— Уверена, — моргнула Наталья. — Я несколько раз просила разрешения у Богдана, когда он уезжал по делам, а мне надо было сделать генеральную уборку, и он ни разу не запрещал. Уж очень хотелось понежиться в такой роскоши.
Варя с пониманием выпятила нижнюю губу и кивнула.
— Я вам помогу, — пообещала Наталья Андреевна и включила воду.
Варя добавила в ванну смесь иланг-иланга, мандарина и бергамота, получила от домоправительницы черный махровый халат, полотенца, разделась и уставилась в окно.
Ощущения были захватывающие. Весь мир у твоих ног.
Она даже раскинула руки и прошептала:
— Я королева мира!
Наконец, не без трепета забралась в ванну, включила гидромассаж и забыла о существовании окружающего мира.
Спустя полчаса Варя открыла глаза. Смеркалось. Из-под сизой тучи пробивалось вечернее солнце — бледные облачка стали малиновыми, сиреневыми и золотыми, кое-где проглядывало темно-голубое небо, а верхушки домов желтели. Молодая листва блестела и трепетала от легкого ветра.
Но вдруг Варя уловила какое-то движение сзади. Обернулась, но никого не увидела. Да и кого она могла увидеть? Но тут… Она глазам своим не поверила! Одна из купальщиц вместо того, чтобы сидеть, как было вначале, стояла! И стояла в такой позе, словно замерла, поднимаясь с места. Варя вдохнула, зажала нос и ушла с головой под воду.
Вынырнув, уставилась на фреску. Конечно, она сидит, но сидит не так! Раньше она полулежала, опираясь на руку, а сейчас уселась, поджав ноги! Варя выскочила из ванны, накинула полотенце, пошла на кухню, оставляя за собой мокрые следы, и притащила Наталью Андреевну.
— Вы помните, купальщица так сидела? — спросила она, ткнув пальцем в обнаженную девицу.
Домоправительница некоторое время смотрела на картину, потом с удивлением повернулась к Варе и осторожно сказала:
— А как же еще?
— Вы точно помните? — настаивала Варя.
— Точно я не помню, но ведь она же не могла изменить позу? — слишком вежливо поинтересовалась Наталья.
— Конечно, — согласилась Варя. — Простите, что оторвала вас от дел.
Помощница ушла, а Варя, с подозрением оглядываясь на фреску, вернулась в ванну.
Высушив волосы, намазавшись кремами, укутавшись в теплый халат и уже собравшись уходить, Варя не сдержалась и еще раз пристально рассмотрела купальщиц. Все сидели по своим местам. Только на яблоне, что на заднем фоне, не хватало яблока. Варя его точно запомнила — оно было такое большое, красно-оранжевое и соблазнительное, будто живое. Варя еще раз уставилась на голую даму и перед тем, как упасть в обморок, заметила, что та ей подмигнула.
Лиза без сил валялась на кушетке. Петя безучастно разглядывал полароидные снимки. Визажистка Ира снимала с модели грим. Лена орала на Оксану за то, что та посадила на модельное платье пятно.
— Но это от воды пятно! — отбивалась Оксана.
— А это «Валентино»! — вопила Лена. — Особенная ткань, даже вода не отстирывается!
— Их все равно сдавать в химчистку! — визжала Оксана.
— За твой счет! — угрожала Лена.
— Чего ты ко мне привязалась? — негодовала стилист.
— Это на твоей ответственности! — Лена швырнула платье в пакет, но промахнулась, и «Валентино» шлепнулось на пыльный пол.
— На твоей! — восторжествовала Оксана. — Я только подбираю одежду! За тряпки отвечаешь ты!
Лена фыркнула и бросилась к Пете.
— Ну что?! — рявкнула она.
— Ничего, — флегматично ответил он. — Нормально все…
— Нормально? — Лена выхватила первую попавшуюся картинку. — Где нормально? Вот это нормально? Что это вообще такое? — Она метнулась к Лизе и ткнула ей в нос фотографию.
— Это ваша модель в вашей одежде на белом фоне, — пояснила Лиза.
— А что у нее за тени рядом с носом?
Лиза нехотя оторвалась от кушетки, отобрала у Лены фотографию и швырнула ее в мусорное ведро.
— Это светопроба, — сообщила она и снова легла.
— Меня поражает твое равнодушие! — кипятилась Лена, которой словно вожжа под хвост попала. — Ты понимаешь, сколько мы теряем денег, если съемка не получается?
— Чего ты от меня хочешь? — возмутилась Лиза и опять присела. — Мы отправили пленку на проявку, завтра будет результат, и вот прямо сейчас я не могу тебе сказать, что там получилось, а что нет! Я не ясновидящая!
Лена все-таки вывела ее из себя. Уже час она бесновалась без уважительной причины: орала на Оксану, стояла над душой у визажистки, помыкала Петей и грозила уволить модель. Даже если Лена уходила в туалет, у всех в ушах звенел ее пронзительный голос. У Лизы от криков разболелась голова: она едва сдерживалась, чтобы не ударить Лену по голове чем-нибудь тяжелым, но каждый раз, когда она говорила себе: «Я убью ее. Прямо сейчас», — представлялось, что она профукает единственный серьезный проект в своей жизни и вся семья опять будет ее жалеть.
Она уже растрепала маме, что получила заказ, и мама обрадовалась и позвонила всем родственникам и знакомым, и все Лизу поздравляли, говорили, что она наконец-то взрослеет, что они уж и не ждали, но тем приятнее, и что теперь главное — набраться терпения… А терпения ох как не хватает! Откуда его вообще берут?
