— Есть, конечно, — беспечно ответила Алиса. — А что им сделается? Запасов у них на несколько лет. Там, я слышала, даже оранжереи подземные есть, так что они вроде бы и без кислорода внешнего обойтись могли бы… но через вентиляшки с ними связь есть.
— И что, как они? Что говорят?
— Да нормально у них всё, я ж сказала. Даже медицина своя. Сидят тихонько, ждут, пока достанут. Вроде все живы… а чего ты так ими вдруг интересуешься? Знакомые там есть? — Алиса глянула на меня испытующе.
— Возможно, — кивнул я, и тут же поменял тему: — А Женька-то, кстати, где? Не отпустили?
— А, на задании он, — грустно вздохнула Алиса. — Обидно вышло — его отправили за день до того, как приглашение пришло… и задание такое, знаешь… нехорошее.
— В каком смысле не хорошее? — заинтересовалась Ольга.
— В прямом! Ну, им-то вроде запрещено говорить, куда кого посылают, но гарнизон у нас маленький, всё равно все всё знают… — она понизила голос. — Его в красную зону послали, в Подмосковье. Там под Жуковским есть большие подземные склады, а с авиатехникой сейчас трудно. Вот, ищут запчасти везде, где только могут…
— Серьёзное задание, — так же тихо ответил я. — Только ты это… не распространяйся больше, ладно? А то мои коллеги работают.
— Да ты чего? — Алиса удивлённо посмотрела на меня. — Никому больше! Но вы-то свои, так что вам можно.
Оля покачала головой и с улыбкой посмотрела на меня.
— А вообще здорово здесь, скажите? — продолжала Алиса, глубоко втянув прохладный ночной воздух. — Будто в настоящий первобытный мир попали… князья, бояре, мечи! Вот закроешь глаза — и очень легко представить! Оль, вот ты скажи — никогда не мечтала оказаться в прошлом?
— Нет, — ответила Ольга. — Меня более, чем устраивала цивилизация! Особенно те возможности, которые она дала нам, врачам…
— Ну, это да… — грустно вздохнула Алиса. — Болеть в такое время было бы не очень… но вот всё остальное!
— Знаешь… мне кажется, в некоторых уголках мира жизнь сейчас не сильно отличается от того времени, — ответил я. — Например, из Европы очень мало новостей. Там территория маленькая, пострадала очень сильно… люди выживают, как могут.
— Ну, это не то — там грызня за то, что от цивилизации осталось! А я вот про это всё: небо чистое, вода чистая, воздух хоть ложкой ешь! А?
— Кстати, обратили внимание, насколько меньше комаров стало? — заметила Ольга.
И действительно: да, мелкие кровососы всё ещё попадались, но даже не сравнить с тем, что должно быть в норме возле крупного водоёма.
— Думаешь, последствия? — встревоженно спросила Алиса. — Тут не безопасно?..
— Сейчас нигде нет абсолютной безопасности, — заметил я. — Но фон тут регулярно мониторится.
— Ребята вроде в столовой сегодня говорили, что с насекомыми действительно есть проблемы, — добавила Ольга. — Вроде вынуждены специально их разводить для полей, иначе с урожаем проблемы будут. И с червями то же самое: специально разводят. Надеются успеть до зимы, чтобы естественный цикл не прервала. А ещё хотят сделать запас на следующий год, потому что фактор, негативно повлиявший на их численность, может не исчезнуть за эти месяцы.
— Ясно, — грустно вздохнула Алиса. — Значит, воздух не такой уж и чистый…
— Возможно, — ответила Ольга. — Но всё равно с цивилизацией лучше. Знаешь, например, что было наиболее частой причиной смерти в средние века?
— Нет… может, раны? Тогда антибиотиков не было, и я слышала, что любой порез мог стать смертельным!
— И это тоже, — согласилась Ольга. — Но всё-таки главной причиной были больные зубы.
— Зубы? — переспросила Алиса, и тут же добавила, рефлекторно потрогав себя за челюсть. — Блин, зубы… да, не подумала как-то… а разве тогда не умели их выдёргивать, напиваясь до беспамятства вместо наркоза?
— Ну, как один из способов, — Ольга пожала плечами. — Только не все переживали такую операцию. Особенно последующее восстановление. Как ты сама сказала — антибиотиков-то не было!
Мы проболтали так где-то час, гуляя вдоль реки. Потом я заметил, что Оля начала зябко ёжится и предложил пойти за детьми и в номер. Она согласилась.
С Алисой мы договорились пообедать на следующий день.
Дети долго не хотели уходить с площадки: для них организовали целый городок с качелями и каруселями. Мальчишки быстро нашли себе новых друзей, и встретили кое-кого из тех, с кем успели познакомиться зимой.
Но, в конце концов, под строгим взглядом Ольги, пацаны немного угомонились и нехотя побрели с нами в гостевой домик. Мне же пришлось вернуться за многочисленными подарками, и нарваться на ещё одну порцию поздравлений и напутствий. Особенно усердствовали члены отряда самообороны, которые помнили меня по зиме.
Наконец, уложив детей спать, мы остались одни. Впрочем, сил ни на что после такого насыщенного дня у нас ни на что не оставалось.
— Молодец она всё-таки, — сказала Ольга, тщательно вытирая мокрые после душа волосы полотенцем. Странное дело: в дома электричество ночью не подавали, но водяные насосы работали исправно, вода была и горячая, и холодная. Для освещения мы пользовались светодиодным светильником на аккумуляторах, при этом окна по-прежнему нужно было затемнять светомаскировкой.
