– Этого довольно, – настаивала Витью, на этот раз уже нетерпеливо. – Дай мне уйти. Мы добились чего хотели.
– Это ты добилась, чего хотела, – сказал Сесил. – Теперь я должен добиться того, чего хочу я.
Голова Реджи была безвольно откинута, но он вошел в нее раз, другой, и с третьим она ощутила теплую струю его семени, всего лишь за мгновение до того, как последовало ее собственное облегчение, сотрясшее ее лоно, места, о которых не принято говорить вслух, ее грудь.
Витью пылала, трепетала. Но когда она взглянула в холодные глаза Сесила, ее одолел ужас. Да он же намерен использовать это против нее самой! Он намерен установить свою власть над ней и над Реджи. Она с трудом поднялась на ноги.
– Что такое? – Реджи открыл мутные глаза и стремительно изверг из себя на ковер содержимое желудка.
Сесил, отворачиваясь и морщась, оттащил приятеля на диван.
– Проспись, – сказал он, прежде чем снова повернуться лицом к Витью. – Все-таки он добился своего, – лицемерно покачал головой Сесил. – Конечно, при необходимости я припомню, что ты его к этому подстрекала. Но будем надеяться, что это останется тайной между нами троими. Пока я буду получать то, что хочу, так оно и будет. Ладненько?
Витью подавленно кивнула. Не поднимая глаз, она принялась оправлять свою юбку.
– Не утруждай себя, – остановил ее Сесил. – Снимай ее. Совсем снимай.
Она не обратила на него внимания и продолжала отряхивать взбитую юбку.
– Мы партнеры, – сказал ей Сесил. – А партнеры должны быть уверены, что они полностью удовлетворяют друг друга. По-моему, тебе самое время удовлетворить меня.
– Я устала, – едва слышно сказала она, ощущая дурноту.
Сесил принялся снимать с себя одежду.
– Не так уж ты и устала, моя дорогая. Теперь командую я. Ты будешь в точности делать то, что я скажу.
– Ты знаешь обо мне не больше, чем я знаю о тебе.
Он уже стоял голый, тощее, худосочное существо, но с удивительной для его комплекции эрекцией.
– Кое-какие вещи совершенно непростительны, дорогуша. Как ты будешь оправдываться, если я расскажу, что ты наслаждалась близостью со своим собственным братцем? Вы оба должны молиться, чтобы я ничего не сказал, и я ничего не скажу до тех пор, пока вы оба будете ко мне очень-очень добры. Нет, Витью, у тебя против меня ничего нет. Мы будем действовать заодно, как я и планировал. А сейчас снимай юбку, или я сорву ее с тебя. Это, безусловно, тебе зачтется. Выбор за тобой.
Дрожа скорее от ярости, чем от желания, она сбросила с себя все, оставшись в корсете и панталонах. Последние стараниями Реджи были влажны.
– Ну а теперь, пока мы будем себя услаждать, мы оба должны достичь полного понимания, что в результате наших усилий должно произойти. Три недели до венчания этого горького пьяницы на девчонке Эдлер – и мы близки к своей цели. Иди сюда.
– Реджи женится на этой жабе, и она у меня пожалеет, что вообще родилась на свет, – вдруг невпопад перебила Витью. – Я быстро разрушу ее уютный мирок. Она будет ходить по струночке и молиться, чтобы ее оставили в покое.
Сесил протянул к ней руку и торопливо принялся расшнуровывать ее корсет. Не закончив, он в нетерпении сорвал его, сел на диван в ногах у Реджи и заставил ее сесть верхом себе на колени, без предисловий вторгшись в нее. Он с шумом втянул в себя воздух и сдавил ей грудь так, что она вскрикнула.
– Чтобы теперь все было понятно, – сказал он, двигаясь в ней.
Тело Витью откликнулось, она тяжело задышала.
– И так все понятно. Девка Эдлер будет у нас под каблуком. Когда ее папаша умрет, мы с Реджи вернемся в наш законный дом и возвратим себе все, что потеряли. Мы получим еще и кругленькое состояние профессора.
Ей неприятно было ощущать у себя на груди руки Сесила, его дряблые губы, прилипшие к ее соскам, но она закрыла глаза и изобразила восторг. Так было проще, чем испытывать на себе его дурной характер.
С урчанием и стонами Сесил закончил свое дело, но задержал ее у себя на коленях, когда она уже хотела уходить.
Он улыбнулся, обнажив тусклые зубы.
– Отлично, дорогуша. Мне не следовало так долго ждать. Я переберусь в комнату по соседству с твоей.
Она сдержала протестующий возглас.
– Ну, теперь ты почти верно все себе представляешь.
– Абсолютно верно, на мой взгляд. И я уже начинаю сомневаться, что была какая-то необходимость так жестоко использовать Реджи. Он в той же мере настроен востребовать обратно наше кровное, как и я.
– Он рассчитывал забрать все себе и избавиться от нас, – возразил Сесил. – Но он дурак. Ты тоже дура. Но теперь я буду распоряжаться вами, и вы не посмеете противоречить мне.
– Но все уже сделано.
– Это ты так думаешь. Ты думаешь, я намерен ждать, пока умрет Эдлер, чтобы получить то, чего хочу? Я уже достаточно долго жил без всякого состояния. Это должно измениться, и очень скоро.
