Он прокладывал себе путь между драконьими тушами. Секох нерешительно следовал за ним — если можно, конечно, сказать, что дракон может делать что-нибудь нерешительно, — они спускались, пока не оказались в центре пещеры. Джим остановился и огляделся. Он подозревал, что от него ждут ответного приветствия.
— Я рад снова видеть тебя, Горбаш, — взревел он, — и счастлив снова оказаться среди вас!
— Да, — гаркнул Горбаш, — и всем клиффсайдским драконам делает честь то, что один из нас — не только такой же храбрый дракон, как я, но еще и маг джорджей, и один из их уважаемых предводителей. Это придает нам всем вес в глазах джорджей во всем мире!
«Какие перемены», — думал Джим. После сражения у Башни, когда Джим наконец расстался с телом Горбаша, Секох предсказал, что участие драконьей туши в битве затем послужит к славе самого дракона. Незадолго до этого прадядюшка Горбаша объяснил Джиму, что клиффсайдские драконы не особенно уважают своего грузного собрата.
А сейчас изменилось практически все. Горбаша прежде считали, мягко говоря, не слишком сообразительным, а также каким-то ненастоящим драконом, так как он слишком много времени проводил вне пещеры, — «на поверхности», как говорили его собратья, — да еще и водился со всякими не-драконами. Характером он был схож с английским волком Арагхом.
Джим вообще-то надеялся на кое-какое укрепление позиций Горбаша среди собратьев-драконов, особенно теперь, когда его прадядюшка, бывший признанным лидером, умер. Но он не ожидал ничего подобного. Горбаша явно уважали и, по-видимому, даже слушались.
Джим склонялся к мысли, что драконы предпочитают верить в то, что им хочется, а правда это или нет, не имеет для них ни малейшего значения. Похоже, Горбаш убедил большинство, что он — если не единственный, то, по крайней мере, самый великий герой битвы у Башни.
Большинство, но не всех.
— Верно! — прервал его Секох. — Только не тебе об этом говорить, Горбаш! Тело-то, может, было твоим, но сражался и победил именно Джим! Помнишь, думаю? Я был там. И я тоже сражался!
Он окинул драконов пылающим взглядом.
— Вы все знаете меня, — продолжал он. — Я — Секох! И я водяной дракон! И горжусь этим. Кто-нибудь хочет высказаться по поводу водяных драконов вообще и меня в частности? Валяйте!
Среди клиффсайдских драконов поднялся гул; драконы зашевелились, но никто, даже Горбаш, не принял вызов Секоха; коммуна предпочла промолчать.
— Я скажу вам, почему Джим здесь, — через минуту вернулся к своей речи Секох. — Он собирается во Францию, а это значит, что ему нужен паспорт из Клиффсайда. От всех нас!
А вот этого как раз хватило, чтобы клиффсайдские драконы наконец прервали свое молчание. Вокруг Джима и Секоха раздались выкрики:
— Подожди!
— Минутку внимания!
— Что он о себе мнит?
— Что он забыл в этой Франции?
Эти и прочие животрепещущие вопросы и комментарии дробились эхом о грубые стены Большой Пещеры.
На добрые пять минут в зале воцарился кромешный ад. Наконец Горбаш раскрыл пасть и заорал во всю мощь своих легких. Ему удалось перекричать галдящих собратьев, и те замолкали один за другим. Теперь говорил только Горбаш.
— Подождите. Остановитесь! — кричал он во внезапно наступившей тишине. — Мы клиффсайдские драконы или куча водяных — то есть безмозглая куча драконов?
— Так-то лучше, — пробормотал Секох.
Горбаш сделал вид, что не услышал комментария.
— Секох тут правильно говорил, — заявил Горбаш. — Он действительно был у Презренной Башни. Я сам его видел там, помогая моему родственнику великому Смрголу — почтим его память — убить изменника Брайагха. Не забывайте, что мы все — каждый дракон, присутствующий здесь, каждый джордж в этих краях, каждый, — выиграли это сражение. Если бы мы не победили. Темные Силы дотянулись бы до многого, возможно, даже до нас, находящихся прямо здесь, в пещере. Мы могли вымереть подобно… подобно племени Секоха.
Драконы тревожно задвигались, но промолчали.
— Из этого следует, что Джим и Секох заслуживают того, чтобы их хотя бы выслушали, — продолжал Горбаш. — Конечно, как мы решим, так оно и будет, но сначала надо выслушать их. Возможно, что Темные Силы собираются напасть на нас прямо из Франции. Вы подумали об этом?
Теперь среди клиффсайдских драконов поднялось не только беспокойное движение, но и тревожный шепот.
— Правильно! — заговорил Секох. — Мы все знаем, что не сможем сами противостоять Темным Силам. Только джорджи и маги могут рискнуть головой, чтобы встретиться с ними. Но нам повезло, среди нас есть тот, кто не только дракон, но и джордж, и не только джордж, но и маг.
Он немного сконфуженно откашлялся.
— То есть он обучается магии, — торопливо пояснил Секох. — Но тем не менее магией он пользоваться умеет. — Он обратился к Джиму: — Покажи им, Джеймс! Превратись в джорджа и снова в дракона.
Джим поблагодарил свою счастливую звезду за то, что Секох выбрал именно то, чему он усиленно учился последнее время. Он даже не подозревал ни о какой демонстрации своих способностей. А Секох мог попросить его создать тонну золота или еще чего-нибудь в этом роде.
