О чем это она говорит?
– И что же она тебе рассказала?
– Ты тогда думал обо мне? Поэтому у тебя в ту ночь ничего не получилось?
Твою мать!
У меня просто не было слов. То, что Челси рассказала Грете об этом сугубо интимном моменте, привело меня в ярость. Я не мог выговорить ни слова.
– Хочу, чтобы ты сказал мне правду.
Она не вынесет этой правды, так же, как я не мог справиться со своими чувствами к ней. Но я чувствовал раздражение от того, что эти двое обсуждали меня за моей спиной. В довершение всего я осознавал, что за одну ночь все в моей жизни перевернулось с ног на голову.
Поэтому я сдался.
– Хочешь, чтобы я сказал тебе правду? Я трахал свою девушку, а видел только тебя одну. Вот тебе вся правда. – Я приблизился к ней с угрожающим видом, и она попятилась. – Я пошел тогда в ванную и смог закончить дело, только представив, как кончаю на твою красивую шею. Вот так.
На этом мне надо было остановиться.
Но вместо этого я оперся двумя руками о стену лифта, зажав ее в своем пространстве, и продолжал:
– Хочешь еще признаний? Я собирался сделать ей предложение сегодня вечером на свадьбе ее сестры. Предполагалось, что наша помолвка состоится именно тогда, но вместо этого я сейчас здесь, в лифте, и борюсь с желанием прижать тебя к стене и оттрахать с такой силой, чтобы пришлось потом нести тебя в комнату.
У меня ныло сердце. Я опустил руки.
– Все мои казавшиеся привычными представления были перевернуты за последние сорок восемь часов. Все теперь вызывает у меня сомнения, и я даже не представляю, что делать, твою мать. И я не лгу. Вот тебе твоя правда.
Я разблокировал кнопку, потому что дальнейшее пребывание в тесной кабинке вдвоем могло плохо кончиться, но все же почувствовал, что, высказав жестокую правду, я снял тяжкий груз с плеч.
Мы поднялись на наш этаж и разошлись по своим комнатам.
Оказавшись в постели, я вдруг испытал жуткое чувство вины и никак не мог уснуть.
Я терзал себя, принявшись снова просматривать фотографии Челси в телефоне.
Грета этого не заслуживала.
Я ворочался в постели и разрывался между мыслями о Рэнди, чувством вины по отношению к Челси и, самое главное, плотским желанием к Грете. Если бы я не боялся причинить Челси боль, я, несомненно, направился бы в номер Греты в ту ночь. Несмотря на всю безысходность нашего положения, это был бы лучший секс за всю мою жизнь. Но я не хотел быть вероломным и подавил всякое желание идти туда. Поэтому дал волю своему воображению, живо представляя Грету в своих объятиях.
В какой-то момент сексуальные фантазии уже были неотличимы от реальности. Я попытался загладить грехи, послав Челси сообщение.
Я люблю тебя.
Сразу после этого, я набрал текст и послал его Грете.
Если я постучу в твою дверь сегодня, не открывай.
Такси уже подъезжало к месту назначения, поэтому я решила прекратить чтение, поскольку скоро придется обмениваться приветствиями с друзьями. Надо сказать, мне было трудно расстаться с книгой.
Я расплатилась с таксистом и сунула электронную книжку в сумочку. Когда я вошла в ночной клуб «Андерграунд», контраст между темнотой улицы и яркими огнями клуба создавал ощущение нереальности происходящего. Я весь день была поглощена откровениями Элека, и такое возвращение в реальный мир казалось странным. Меня охватила легкая паника, голова закружилась, что со мной иногда случалось.
Моя нервозность испарилась при виде моих коллег, Бобби и Дженнифер, которые радостно приветствовали меня, когда я вошла в комнату, которую мы сняли для празднования дня рождения. Небольшой бар светился лиловыми огоньками, и я немедленно заказала водку с содовой.
Сделав глоточек водки, я спросила:
– Наш почетный гость уже пожаловала?
– Нет, Хетти еще не появлялась, – ответила мне Дженнифер.
Так как виновница торжества еще не пришла, я извинилась и удалилась в туалет, где снова схватилась за книгу. И, пожалуйста, не осуждайте меня за это.
Я все же считаю чудом, что не наделал глупостей в ту ночь. Грета в конце концов послала мне сообщение, что не может заснуть. Я тут же ответил, и мы проговорили до четырех утра, пока она, наконец, не заснула. Я так и не сбросил звонок, прислушиваясь к ее дыханию во сне.
Поездка домой на следующее утро была откровенно мучительной. Напряженность, витавшая в воздухе, была столь ощутима, что, казалось, ее можно резать бензопилой.
Грета должна была отвезти меня в аэропорт. Сначала мы заехали в дом ее матери. Находиться в доме, где началась наша история, оказалось труднее, чем я мог представить.
Грета угостила меня домашним мороженым. Я испытал ностальгию, когда ел с ней из одной миски. По какой-то причине из всего нашего совместного приключения именно этот момент больше всего разбередил мою душу, тем более что близился час прощания.
