Мама наседает: настоятельно советует подумать о будущей профессии. По идее, сейчас я должна заниматься предметами, по которым собираюсь сдавать ЕГЭ, а мне плевать. Хочется лишь стоять под умирающим солнцем и перестать существовать вместе с его заходом.
Оно гаснет за крышами домов, и я остаюсь одна в оглушающей тишине.
Завтра все начнется заново. И легче не станет.
Мне под силу сойти с этой адской карусели. Сейчас я пойду домой и помогу себе исчезнуть навсегда. Все просто, и способов сделать это — превеликое множество.
Осознание пробирает до костей ужасом, эйфорией и принятием. Меня некому удержать.
Ну а если так, я пойду до конца.
Эти серые кирпичные стены я вижу в последний раз. Как и этот ржавеющий железный забор, как и эти деревья, как и это небо… Как и эту весну и эту реальность.
Не жалко. Я даже не буду по ним скучать.
Прячу руки в карманы парки и выдвигаюсь в сторону остановки, но тут на крыльце нарисовывается Баг. В джинсах с драными коленями и в расстегнутой куртке, вечно замерзший, с красным носом, едва сошедшим синяком и дурной улыбочкой. Вот что мне делать, а?
— Привет! — обреченно вздыхаю я, и воздух наконец наполняет легкие, провоцируя головокружение.
— Привет. — Баг протягивает мне что-то, что при ближайшем рассмотрении оказывается коротеньким желтым цветочком мать-и-мачехи. — Вот. Дарю.
— Спасибо. — Я принимаю цветочек, словно он — чья-то нежная маленькая душа, и к глазам подступают горячие слезы. — Машу ждешь?
— Вообще-то тебя.
Дыхание снова сбивается:
— Зачем?
— Ну… Допустим, чтобы проводить до остановки.
Он не ждет, что я буду возражать: обхватывает мое предплечье и устраивает на своем. Дальше мы идем под ручку.
Сумерки, тишина, под ногами хрустят скованные вечерним морозцем лужи. Мы шагаем по темной голой аллейке, и дорога ведет нас прямиком в никуда.
Прочищаю горло, но все равно заговариваю не своим голосом:
— Баг, а если серьезно, зачем ты пришел?
Он пожимает плечами:
— Не знаю. Просто хотел погулять с тобой вот так.
Каждое его слово обжигает крутым кипятком, и я взываю к здравому смыслу:
— Баг, ты в своем уме? У тебя беременная жена, а тебе приспичило погулять со мной?
— Да, у меня беременная жена. Все никак не свыкнусь с этим.
— А пора бы.
— Знаю.
Мы подходим к концу аллеи, яркие фары и шум моторов проезжающих машин окончательно нарушают уединение. Баг останавливается и смотрит мне в глаза — долго и пристально, словно пытаясь навсегда сохранить в памяти. Он намного выше и смотрит сверху вниз — из-за моего роста мало у кого из окружающих есть такая возможность. У Бага она есть и вызвала бы у меня привычный дискомфорт, если бы не ощущение, что за его плечами я становлюсь невидимой для всех бед и проблем…
В коконе доверия и уюта отключаются все звуки, кроме громкого стука сердца, и с губ Бага вместе с паром срывается:
— Если скажу, что я с Манькой не по своей воле — совру, как последнее чмо. Я сам настоял на свадьбе, «взял на себя ответственность», так что всю серьезность ситуации осознаю. Прости, Эльф, сам не понимаю, какого хрена нарезаю вокруг тебя круги. Мне просто кажется, что ты держишься за воздух и вот-вот улетишь. В последнее время я из-за этого спать не могу. Мне нужно знать, что ты в норме. Каждую минуту нужно это знать. Ты, главное, не косячь, ладно? Давай будем на связи.
И вот тут-то меня начинает трясти.
Как он догадался? Как сумел выхватить из эфира мой немой крик о помощи?
Слезы горячими ручьями текут по щекам.
Баг подходит ближе и обнимает мои худые плечи, а меня колотит, или это мир трясется и рушится, и земля уезжает из-под ослабевших ног. И даже когда этот приступ сменяется тихим блаженством, тянущим и теплым, Баг все еще не отпускает меня. Я и не вырываюсь.
— Одинокий инопланетянин, — шиплю еле слышно.
— Что?
— Одинокий инопланетянин. Я.
***
17 марта, ночь
«Дорогой дневник! Я не помню, как вывернулась из объятий и убежала из аллеи, как ехала домой, как пролетела мимо родителей, дискутирующих на кухне о политике.
Я хотела сразу включить ноутбук и выйти в “ВК”, но весь вечер просидела рядом с ним, крепко обхватив себя руками и разглядывая черный мертвый экран.
По этой подсказке Баг ни за что меня не найдет. Может, даже и искать не станет.
Но теперь мне хочется узнать, какие еще сюрпризы припасла для меня жизнь.
Ладно, выражусь яснее: я хочу еще немного в ней задержаться».
В красках описав на страницах дневника весь сегодняшний день, откладываю ручку и любуюсь мятым, полуживым цветочком в стакане. Он кажется мне самым совершенным и нежным созданием на земле. Он намного красивее орхидей и роз из папиных магазинов.
