Visa; в то же время политики постоянно используют спортивные метафоры. Тот факт, что спорт не имеет ничего общего с реальной жизнью, их совсем не волнует. Политики считают, что спорт служит иллюстрацией важнейших для нашего общества ценностей. Нам говорят, что соревнование – это жизненная сила капитализма. Следовательно, люди должны учиться выживать в этом жестоком мире, глядя на соревновательные виды спорта. Однако, как отмечает Уильям Дэвис в книге «Индустрия счастья» («The Happiness Industry»), конкуренция вызывает депрессию как у спортсменов, так и у общества в целом. Исследования показали, что среди спортсменов более других подвержены депрессии те, кто занимается высококонкурентными видами спорта. Можно предположить, что особенно тяжело приходится людям, вся жизнь которых завязана на спорте. Примеры отдельных суперуспешных звезд вроде Майкла Джордана или Дэвида Бекхэма служат для нас источником вдохновения, но если мы терпим поражение, то слышим, что «сами виноваты» в случившемся