— Ладно, — процедил Джим куда мрачнее, чем обычно. Для большего эффекта он помедлил несколько мгновений и вернулся в свое естественное обличье.
Ему едва удалось — но с огромным трудом — сдержать испуг. Ведь самым прямым следствием превращения было то, что драконы вдруг внезапно выросли для него раза в четыре. Он тотчас почувствовал себя как-то неуютно, поскольку оказался для окружающих вполне аппетитным джорджем; окружало-то его по крайней мере полторы сотни драконов, и каждый из них одним щелчком мог перекусить Джима пополам.
Он попытался придумать что-нибудь экстраординарное, чтобы потрясти драконов и ввести их в ступор на то время, пока он остается в человеческом облике. Но тут он вдруг сообразил, как жалко будет звучать слабоватый по сравнению с драконьим голос человека в этой огромной пещере. Тогда он выждал еще немного (все еще надеясь произвести впечатление) и вернулся в свою уютную драконью тушу, которая, по крайней мере, физически ничуть не уступала самому большому дракону коммуны.
Драконы принялись горячо обсуждать произошедшее своими низкими, глубокими голосами. «Несомненно, я произвел на них впечатление», — подумал Джим. Наконец болтовня утихла.
— Маг, — вежливо обратился к Джиму дракон, сидящий в середине амфитеатра слева от него. — Как ты смог узнать раньше всех, что Темные Силы собираются напасть на нас из Франции?
— Да, есть ли у них повод напасть прямо на нас, клиффсайдских драконов? — вставил другой дракон, прежде чем Джим ответил на первый вопрос.
— Не будь дураком, — огрызнулся голос справа от Джима. — Что, ты думаешь, им нужно? Наши сокровищницы!
— Темным Силам не нужны сокровища! — запротестовало сразу несколько голосов, и вновь вспыхнули жаркие споры на тему, нуждаются ли Темные Силы в золоте и драгоценных камнях или нет.
— Давайте спросим мага, — посоветовал давешний вежливый голос, перекричав остальные.
Наступила тишина.
— Ну? Нужны им наши сокровища или нет? — потребовал ответа дракон.
Почти одновременно Джим понял, что ответить можно двояко. Во-первых, проще всего сказать им «да», чтобы они успокоились. Но по правде сказать, он не то чтобы сомневался, что драконов успокоит такой ответ, а был просто уверен в обратном.
— Не думаю, что нужны, — сказал он.
На этот раз поднялся триумфальный галдеж — те, кто никогда не верил в то, что Темные Силы охотятся за драконьими сокровищницами, праздновали победу. Сильный голос Горбаша заглушил этот гул.
— Джеймс! — заорал он. — Так, может, объяснишь нам получше, зачем ты собираешься во Францию!
— На самом деле… — Джим хотел прочистить горло, но драконам, похоже, это было ни к чему. Собравшись с силами, он продолжил: — Спасти принца. Английского принца джорджей.
— Это нас не колышет! — тут же заорал кто-то: однако Горбаш своим следующим вопросом подавил гам в самом зародыше.
— Джеймс! — произнес он. — Ты действительно хочешь попросить нас отдать тебе свои лучшие драгоценности, чтобы ты мог отправиться спасать принца джорджей?
— Так и есть! — крикнул Секох. — Разве ты не знаешь? Разве никто этого не знает? То, что вредит джорджам, вредит и нам, драконам, тоже! Смргол знал это! Прямо перед своей последней битвой он беседовал с одним из живущих поблизости джорджей по имени сэр Брайен, который убил в те дни многих из нас, водяных драконов. Смргол считал, что джорджи и драконы должны объединиться.
— Но отдать Джиму мои лучшие драгоценности… — пробормотал Горбаш, окончательно пораженный ужасом.
— Тебе же не надо отдавать их насовсем! — утешил его Секох. — Ты просто одолжишь свои драгоценности, чтобы Джим мог внести залог французским драконам как доказательство того, что он не нанесет им никакого ущерба.
Он торжественно продемонстрировал жемчужину размером с яйцо малиновки и передал ее изумленному Джиму.
— Возьми, Джеймс! — великодушно заявил он. — Пусть это будет примером другим. Это мое лучшее сокровище!
Джим оторопело уставился на жемчужину. Он был уверен, что Секох так беден, что не знает, где найдет себе обед завтра.
В толпе послышались вздохи и ворчание. Жест Секоха, несомненно, произвел впечатление, но Джим увидел, что большинство пришло скорее в ужас, чем в восхищение.
— Водяной дракон свихнулся! — донеслось до его ушей.
Это замечание послужило поводом для долгой и продолжительной, а главное, оглушительной дискуссии в Большой Пещере. Слушая драконов, Джим совсем пал духом. Почти все и каждый выступали против того, чтобы отдать Джиму лучшие драгоценности, даже на время. Поскольку в данный момент душа Джима пребывала в драконьей плоти, он, хотя бы отчасти, мог догадаться о причинах такой реакции своих нынешних собратьев на его «заманчивое» предложение. Сокровища драконов собирались из поколения в поколение. Лучший камень в сокровищнице какого-нибудь дракона мог перейти к нему от его славного предка, добывшего сей адамант сотни лет назад. Так что фамильные драгоценности становились гордо