Потом они снова сошлись в любовном танце. Теперь его движения были неспешными, а руки и губы не обделили ласками ни один уголок ее тела, исторгая из него крики радости.
Когда сквозь окна кормы просочился свет дня, они лежали, переплетясь, и прислушивались к скрипу древесины и визгу штурвала, менявшего курс судна для входа в гавань.
— Андрэ скажет, что я погубил тебя, — сказал Эван, целуя влажные волосы у виска.
— Андрэ скажет много всего, но я ему больше не верю.
— Многие годы он разумно руководил королевой.
— Я не королева!
— Ты ей родня.
— Несчастная игра природы!
— Энни, я видел тебя тем вечером, когда был брошен в Тауэр. В ее присутствии ты цвела, как цветок. В тебе что-то есть. Данное Богом чувство власти, что ли… Андрэ прав в одном: из тебя вышла бы великолепная королева.
— Против воли.
Все же он заметил, что эту возможность Энни не отвергает окончательно.
— Давай не будем об этом, — она сложила у него на груди руки и уперлась в них подбородком. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем: где был, что видел, думал и чувствовал во время путешествия.
Вот такая женщина нужна Дрейку, подумал Эван. Если бы Мэри проявила хотя бы половину интереса Энни к делам Фрэнсиса, они нашли бы удовлетворение и счастье.
— Мир так невероятно огромен, Энни. Я видел невообразимые красоты и губительные опасности, чудеса, о которых раньше и мечтать не смел.
Она с живым интересом слушала о чудовищных трудностях похода в Магеллановом проливе, о странных, радушных обитателях Калифорнии, ставшей Новым Альбионом, о бесконечном плавании по Тихому океану. Экзотический Восток был местом растления, жестокости и немыслимой роскоши. В богатейших портах мира они загружались пряностями, шелками и другими ценными вещами. Они превозмогали штормы и штили, терпели бедствия, болезни, распри.
— В самые трудные времена Дрейк всегда приходил на помощь, овладевал ситуацией, — сказал Эван, — Фрэнсис умело руководит людьми.
— Дед Родриго, Сантьяго, то же самое говорил и об адмирале Колумбе, — она устроилась рядом с ним и принялась водить пальцем по его груди, сосредоточенно слушая рассказ.
— Ты увидел мир, Эван. Что намереваешься делать теперь?
Он не спешил с ответом, обдумывая ее вопрос. Одна его половина стремилась к ней и только к ней, вторая жаждала приключений, действия и даже опасности. Они во многих отношениях были чужими друг другу, он не был даже уверен в том, что она сумеет его понять.
— Для меня это непростой вопрос. Энни, я бы солгал, если бы сказал, что не хочу увидеть еще больше, пойти еще дальше. Боже, на свете есть такие чудеса, о которых я даже не догадывался. Англия теперь кажется мне такой маленькой и холодной, — он тихонько гладил ее плечо.
Девушка была рада, что он не видит ее лица, потому что не могла сдержать слез горького разочарования.
— Ты один из самых богатых людей в Англии. Оуэна нет, и городок Кэроу больше не будет страдать. Ты объехал весь свет. Куда еще ты стремишься? Не нужно больше испытывать судьбу.
— Мое желание увидеть мир осталось таким же сильным, как и раньше, — суровая правда сорвалась с языка, хотя в это время он еще сильнее прижимал Энни к себе.
— А что будет со мной? С нами?
Его рука замерла на ее плече.
— Эти же вопросы задавал мне Родриго, когда мы гнались за тобой по Ла-Маншу.
— И что ты ответил ему?
— Энни, я могу предложить тебе красивый дом, слуг и полный достаток. Дрейк сказал своей жене то же самое, но это не сделало ее счастливой.
— Единственное, чего ей по-настоящему хочется, это быть рядом с мужем, воспитывать его детей и состариться вместе с ним.
— Да.
— Я понимаю, что она чувствует.
— Энни, если бы я знал, что сделаю тебя счастливой, я бы завтра женился на тебе.
— Но не женишься, — только гордость не позволила ей плакать.
— Это было бы несправедливо. Несмотря на свое богатство, я по-прежнему остаюсь простым уэльским моряком. Ты волнуешь мою кровь, разжигаешь во мне огонь. Мысль о том, что придется покинуть тебя, и ты будешь подолгу ждать меня, переполняет все мое сердце тоской и чувством вины. Дрейк говорит, что королева начинает строить флот. Нас обоих обязательно призовут на службу. Я могу отсутствовать месяцы…
— Годы… — безучастно добавила она.
— Да, годы. Но я люблю тебя, Энни. Нам не обязательно сегодня решать все.
Она с благодарностью согласилась с этим:
— Тогда люби меня снова, Эван, и заставь забыть о том, что еще существует завтра.
Энни поднесла руку к горлу, хотя знала, что это не облегчит боли и не удержит слез. Под пальцами она ощутила рубиновое кольцо Генриха VIII, давившее грудь. Раньше бремя наследственности не давало о себе знать с такой отчетливой силой.
В лондонском порту, где вздымался лес мачт огромных кораблей, и кипучая деятельность продолжалась круглые сутки, Энни не видела никого, кроме двух мужчин, стоявших перед ней на палубе корабля.
Родриго и Андрэ выглядели мрачными, хотя и взволнованными.
Пронзительный свист разорвал воздух.