Мне пришлось опустить книгу, когда в туалет вошла Хетти. Наверно, вид у меня был довольно растерянный.
– Ах, вот ты где. А мы все тебя ищем!
– Ой, я просто потеряла счет времени. Тебя еще не было, поэтому я пошла сюда немного освежиться, ведь вечеринка еще не началась. – Я обняла ее. – С днем рождения, дорогая.
– Спасибо. Ты что это читаешь?
– Да так. – Я засмеялась и небрежно махнула рукой. Ты же знаешь, как это бывает – начинаешь читать книжку и не можешь остановиться.
– Неужели что-то пикантное?
Я замялась.
– Да нет.
– Ну да ладно. Пойдем! Почти все уже в сборе.
Я прошла вслед за ней в клуб и тут же побежала к бару за еще одной порцией водки с содовой. Поклявшись себе не прикасаться к книге по крайней мере час, я вошла в комнату, где увидела множество лиц, но о чем беседовали гости, я не слышала. Их губы двигались, но мой мозг неспособен был обработать информацию, потому что был полностью поглощен мыслями об Элеке.
Я выполнила обещание, данное самой себе, но не успел пройти час, как я снова прошмыгнула в туалет. Мои друзья, возможно, подумали, что я шастаю туда, чтобы нюхнуть дорожку кокаина, но мне позарез надо было дочитать книгу, тем более до финала оставалось совсем немного. Тогда я смогу предаваться веселью на вечеринке, не отвлекаясь ни на что другое.
Я глубоко вздохнула и принялась читать дальше.
Грета не смотрела мне в глаза на протяжении всего пути в аэропорт. После всех чудесных моментов нашего общения в последние дни она даже не удостоила меня взглядом. Вот к чему все это привело, и я не смел осуждать ее.
Мое сердце буквально разрывалось, и я не знал, что ей сказать. На протяжении последних двадцати четырех часов мы с ней словно совершили путешествие из преисподней в рай и обратно, а теперь я расстаюсь с ней… снова.
Когда мы вышли из машины, дул сильный ветер. Это было похоже на сцену из кинофильма. Так обычно бывает в сценах расставания, когда играет печальная музыка.
Оглушительный рев взлетающих самолетов не давал мне высказать все, что я хотел. Да и что можно сказать человеку, которого ты покидаешь уже второй раз?
Она молчала и смотрела куда угодно, только не на меня.
В конце концов, я не выдержал и сказал:
– Посмотри на меня.
Грета затрясла головой и по щекам ее покатились слезы.
Теперь я мог сказать с полной уверенностью – я самая отпетая мразь на свете.
На моих глазах тоже навернулись слезы, ведь я не мог избавить ее от боли, которую она испытывала, потому что не имел права сделать единственное, что исцелило бы ее: остаться с ней.
Она махнула рукой.
– А теперь иди. Пожалуйста. Можешь посылать мне сообщения, если хочешь. Просто… не могу затягивать прощание… только не с тобой.
Она была права. Если счастливый конец невозможен, зачем продлевать агонию?
– Хорошо.
Я вздрогнул, когда она потянулась ко мне и быстро поцеловала в щеку. Не успел я осознать это, как она бросилась к машине и захлопнула дверцу.
Ее влажный поцелуй все еще жег мою щеку, когда я, словно во сне, входил в здание аэропорта.
Я захотел взглянуть на нее еще разок и обернулся. Это была большая ошибка. Через окно машины я видел, что она сидит, опустив голову на руль. Я развернулся, подбежал к машине и постучал в окно. Она отказывалась поднимать голову и завела мотор, а я принялся стучать еще сильнее. Наконец она повернулась ко мне и вышла из машины, вытирая слезы.
Не успел я опомниться, как мои губы прижались к ее губам. В этот момент я думал сердцем. Я не раскрыл губы, потому что убедил себя, что поцелуй останется невинным, пока я не могу попробовать ее на вкус. Это был жестокий, отчаянный поцелуй, и я даже сам не понимал, что все это значит.
Я чувствовал себя сбитым с толку и опустошенным.
Она оторвалась от меня.
– Убирайся отсюда. Ты опоздаешь на рейс.
Я все еще держал ее лицо в свои руках.
– Я никогда не мог простить себе, что причинил тебе боль в первый раз, но заставлять тебя страдать дважды… Поверь, это последнее, чего бы я хотел в своей жизни.
– Зачем ты сейчас вернулся?
– Я обернулся и увидел, что ты плачешь. Я чувствовал бы себя полным мерзавцем, если бы расстался с тобой таким образом.
– Ну, тебя никто не заставлял на это смотреть. Тебе надо было просто уйти, потому что таким образом ты сделал все еще хуже.
– Я не хотел, чтобы ты осталась в моей памяти плачущей.
– Если ты действительно любишь Челси, тебе не следовало целовать меня.
– Да, я ее люблю, – выкрикнул я в попытке защититься и поднял глаза к небу, чтобы хоть секунду подумать.