— Алле! — закричала Лена в трубку. — Евгений Сергеевич, все нормально! Я, конечно, в фотографе до конца не уверена, но завтра будут контрольки, я их сразу же вам отвезу, и еще у меня сомнения насчет визажа…
Лена обсуждала с начальством недостатки сотрудников, ничуть не стесняясь того, что они присутствуют здесь, и все уставились на нее с такой ненавистью, что будь мысль материальной, от Лены осталась бы лишь горстка пепла.
— Да, Вику снимаем завтра, — подтвердила Лена. — Да, я все объясню фотографу, буду держать ее в ежовых рукавицах, да…
— Вика — это баба Кирсанова, — шепнул Петя Лизе.
— Евгений Сергеевич, не беспокойтесь! Я буду все контролировать, но если хотите, можем нанять другого фотографа, не знаю, Ланге или Клавихо… — Лена подошла к журнальному столику и взяла из вазы крупную парниковую клубнику.
«Стерва! Чтоб ты подавилась!» — яростно пожелала ей Лиза.
— Да, Евгений Сергеевич… кхы-кхы… — Лена, не выпуская трубку, замахала руками, выпучила глаза и попыталась свободной рукой хлопнуть себя по спине.
Вся команда с живым интересом уставилась на нее.
— Ы-ых… хм-хм… — хрипела Лена, бросаясь поочередно то к Лизе, то к Оксане.
Она даже стала бить себя трубкой в живот, и Петя, наконец, бросился к ней, поднял руки, обхватил сзади, встряхнул, и клубника после некоторых усилий вылетела из глотки.
— Кха-кха-кха… — закашлялась Лена.
Лиза, Оксана, Ира и Петя с осуждением смотрели на нее, словно корили за то, что не подавилась до конца.
— Ладно, — пропищала наконец Лена. — Поехали…
В дверях она обернулась и в обычной, стервозной, манере рявкнула:
— Завтра чтоб не опаздывала! Я и так еле уговорила Кирсанова на эту съемку, так что следи за собой.
«Это ты за собой следи, дура! — про себя обругала ее Лиза. — Хоть бы ты опоздала часа на три, вот я посмотрю, что тогда скажет твой Евгений Сергеевич!»
Глава 10
Маша проснулась у Никиты. В его просторной спальне вся стена напротив кровати была увешана картинами, между которыми располагалась плазменная панель в тяжелой резной раме. Над кроватью висело овальное зеркало, а темно-зеленые под цвет стен шторы не пропускали лучи солнца.
«Как здорово, когда в спальне нет шкафов!» — подумала она и позавидовала тому, что у богатых есть возможность правильно организовать жизненное пространство.
Вспомнив о богатстве, Маша вскочила с кровати, раздвинула шторы и распахнула створки окна.
Жизнь — это чудо!
Вчера она, подчинившись импульсу, уволилась с работы. Вернувшись из «Репортера», Маша предполагала два-три дня «размышлять», подписать ли с Завьяловым контракт, и только потом сдержанно и деловито положить на стол Олега заявление об уходе. Но вместо этого она ворвалась к Толику и закричала:
— Представляешь, меня пригласили на должность главного редактора в «Репортер»! Пятнадцать тонн в месяц! Мечта всей моей жизни!
А Толик, открыв рот, смотрел, как она выкидывает коленца и мечется по всему кабинету в поисках воды, хотя бойлер стоит на видном месте.
— Машка, я за тебя рад, даже несмотря на то, что ты — отличный заместитель коммерческого директора, — сообщил он, когда Маша отдышалась и обрела способность сидеть. — Жалко, что ты от нас уходишь. Но мы же не потеряемся?
— Нет, конечно! А ты меня когда отпустишь? — Маша наклонилась вперед, ломая от волнения руки.
— Да хоть сегодня! — пообещал Толик. — Путь Олег поднапряжется.
Маша усмехнулась:
— А ты его тоже не очень?..
— А кто его очень? — Мизрахи развел руками. — Пиши заявление. Тем более что Олег уже пару месяцев протежирует какую-то там свою подругу, которая в Гарварде училась, и все такое.
Машу немного обескуражило коварство Олега, который, как выяснилось, строил у нее за спиной козни, но, прикинув, что в данной ситуации это даже к лучшему, быстро накатала заявление. Толик подписал, а через полчаса Маша получила расчет и отправила Завьялову письмо, в котором сообщила, что может начать работать прямо завтра.
Варя выползла на кухню, где ее встретила обеспокоенная Наталья Андреевна.
После того как вчера она упала в обморок, ее записали в смертельно больные, но вообще-то она даже не до конца потеряла сознание. Просто в глазах потемнело, она поскользнулась, приземлилась на мраморный пол и решила немного так полежать, пока не отпустит слабость. А тут пришел Богдан, увидел, что она лежит, начал психовать, вызвал, как дурак, «Скорую», и ее чуть в больницу не забрали — так он переживал!
Про женщину с фрески Варя рассказывать не стала — иначе он бы ее в дурдом упек. Заявила, что слишком долго сидела в горячей ванне, а потом резко встала, вот в глазах и потемнело.
Сегодня утром Богдан на пару дней улетел в Чебоксары — его компания строит там офисный центр и пятиэтажный гараж. А Варе в утешение оставил приглашение на выставку концепт-каров.