— Пора занимать свои места, — сказал Родриго. — Мы отплываем с отливом.
Энни кивнула и заставила себя говорить:
— Я рада, что вы встретитесь со своей матерью, Андрэ. Поверьте, донна Палома — удивительная женщина.
Он потрогал серебряную брошь на плаще.
— Да, но что она подумает обо мне?
Нервозность делала его совсем непохожим на себя. Андрэ Скалия, пылко и преданно, служивший королям и прелатам, при мысли о встрече с матерью чувствовал себя совсем неуверенно.
— Думаю, она будет гордиться тем, чего вы достигли.
— Гордиться? — его глаза недоверчиво сузились. — Господи, да я все время искал и добивался только исключительно власти, прибегая к бесчисленным интригам и сговорам.
Она знала, что в этот момент он вспомнил о своей попытке избавиться от Эвана, чтобы она продолжала думать, что он погиб.
— Есть вещи более значительные, нежели хитрость, ложь, амбиции, сокровища пиратов или наследники престола.
— Это так, hermano, — сказал Родриго и похлопал Андрэ по спине. — Скажи, что заставило тебя спасти мою жизнь на палубе того корабля? Конечно, жажда власти, да?
Снова прозвучал сигнал боцмана. Энни подошла к трапу, ведущему на берег. Внизу ее ждали Эван и Дрейк.
— Я пойду, — прошептала она, глядя на Андрэ и Родриго сквозь пелену слез.
Родриго обнял девушку. На мгновение Энни снова стала ребенком, а Родриго — ее заботливым, отважным и веселым опекуном, который слегка побаивался ее.
— Родриго, — прошептала Энни, — вы пожертвовали ради меня столькими годами жизни!
— Я бы отдал их снова, — сказал он тихо осипшим вдруг голосом и поцеловал девушку в лоб. — Ты — редкая, замечательная женщина, Энни Блайт, и я не жалею ни об одном проведенном с тобой мгновении, ни об одной жертве, которую ради тебя принес, ругал ли я тебя, беспокоился ли за тебя или любил.
— Или проклинал тот день, когда я появилась на свет.
Он отпустил ее:
— Энни, я думаю, тебе будет интересно знать. Перед тем, как отправиться в Сан-Августин, мы заедем в Номбре-де-Диос.
У нее стало радостнее на сердце.
— За Валерией?
Родриго кивнул:
— Я хочу познакомить родителей со своей женой.
Энни крепко обняла его:
— Давно пора, дон Родриго.
Затем Энни повернулась к Андрэ.
— Мне есть, за что поблагодарить вас, — примирительным тоном произнесла она. — Вы были моим учителем и защитником. Думаю, вы сделали для меня многое, о чем я даже пока и не подозреваю.
— У тебя щедрое сердце, Энни Блайт, — сказал он. — Я бы хотел пожелать…
Она взяла его за руку:
— Не надо, Андрэ. Англия обойдется без нас. И, как ни трудно в это поверить, она обойдется когда-нибудь и без Елизаветы. Живите в мире с собой.
— Думаю, теперь я смогу это сделать, — он коснулся губами ее щеки.
Сигнал с корабля прозвучал в третий раз. Энни больше не могла сдерживать рыданий. Обняв их обоих, она воскликнула:
— Я не хочу говорить «прощайте», не хочу!
— Тогда не говори, — глаза Родриго подозрительно блестели. — Я всегда утверждал, мучача, что ты любишь морские путешествия.
Она, не оглядываясь, сбежала по трапу на берег.
Эван и Дрейк обменялись взглядами, в которых ясно читался страх. Письмо, которое Дрейк держал в руке, дрожало от ветра, дувшего с реки.
— Что это может означать? — спросил Эван.
— Я почти боюсь об этом думать, — ответил Фрэнсис.
Эван проводил взглядом ускакавшего королевского посыльного, доставившего письмо.
— Как, черт возьми, он узнал, где нас искать? Мы вчера никому не говорили, что собираемся в погоню за кораблем дона Яго.
— Прибавь это ко всем остальным нашим волнениям. А что, если плюнуть на все, сесть на корабль и уплыть за горизонт?
Мысль о близости с Энни преследовала Эвана, но все же слова Фрэнсиса разбудили в нем знакомое беспокойство. У него было странное предчувствие того, что их успешное кругосветное путешествие раскрыло кое-какие тайны мира. И все же царство тайн заново распахнуло перед ними ворота, дразня их, как скалы Нового Альбиона, находящегося на другой стороне земного шара.
Он взглянул на корабль, на котором должны были отплыть в Вест-Индию Родриго и Андрэ. На мгновение он забыл о зловещем послании, зажатом в руке Дрейка. Странно, но все они совершили полный круг, превратившись из заклятых врагов в друзей, которых свела вместе любовь к Энни. Возможно, мир чувств так же огромен и безмерен, как мир физический?
Он видел, как Энни заключила Андрэ и Родриго в свои объятия, как в последний раз прижалась к ним.
— А ты что-то мрачновато выглядишь для человека, только что встретившего любимую женщину после долгой разлуки, — сказал Дрейк.
И какая это была встреча! Вспомнив о шелковой коже Энни, руках, обвивавших его, и ее сладостных вздохах, он подумал, что не напрасно рисковал жизнью и здоровьем ради того, чтобы завоевать ее сердце.