— Стойте! — опять крикнула я, кидаясь к Герт в надежде ее задержать.
Нельзя этого допустить! Но у Герт было другое мнение. Женщина хлестнула по воздуху рукой, и я отлетела назад, упав на землю рядом с неподвижно лежащим Ноксом. Попытавшись подняться, я поняла, что не могу: все мышцы оказались попросту заморожены. Герт лишь одарила меня таинственной улыбкой. Именно тогда я поняла, какую игру затеяла колдунья: у нее не было страхов. Льву нечего будет высосать из Герт. Надеюсь, вместо страха у нее найдется для монстра что-нибудь получше.
Впрочем, Лев об этом еще не ведал. Он припал к земле и плотоядно улыбнулся, раскрыв раненую, залитую кровью пасть. Герт даже не остановилась. Она взглянула на врага, весело сверкнув глазами, и вытянула губы для поцелуя. Яркая вспышка света на секунду ослепила меня. Лев сжался и стал корчиться в муках. Он пытался отстраниться, но было уже поздно.
Поток энергии, возникший между их губами, был белым, а не синим, как раньше. И исходил он ото Льва, а не от Герт. Тело ее дрожало, словно лист на ветру, принимая энергию. Мышцы Льва постепенно сжимались, сдувались, словно воздушные шарики. Глаза широко раскрылись от удивления. Нет. Не от удивления. Он боялся. Вместо того чтобы отдать Льву свои страхи, Герт выпивала его энергию.
«Сейчас», — эхом разнесся в моей голове голос женщины. И я сообразила, что вновь могу пошевелить пальцами, могу двигаться. Нокс тоже это понял. Он вскочил на ноги и снова занес меч для удара. В это мгновение Герт осела на землю, теряя сознание. Все необходимое она уже сделала. Нокс вспорол Льву брюхо, из раны хлынула кровь. Зверь попытался зарычать, но из его пасти вырвался лишь писк. Я тоже поднялась с земли и бросилась к нему, собираясь покончить со всем этим раз и навсегда. Но опоздала. Даже ослабший, Лев каким-то образом умудрился отскочить подальше и теперь через поляну отступал обратно в лес. Звериное войско последовало за своим лидером.
План Герт сработал. Колдунья победила его! Я выпрямилась, готовясь поздравлять нас с победой. Нокс тоже поднялся, но, в отличие от меня, радостным он не выглядел.
— Мы почти прикончили его! Где, черт возьми, шляется Момби?
Вопрос этот интересовал не только чародея. Но стоило мне увидеть Герт, все еще лежащую на земле, как все мысли будто испарились из головы. Она не двигалась. Лежала перед нами, как старая тряпичная кукла с раскинутыми руками и нелепо согнутыми ногами.
— Герт… — Я опустилась на колени рядом с колдуньей, Нокс уже сидел, склонившись над ней, пытаясь поднять и прижать к своей груди.
— Держись, — шептал Нокс. — Скоро придет Момби. Мы перенесем тебя к Источнику.
Губы Герт задрожали — она пыталась улыбнуться. Мне. Ноксу. Но ее полное мягкое тело расплывалось, тая прямо на глазах. Колдунью стали бить конвульсии. Энергии, которую Герт вытянула из Льва, было слишком много даже для нее. Зеленая трава под старушкой пожелтела, а потом и вовсе почернела, рассыпавшись в прах. Будто кто-то поднес к ней факел.
Нокс положил ладони на грудь Герт и прикусил губу, концентрируясь. На кончиках его пальцев заплясали синие искры, тут же потухнув.
— Ну же, — пробормотала я в надежде, что его чары все же сработают.
Нокс попытался вновь. Никакой реакции. Внезапно рука Герт взметнулась и схватила меня за запястье. Губы ее задвигались — колдунья бормотала что-то себе под нос. Сначала казалось, что она говорит на каком-то незнакомом языке, но потом, когда губы женщины замерли, у меня в голове зазвучали ее слова. Герт читала заклинание. «Север, Юг, Восток и Запад, ветер, огонь, земля и солнце, спасите ее и сохраните. Спасите и сохраните». Теперь я уже плакала.
— Герт, — кое-как выдавила я сквозь слезы. — Пожалуйста, ты нужна мне.
Нокс не обращал на нас никакого внимания, все еще отчаянно пытаясь магией вырвать женщину из лап смерти.
— Подойди ближе, милая, — выдохнула Герт.
Лицо ее вновь было полно доброты и тепла. Такой я и увидела Герт впервые, когда, испуганная и одинокая, очнулась в пещерах. Уже не важно, Добрую или Злую, — она утешила меня, накормила и помогла обнаружить в себе магию… Я наклонилась ближе.
Герт приподняла голову и поцеловала меня в лоб. Тело окатило волной тепла. Оно возникло в том месте, где губы женщины касались моей кожи, и растеклось дальше. Я всем телом чувствовала ее поцелуй.
— Герт, нет… — всхлипнула я.
Что она делает? Ей нужно держаться, нужен каждый крохотный кусочек собственной силы. Что бы Герт ни дала этим поцелуем, мне это не нужно! Только не в качестве прощального подарка!
— Это защитит тебя, — сказала женщина.
— Сделай же что-нибудь! — прохрипела я, поглядев на Нокса, и по щекам ручьями потекли слезы.
Чародей сдался, прекратив попытки, и в полной тишине наблюдал за Герт.
— Прошу, спаси ее. Воспользуйся магией. Ну же!
