Хэл оказался в маленькой, не больше десяти квадратных метров комнате, разделенной посередине от стены до стены стойкой с дверцей, позади стойки располагались три рабочих стола. Из-за одного из столов поднялся худенький симпатичный мальчуган лет десяти — двенадцати и подошел к стойке. Он молча уставился на Хэла, потом спохватился, что это не совсем вежливо.
— О, простите, — произнес он, — моя тетушка — мэр, но сейчас ее нет, она ушла в горы. Меня зовут Алеф Тормай...
Он замолчал, продолжая пристально разглядывать Хэла.
— Вы совсем не дорсаец, — покачал он головой.
— Нет, — подтвердил Хэл. — Мое имя Хэл Мэйн.
— Очень приятно, — сказал мальчуган. — Извините. Простите меня. Мне показалось... мне показалось, что вы дорсаец.
— Все в порядке. — Хэл, на мгновение поддавшись горькому любопытству, спросил:
— А почему это тебе показалось?
— Я... — Мальчик не знал, что ответить. — Я не знаю. Все так, но что-то не так.
Он выглядел смущенным.
— Боюсь, я не очень наблюдателен. Когда я закончу учебу...
— Дело не в тебе. Двое взрослых тоже сначала приняли меня за дорсайца, — пояснил Хэл. — Послушай, я бы хотел подняться в горы и взглянуть на поместье Форали. У меня нет какой-нибудь определенной цели. Просто я всегда хотел увидеть его.
— Но сейчас там никого нет, — сказал Алеф Тормай.
— Да? — удивился Хэл.
— Гримов сейчас вообще нет на планете. И я думаю, в ближайший стандартный год, а то и позже, они не вернутся.
— Но я могу все же туда отправиться и посмотреть?
— Конечно, конечно, — не сразу отозвался Алеф. — Но только там никого не будет...
— Понятно. — Хэл на секунду задумался: как бы ему сформулировать следующий свой вопрос, чтобы не задеть ничьих чувств. — Живет ли кто поблизости от Гримов, с кем я мог бы поговорить? Кто-нибудь, кто мог бы показать мне поместье?
— О, конечно! — заулыбался Алеф. — Вы можете встретиться и поговорить с Амандой. Я имею в виду Аманду Морган. Она их ближайшая соседка. Ее усадьба называется «Фал Морган»; хотите, я покажу вам, как туда добраться?
— Спасибо, — кивнул Хэл. — Мне надо взять напрокат какое-нибудь транспортное средство.
— Боюсь, в нашем городе вы напрокат ничего не сможете найти, — нахмурившись, ответил Алеф. — Но не огорчайтесь. Я могу отвезти вас туда на нашем скиммере. Минутку, я только свяжусь с Амандой и скажу, что мы едем.
Он повернулся к монитору на одном из столов и набрал номер на клавиатуре. На экране высветился ответ, и Хэл без труда прочитал его:
«ОТПРАВИЛАСЬ ЗА МУСТАНГАМИ».
— Она отправилась за дикими лошадьми? — удивился Хэл.
— Да нет, не дикими. — Алеф смущенно поднял на него глаза из-за монитора. — Просто летом она выгоняет свой табун на высокогорные пастбища, и они там пасутся без какого-либо присмотра. Вот почему мы называем таких лошадей мустангами. А сейчас пришла пора загонять их на зиму в конюшню. Но ничего. Мы все равно можем ехать. Она должна обернуться до темноты, а пока мы туда доберемся, она уже будет дома.
— А как с офисом? — спросил Хэл.
— Все в порядке, — ответил Алеф. — В это время, как правило, уже никто не приходит. А по пути я заброшу записку тетушке.
Пять минут спустя они уже сидели на допотопного вида скиммере, поднимаясь по одному из склонов, окружающих долину, в которой расположился Форали-Таун.
Солнце уже близилось к закату и почти касалось горных вершин, когда они, преодолев последний небольшой подъем, оказались на открытом плато. В его центре стоял большой квадратный двухэтажный дом, сложенный из светло-серого камня; рядом расположились бревенчатые хозяйственные постройки: длинное, похожее на конюшню здание и загон для скота.
— Кажется, она еще не вернулась, — заметил Алеф, когда они оказались у дома. — Она специально оставила приоткрытой дверь кухни, чтобы показать, что обязательно вернется.
Нагнетатели скиммера заглохли, и он с тихим шипением опустился на траву возле полуоткрытой двери.
— Вы не будете возражать, если я оставлю вас здесь? — Алеф обеспокоенно взглянул на Хэла. — Я понимаю, что это не слишком-то вежливо, но я обещал тетушке, что вернусь домой к ужину. Аманда должна загнать своих мустангов еще до захода солнца, поэтому она появится с минуты на минуту; но если я останусь с вами, то обязательно опоздаю. Вы можете войти в дом и ждать там.
— Спасибо. — Хэл вылез из скиммера. — Я, пожалуй, просто постою здесь и полюбуюсь на закат. Ты можешь возвращаться. Спасибо за помощь.
— О, ничего особенного. Был очень рад познакомиться с вами, Хэл Мэйн.
— Взаимно, Алеф Тормай.
Алеф включил нагнетатели, скиммер развернулся и заскользил вниз. Хэл провожал его взглядом до тех пор, пока скиммер не исчез в лощине, затем повернулся и посмотрел на солнце.