– Это наше состояние, – подчеркнула она, но в душе ощутила ужас. Она поспешно добавила: – Хотя мы всегда будем благодарны тебе за дружбу, и тебе, конечно, тоже кое-что от нас перепадет.
Его руки, сомкнувшиеся у нее на шее, заставили Витью замолчать.
– Ты должна понять, как это будет на самом деле, – хладнокровно сказал Сесил, все сильнее сжимая ее горло. – Это вы будете благодарить меня за все, что я соизволю вам дать. Тебе и твоему братцу одним с этим в жизни не справиться. К счастью, вы не одни и не останетесь одни. Со мной все будет сделано, и очень быстро.
Зубы Витью стучали, и она не могла их остановить.
Сесил оскалился.
– Приближается утро, самое ответственное утро. С него начнется наша новая жизнь, наше полное счастье.
– Я хочу встать, – сказала она ему.
– Ты не встанешь, пока я не удостоверюсь, что ты точно поняла, что вскорости произойдет. Сразу же после свадьбы с профессором Эдлером произойдет прискорбное несчастье. Он умрет, и в качестве мужа Лили Эдлер наследником будет объявлен Реджи.
Витью глядела на него во все глаза, до нее медленно доходил смысл его слов.
– Это очень опасно.
– Предоставь это мне. Впоследствии вопросов у тебя не возникнет.
Она несмело улыбнулась, и постепенно ее улыбка становилась все шире.
– И вот тогда эта маленькая жаба будет целиком в нашей власти. Она смеет жить в нашем доме, распоряжаться там, принимать меня в качестве гостьи! О да, она расплатится за унижения, которые мне пришлось вытерпеть.
– Ну конечно, она расплатится, моя кошечка.
– Ее нужно выгнать. Она будет жить здесь. Да, мне это нравится.
– Секретаря Эдлера нужно будет срочно выслать.
– Ах! – Витью вспомнила угрюмо-молчаливого и чрезвычайно красивого мистера Ворса. – Может быть, ему не обязательно так быстро уезжать.
– Немедленно, – повторил Сесил, и его лицо исказилось. – Первым делом после того, как мы избавимся от старикашки.
Она постаралась скрыть сожаление.
– Как скажешь, Сесил.
– И тогда останется всего лишь одно дело.
– Всего лишь одно?
– Девчонка. Лили Эдлер тоже умрет.
Глава 15
– Молчание – золото, – сказал профессор Эдлер Оливеру, сидя напротив него за столом, накрытым к завтраку. Он в задумчивости поглаживал Равена, свернувшегося клубком у него на коленях.
– Вам виднее, сэр. – Оливер не всегда понимал ход рассуждений профессора. – Но вы одобряете мое намерение просить руки Лили?
– Мы созданы для неизбежного, – сказал его собеседник. – Ешьте, молодой человек, ешьте.
Свежеприготовленные почки и яйца, которые его работодатель достал из буфета, совсем не возбуждали у Оливера аппетита, но он послушно проглотил немного еды. Небольшая гостиная, обычно служившая столовой для членов семьи и Оливера, выглядела приветливо и уютно. Причудливые фрески с изображением девушек, пляшущих среди цветов, покрывали плафоны потолка, в том же стиле был выдержан и белый алебастровый камин. Картины в позолоченных рамах с изображением фруктов и цветов оживляли обитые розовым шелком стены. Даже мебель была светлой, женственной. Эта комната совсем не подходила для мужчины, но тем не менее профессор любил ее и каждое утро после завтрака, подававшегося ровно в шесть, имел обыкновение задерживаться здесь подольше. За те два часа, что Оливер провел в это утро с профессором, тот умудрился произнести много слов и при этом сказать очень мало и, главное, ничего, что непосредственно касалось бы вопроса, который поставил перед ним Оливер.
– Можно сожалеть о сказанном, но редко кто сожалеет о том, что промолчал.
Оливер с умным видом кивнул. Профессор редко бывал в подобном философском настроении в столь ранний час.
– Если человек держит рот на замке, его не будут проклинать за его слова.
Это уже был более ясный намек.
– Ваша мудрость будет для меня руководством. – Другими словами, во время предстоящей встречи ему следовало взвешивать каждое слово, прежде чем его произнести, и вообще не быть многословным.
– Мужчины должны стойко переносить всплески женских эмоций.
– Безусловно.
– А эмоциональные всплески непременно будут, – сказал профессор. Он взял ломтик поджаренного хлеба с серебряного блюда и положил его к себе на тарелку. Скормив кусочек Равену, профессор произнес: – Я привык завтракать попозже, Оливер. Когда моя дорогая жена была жива, мы завтракали вместе, и я получал большое удовольствие от ее компании.
– Она, должно быть, любила эту комнату, – сказал Оливер. Судя по всему, эта гостиная и предназначалась для богатой знатной дамы.
– Совершенно верно. Этот дом она выбрала сама. Он, конечно, слишком велик, но она мечтала, что он всегда будет полон. С тех пор как я ее потерял, я утратил интерес к светской жизни, но мне приятно находиться там, где любила бывать Китти. – Внимание профессора целиком переключилось на блюдо с хлебцами, в созерцание которого он погрузился. Мыслями он перенесся в далекое счастливое прошлое, и голубые глаза его приобрели какое-то потустороннее выражение.