— Я здесь бессилен. — Нокс печально покачал головой, отводя взгляд.
Герт посмотрела на меня.
— Это должна быть ты, дитя мое. Ты должна сделать это, — слабым голосом проговорила она.
— Что? Что сделать? — спросила я, почему-то наивно полагая, что, пока мы смотрим друг другу в глаза, колдунья не уйдет, будет держаться за меня.
— Эми, ты должна убить Дороти.
25
Проснувшись на следующее утро, я почувствовала себя потерянной и опустошенной. В голове беспорядочно толклись туманные образы, сменяя друг друга, подобно страницам в книге ужасов. Деревня, объятая пламенем. Зловещая картина, представшая нам в лесу. Решительное лицо Нокса, сопротивляющегося натиску зверей. Меня словно окунули в ледяную воду, когда голову затопили остальные воспоминания. Зияющая окровавленная пасть Льва, нежный поцелуй Герт, странное состояние, когда я, держа женщину на руках, каким-то образом ощущала, как жизнь потихоньку покидает ее. И бездыханное тело на земле.
Утопая в мягкой постели, я пыталась убедить себя, что на самом деле ничего не было, что все это просто сон. И только когда лоб защипало — как раз в том месте, где его поцелуем коснулась Герт, — я поняла: произошедшее было реальностью.
Осознание отдалось обжигающей болью, я соскочила с кровати и на негнущихся ногах шагнула прочь. Потом сделала еще один шаг и еще, пока не оказалась в самом центре комнаты, где и замерла, подобно статуе, парализованная паникой. Я понятия не имела, что делать дальше. Я не могла снова заснуть. Не могла уйти. Потому просто стояла, пытаясь выкинуть из головы все воспоминания. Думать тоже не хотелось. Но только думать у меня и получалось.
Не знаю, сколько я простояла вот так. Может, минуту, а может, и час. Но когда призрачная светящаяся бабочка пролетела сквозь стену и зависла в воздухе, я все еще не двигалась. Появление ее я восприняла абсолютно спокойно, без удивления или любопытства, словно именно этого и ждала.
— Найди меня, — произнесла бабочка голосом Гламоры.
Я кивнула и принялась одеваться. Потом пошла по туннелям Ордена с гнетущим ощущением на душе. С каждым шагом я все сильнее чувствовала, как давит на плечи тяжесть событий вчерашнего дня. Дверь в комнату Гламоры была приоткрыта, и я без раздумий толкнула ее да так и застыла на пороге, заметив отражение колдуньи в богато украшенном позолоченном зеркале туалетного столика.
Гламора плакала. Даже не так. Колдунья скорчилась над столиком в приступе боли, и все ее тело сотрясалось от горя. Она выглядела такой хрупкой и беспомощной, такой непохожей на себя, что одна часть моей души захотела развернуться и уйти, оставив ее в одиночестве, а другая — подойти и утешить. Но я сдержалась. Вместо этого просто стояла и смотрела, не в силах двинуться, не в силах сказать хоть слово. Уверена, Гламора не хотела бы, чтобы я видела ее сейчас.
Огненные волосы колдуньи, всегда идеально уложенные, были спутаны и растрепаны, тоненькая лямка элегантной шелковой сорочки спала с изящного плеча. Лицо было усталым и измученным, испещренным сеточкой морщинок, немного опухшим… Гламора не скрыла даже шрам на щеке. Она выглядела так, словно за день постарела лет на двадцать. Не верилось, что это вообще Гламора. Но даже в таком неухоженном и непривычном виде она все равно оставалась Гламорой. Слезы, собиравшиеся в уголках глаз, были сияющими и кристально чистыми, они скатывались по щекам и срывались с подбородка, с тихим шлепком приземляясь на столешницу. Присмотревшись, я поняла, что вся поверхность столика беспорядочно усыпана крошечными кристалликами слез, которых становилось все больше.
Вдруг, заметив, что за ней наблюдают, колдунья подняла голову. Меня охватило чувство стыда за то, что подглядывала за ней, но я не отвела глаз. В этот момент я была благодарна Гламоре, что она научила меня без страха встречать чужой взгляд.
— Эми! — воскликнула она, выпрямляя спину и поправляя лямку сорочки. — Входи.
Пока колдунья говорила, волосы ее сами собой улеглись в высоко собранный гладкий хвост. Морщинки на лице разгладились, и Гламора стала привычно юна и свежа. Не осталось ни малейшего намека на беспомощность. Только холодность и недосягаемость. Бриллианты на столике блеснули в лучах света, и я, не сумев сдержаться, посмотрела на них. По спине пробежал холодок. Насколько жестким должен быть человек в душе, чтобы плакать бриллиантами?
Гламора перехватила мой взгляд. Каким-то образом она поняла, о чем я думаю, и с сожалением покачала головой.
— Магия любит перемены, — со вздохом сказала она. — Используй магию, и она странным образом изменит тебя. Таков первый закон волшебства. Колдуй, чтобы изменить мир вокруг, и вскоре твоя внутренняя сущность тоже изменится. Я променяла слезы на красоту. Могло быть и хуже, как ты думаешь?
— Да, — тихонько согласилась я, — могло, — но на самом деле не была столь в этом уверена.
— Если считаешь меня плохой, тебе стоит увидеть, как плачет моя сестра, — заметила колдунья. Но вот Гламора хлопнула в ладоши, меняя тему разговора и возвращаясь к делам. — Что ж, — начала она, — как ты знаешь, вчера мы понесли огромную потерю. Невообразимую потерю.