Красный диск уже коснулся горных вершин. На какой-то момент этот яркий цвет вызвал в его памяти другой закат с красной световой дорожкой, пересекающей поверхность озера, в поместье, где он вырос; тот памятный вечер, когда он мчался в каноэ наперегонки с бегущей по воде тенью к берегу, на котором его ждали Уолтер и Малахия Хэл невольно вздрогнул. В этом дорсайском пейзаже было нечто необычайное: стоило лишь подумать о чем-то или что-то почувствовать, как эти мысли и чувства целиком захватывали тебя всего. Он еще раз оглядел границы небольшого плато, приютившего дом Морганов со всеми хозяйственными постройками. Если эта Аманда и самом деле предполагала быть дома до темноты, то ей пора бы уже вернуться.
Не прошло и нескольких секунд, как до его ушей донеслось отдаленное гиканье, сопровождаемое все усиливающимся топотом копыт и треском ломающихся кустов; и вот из-за края лощины показалась первая группа лошадей, сбоку от которой скакал всадник в голубой шапочке; обогнав лошадей, он повел их в сторону загона и стоящего неподалеку Хэла.
К этому моменту на плато уже было десятка полтора лошадей, погоняемых двумя другими всадниками, на вид не старше Алефа. В это время первый всадник уже подскакал к загону и, бросив мимолетный взгляд на Хэла, начал открывать ворота.
«Это, — подумал Хэл, — видимо, и есть та самая Аманда Морган, хотя выглядит она не намного старше, чем ее помощники.» Девушка тем временем широко распахнула створки ворот. Двое других всадников уже подгоняли табун к загону. Одна серая лошадь с белой отметиной на морде вдруг заартачилась в воротах, развернулась и помчалась прямо в сторону стоящего возле дома Хэла. Хэл бросился вперед, крича и размахивая руками. Серая остановилась, попятилась и подалась в сторону, но тут ей путь преградил один из юных наездников, который снова отогнал ее к загону.
Наконец все лошади оказались за загородкой. К тому времени, как ворота загона были снова закрыты и крепко заперты, верхний край солнечного диска уже скрылся за вершинами гор. На усадьбу вдруг опустилась тень, и повеяло холодом.
Аманда Морган сказала что-то своим юным помощникам; они развернули своих лошадей и легким галопом направились в ту сторону, откуда появились.
Хэл, как зачарованный, следил, пока они не скрылись из виду. Затем повернулся и увидел прямо перед собой Аманду. Наконец ему удалось как следует разглядеть ее. При стройной фигуре у нее были довольно широкие плечи; она была одета в выгоревшие на солнце брюки для верховой езды, толстую рубашку в черно-белую клетку, кожаную куртку и голубую шапочку с широким козырьком, натянутую до самых бровей.
Аманда сняла шапочку, и Хэл обратил внимание, что ее светло-соломенные волосы, едва достающие до плеч, гармонируют с тонкими чертами лица.
— Я — Аманда Морган, — сказала она, улыбаясь. — А кто вы и когда вы сюда приехали?
— Только что, — медленно ответил он, потрясенный ее красотой. — Меня подбросил сюда на скиммере мальчик по имени Алеф Тормай из городской мэрии. Ах да, меня зовут Хэл Мэйн.
— Очень приятно, — кивнула она. — Я понимаю, у вас ко мне дело?
— О да...
— Неважно, — сказала она. — Мы поговорим об этом позже. Сначала я поставлю Барни в стойло. А вы проходите в гостиную и располагайтесь как дома. Я присоединюсь к вам минут через двадцать.
— Я... спасибо, — смущенно произнес он. — Хорошо, сейчас.
Он повернулся к двери, а Аманда, взяв лошадь под уздцы, повела ее к конюшне, черной тенью выделяющейся на вечернем небе.
Войдя в дом, Хэл почувствовал, что здесь заметно теплее, чем снаружи, где воздух уже начал остывать. Свет под потолком включился автоматически, и он увидел, что находится в большой кухне. Свернув влево, он оказался в коротком коридоре; на стене висела большая картина, изображающая девушку, которую он только что встретил... Хотя нет, поправил он себя, присмотревшись к портрету повнимательнее, этой, на картине, по меньшей мере за двадцать, хотя она так похожа на Аманду Морган, как будто они родные сестры, если даже не близнецы. Он вошел в другую комнату, обставленную широкими диванами и глубокими мягкими креслами; вся мебель выглядела очень солидно, никаких плавающих штучек.
Слева от входа находился огромный камин, каминная доска которого была вся уставлена разнообразными маленькими вещицами, главным образом всевозможными поделками, начиная с явно детских творений вроде соломенной раскрашенной куклы в длинной юбке и кончая головой лошади с изящно выгнутой шеей, вырезанной из мягкого красноватого камня. Фигурка выглядела поразительно реалистично. Она напомнила Хэлу резные фигурки эскимосов — их он видел на Земле в денверском музее — обкатанные волнами камни, искусным прикосновением резчика превращенные то в тюленя, то в спящего человека. Та же творческая магия чувствовалась и здесь; даже шероховатая поверхность красноватого камня вызывала ассоциации с бурой мастью лошади.
Усаживаясь в одно из удобных мягких кресел, он почувствовал в этой комнате что-то неуловимо родное, впервые с тех пор, как он покинул дом на Земле, в котором вырос. И не только потому, что здесь не было никаких реалий современного быта. Их он не встретил и в крестьянских домах на Гармонии. В этом доме сохранялся дух старины, как будто строители по просьбе первых хозяев вмуровали его в стены. Этот же дух в какой-то степени ощущался также и в Форали-Тауне; похоже, он вообще был присущ всему Дорсаю, но здесь его отличала особая утонченность — как теплый блеск дорогого дерева, за которым заботливо ухаживали многие годы.