Ноутбук я так и не включила. И до утра этого не сделаю.
Глава 12
18 марта, суббота
Мама с отцом с утра пораньше предались традиционному семейному развлечению: делают пельмени и при этом орут друг на друга. От их воплей я просыпаюсь в половине десятого с нарождающейся мигренью и прямо в пижаме шлепаю на кухню.
— Нет, ребенок, ты посмотри, какого размера пельмешечки лепит наша мама? — завидев меня в проеме, вопрошает папа и заговорщицки подмигивает.
— Н-да… — сонно хриплю я, склоняясь над столом и прищуриваясь. — Их даже в очках сложновато разглядеть, мам.
— Оба заткнитесь! Это сибирские пельмени, бестолочи. Бабушкин рецепт. Они и должны быть такого размера! — вопит мама, резкими движениями начиняя фаршем очередной кружочек из теста.
Поняв, что, возможно, переборщил с шуточками и задел мамины чувства, папа тут же вскакивает и целует маму в макушку. Та оттаивает.
Мотаю больной головой и лезу в шкафчик за стаканом.
Интересно, откуда у этих счастливых людей взялось нечто вроде меня? Может, все же имело место усыновление? Это вполне возможно, если не брать в расчет наши с мамой одинаковые жуткие глаза.
Пью ледяную воду из-под крана, тяжко вздыхаю и возвращаюсь под свое уютное одеяло.
***
20.00
«Дорогой дневник!
Родители налили мне пива и отсыпали чипсов.
Не поверишь, они затарились крафтовым пивом и всякими вредными закусками, нашли в Интернете запись финала чемпионата мира по футболу 1998 года и тупо ее смотрят.
Спорят до посинения, звонко чокаются кружками, негодуют и хохочут.
Семейная легенда гласит, что папа всю юность был неформалом — мотался по фестам и концертам, ездил автостопом по городам и весям и вместе с друзьями-музыкантами выступал на улицах. Правда, его обязанности заключались в том, чтобы обойти толпу зевак с шапкой в руках и нааскать денег на пропитание и бухло.
Мама, несмотря на обучение в консерватории, тоже западала на рок-музыкантов и больших оригиналов и вот…
В один из дней судьба свела моих родителей на чьей-то вписке.
Они пришли с разными компаниями, выпивали, общались и смотрели прямую трансляцию этого самого матча. Отец болел за бразильцев, мама — за французов. Болели они очень рьяно, так, что в процессе сцепились языками и даже подрались. А заодно познакомились и влюбились.
Их лавстори продолжается больше двадцати лет. Честно, меня от них просто тошнит.
Но за пиво им респект, его я залпом прикончила.
Кстати, цветочек мой я засушила между страницами дневника, вот он, видите?
“Ку-ку, это я, цветочек…”
Фу, я, кажется, опьянела.
А чем занимаются пьяные одинокие женщины? Ну конечно же, сталкерят, разыскивая своих крашей в соцсетях.
Почему бы и мне не найти страничку Бага?»
***
23.00
«Короче, отчет.
Бага в соцсетях нет. Вообще.
Я выпросила у предков еще пива и, потягивая его, методично просмотрела тысячи страниц Жень, Женьков и Евгениев Ковалевых. Мониторила даже “Одноклассники” с маминого аккаунта (боже, на какую муть она подписана!), но никого подходящего не нашла.
Зато Машеньки Мамедовой и Машеньки Мамедовой-Ковалевой в интернете хватает с избытком. Только в “ВК” целых три странички: старые и действующая. В аудиозаписях у нее легкая музыка, на стене — репосты розовых соплей из женских сообществ, картинки с котятами и толстыми слюнявыми младенцами, в открытых альбомах — фотки на фоне морей, заграничных достопримечательностей и метелок из ненормального количества роз.
Наша Машенька — этакий нежный полевой цветочек: голубые глаза в пол-лица, светлые волосы, идеальная фигура. Была. Сейчас на фотографиях и “сторис”, отмеченных сотнями лайков и восторженных комментариев, она, стоя вполоборота, демонстрирует подписчикам округлившийся живот.
Я захлопываю гребаный ноутбук. Да пошел этот Баг на хрен! Почему я ведусь на его подкаты?»
***
19 марта, воскресенье
Ночью на телефон пришло оповещение:
«Пользователь Yato/Yaboku[8] хочет добавить вас в друзья».
Страница пуста, на превьюшке — анимешный герой с пронзительными глазами: «Бездомный бог».
Все понятно: очередной фрик. Не забыть бы закинуть его в черный список.
***
Несмотря на дерьмовейший расклад, после прогулки с Багом я чувствую себя легче.
Его слова, пусть даже лживые или сказанные под воздействием каких-либо веществ, все равно вселяют робкую уверенность, что я круче стереотипной красотки Маши и ее тупой сестрицы.
Я знаю, что это меня не красит, но губы растягиваются в довольной улыбочке, а перед глазами неизменно возникает его спокойный, как море, взгляд.
А еще я сшибаю в квартире углы, проливаю чай, роняю ложки и не слышу, что говорит мама — мысли далеко, они все еще там, в темной аллее, в теплых надежных объятиях Бага…