— Да, отлично адаптировалась, — согласился я.
— Дело даже не в этом… слышал про её отца? Она могла вернуться туда, на другой уровень… но не стала.
— Юношеский максимализм, — улыбнулся я.
— Нет, не в этом дело… есть в ней что-то такое, настоящее. Ты заметил, как она за Женьку своего переживает? И старается вида не показывать, ведёт себя так… к нам приехала, поздравила. Хотя видно, что чуть ли не на грани паники уже…
— Я не заметил, — честно ответил я, пожав плечами.
— Мужики… — вздохнула Ольга. — Поверь мне, она реально сильно беспокоится… может, потом будет возможность узнать, что там и как?
— Попробую, — ответил я. — Но обещать ничего не могу. Подразделение новое, надо осмотреться вначале.
— Ну хорошо. Будет возможность — попробуешь разузнать, что и как.
Оставшиеся от отпуска дни пролетели быстро: в прогулках, купании в речке, играх с детьми. Отдельно с мужиками из дружины встречался — старался помочь, чем могу.
Под вечер последнего дня снова встретились с Женькой. Он сам пришёл к гостевому домику, в это раз без рясы. Вместо этого он был одет в синий рабочий комбинезон.
— Ну что, молодожёны, — улыбнулся он, увидев нас на крыльце, — завтра в путь-дорогу?
— Тут уж никуда не денешься, — улыбнулся я в ответ. — Надо. Долг.
— Это-то я хорошо понимаю… — вздохнул Женька. — Оль, мы погуляем до речки с Димкой, ты как?
— Я хорошо, — Оля кивнула. — Мы с мальчишками как раз собираться заканчиваем.
Признаться, меня такое приглашение на разговор наедине немного удивило: вроде бы всё обсудили, всем поделились… выходит, не всем?
До речки дошли молча. И только на набережной, оглянувшись и убедившись, что никого в поле слышимости нет, Женька сказал:
— Дим… скажи, тебе по работе ведь придётся бывать в красных зонах, так? И там, в районах возле Москвы тоже, верно?
— Пока не могу сказать, — я развёл руками. — Но это очень вероятно.
— Тогда, при встрече, я не всё тебе рассказал… да и как всё расскажешь? Нам бы, наверное, ночи не хватило… — он вздохнул. — А сейчас вот подумал, что неправильно это. Ты ведь прислал тогда эту смску… да, не успел рассказать всего, что знал, но всё равно. Она большую роль сыграла в том решении, которое я принял. Поэтому вот считаю, что должен тебе тоже кое-что рассказать… из того, что пригодится на практике может…
— Я за любую помощь признателен, — ответил я, после чего добавил: — Только знаешь что… ты тоже кое-что знать должен. Прежде, чем со мной чем-то поделишься.
— Слушаю тебя.
— Тогда я не решился тебе написать всё, как есть. Что удар неизбежен. Хотя и знал об этом, — ответил я.
— И это хорошо, — с серьёзным видом кивнул Женька. — Иначе я бы решил, что ты просто надрался где-то после того, как тебя кинула очередная пассия. А тут… я почувствовал, что за этими короткими словами скрывается нечто намного большее. И от этого мне тогда стало по-настоящему страшно… но я не могу сам так, общаться полунамёками. Хотя и пытался. Дим, ты не обижайся — но в эмоциональном плане ты чурбан-чурбаном!
— Я не обижаюсь, — осклабился я.
— Это хорошо! — ответил он. — В общем, слушай: ещё до того, как познакомиться с епископом, во время очередной вылазки я забрался в Московскую область… да, далеко: но мы обшаривали все больницы в зоне эвакуации, очень уж медикаменты нужны тогда были, в том числе редкие. И там… внутри того, что сейчас называется красной зоной, я кое-что встретил…
— Жень, люди много странного рассказывают про первые дни, — вздохнув, сказал я. — Мне и самому много чего довелось…
— Но не такое, — уверенно сказал Женька. — Дим, это были люди. С виду — обычные совершенно, похожи на беженцев, которые из пострадавших районов выбираются, куда службы не добрались… в центре таких мест много было, к сожалению… их было трое. Две женщины и мужчина. Одеты в подранные пуховики. Сидели возле дороги, на краю пострадавшего посёлка. Там пожар был, вот они возле одного из сгоревших частных домов, присели так на завалинке, будто отдыхают с дороги. Ну я пригляделся издалека — оружия вроде не видать, да и опасности я никакой не почувствовал. Пошёл к ним, окликнул, рукой начал махать. А они так синхронно обернулись, будто одно существо. И смотрят на меня, значит. Далеко было ещё, метров тридцать, но видно, что лица какие-то невыразительные, плоские, будто застывшие. В тот момент я уже почуял: что-то не то. И потом они синхронно… — он запнулся и прерывисто вздохнул. — В общем, очень быстрые они. Люди так не могут: прыгают на два метра без разбега, а потом бегут будто по земле стелются, чуть ли не на четвереньках. Я уж не знаю, откуда силы взялись — но ка-а-ак рванул в противоположную сторону! Мне свезло тогда невероятно: прямо перед ними на дорогу обгоревший столб рухнул… считаю, что Господь меня защитил в ту минуту, чтобы, значит, потом я оправдывал своё земное существование… — он снова вздохнул. — Кажется, двоих тогда придавило, но я не приглядывался. Я увидел справа полуразрушенное здание и решил там схорониться, авось эти меня и не заметят, благо там не снег был, а грязь застывшая под ногами, сл