— Почему? Что еще я должен решать? Что я должен делать?
— Я же сказал, — отвечал Каролинус, — ты должен сделать то, что решишь. Раньше я тебе помогал, но тут помочь не могу. Мальвина надо остановить и начать расследование, причем сделать это должен волшебник, подобный не мне, а тебе, то есть маг низшего ранга. Таковы законы тех, кто занимается магией. Дело в том, что необходимо было создать систему, которая удерживала бы магов от схваток друг с другом, поскольку опасности бы тогда подверглись все остальные Царства, составляющие этот мир, высшее и низшее пространства и их поверхность. Кое-что я могу тебе рассказать, но то, что ты услышишь, я скажу лишь затем, чтобы ты точно понял, какое именно положение ты сейчас занимаешь.
— Ну, так рассказывай, — попросил Джим.
— Охотно, — отозвался Каролинус. — Прежде всего пойми, что ты — единственный член цеха, в который входят все волшебники этого мира, владеющий нашим искусством, могущий решать, что делать с Мальвином. Как я уже сказал, его должен низложить низший. Однако низший по определению не может преуспеть в этом деле. Исключение тут может составлять лишь такой низший, который прежде учился не у другого мага в этом мире, а изучал то, что ты не называешь магией, но то, что полностью оформило мир будущего, покинутый тобой.
Джим понял.
— Ты имеешь в виду технологию?
— Если это называется именно так, то да, — ответил Каролинус. — Это необходимо, поскольку никто не разрешил бы мне помогать тебе. Даже научить тебя, как остаться в живых, когда Мальвин с помощью магии нападет на тебя, мне запрещено. Да я и знать не мог, как именно он нападет на тебя, так что от всяких случайностей я тебя защитить никак не в состоянии. Впрочем, я сообщил тебе достаточно, чтобы ты мог подняться до его ранга. Хотя, даже если бы это было разрешено, времени у нас все равно не было. Одно обучение заняло бы годы.
— Ну а технология-то тут при чем? — спросил Джим.
— С теми знаниями, которые у тебя были и без меня, — с удивительным терпением пояснил Каролинус, — ты был способен учиться самостоятельно, чего не может ни один из обучающихся магии в этом мире. Прежде всего, тебя никак не ограничивали те бессознательные привычки и убеждения, которые местные жители приобретают, даже не осознавая этого. Требуются многие годы обучения магии, чтобы человек смог отучиться от них, только после этого он может идти дальше. Ну, вот пример: обычно юному волшебнику в первую очередь приходится отучаться от чувства необъяснимого ужаса, который вызывает магия и вещи, подобные ей, — ну, способности элементалей вроде Мелюзины или мощь короля и королевы мертвых в их Царстве.
— Вот этого я не понимал, — признался Джим. — А почему я свободен от всех этих привычек и убеждений?
— Да именно потому, — ответил Каролинус, — что ты, благодаря своему знакомству с тем, что называешь технологией, привык в различных ситуациях пользоваться предметами, созданными так, что они либо доступны тебе, либо ты имеешь опыт обращения с ними, хотя и не понимаешь принципа их действия. В твоем мире, наверное, есть и те, кто понимает, как та или иная вещь работает, и даже может объяснить это, но ты просто довольствуешься тем, что принимаешь их принцип действия на веру. На самом деле ты сталкиваешься с этим каждый день, и для тебя тут нет ничего необычного. Ты смотришь на них и даже не видишь, что перед тобой чудо-машина; она для тебя не более удивительна и сложна, чем лопата или топор.
— Ты так думаешь? — Джиму было тяжело поверить в слова Каролинуса. Но тут он вспомнил автомобили, телевизоры…
— Приведу пример, — пояснил Каролинус. — Помнишь, ты оказался у двух драконов, а когда их покидал, один с полным знанием дела отправил тебя прямо к озеру Мелюзины, чтобы та заманила и утопила тебя?
— Да, но почему этот пример объясняет мое отличие от других?
— Потому что вследствие многих факторов, определявших прежнее состояние этого мира, молодой волшебник вроде тебя, оказавшись в теле дракона, никогда не стал бы оборачиваться человеком только оттого, что ему жарко в драконьей туше. А с твоей точки зрения это вполне естественно. В результате к озеру ты пришел человеком, и Мелюзина встретила тебя совсем иначе, чем обычного дракона. То же самое случилось, когда ты привел своих Соратников в замок Мальвина: тебе даже в голову не пришло, что ты можешь и не придумать, как выбраться из магических ловушек, поставленных Мальвином. Ты даже и не подумал сказать самому себе: «Все ловушки здесь поставлены более великим магом, чем я, следовательно, у меня нет даже надежды придумать, как их обезвредить или обойти».
— Да, не подумал, — признался Джим. — Однако я не понимаю, при чем здесь наше нынешнее положение и Мальвин? Да и вообще, что мне с ним делать?
— В настоящий момент, — сказал Каролинус, — Мальвин должен ответить на обвинение короля мертвых в попустительстве и даже в разрешении на проникновение мага в его Царство. Он легко разберется с этим обвинением, признав себя частично виновным и перечислив королю мертвых приличный процент со своего счета в Департаменте Аудиторства; однако это ему не слишком повредит. А кроме этого обвинения на него в Департаменте Аудиторства нет ничего.
— А как же снежная кукла? Поддельный принц? — изумился Джим.
— Обычное заблуждение, — сухо отвечал Каролинус. — Ты полагаешь, что в ведении Департамента Аудиторства находятся моральные и этические проблемы. Они его просто не интересуют. Он занимается только тем, за что ответствен, — балансом энергии. Пойми, что иск короля мертвых имеет какое-то значение лишь потому, что за ним стоит нарушение энергетического равновесия между Царством мертвых и человеческим миром, к которому принадлежит даже Мальвин, несмотря на то, что он — маг. А вот снежный принц находился только в человеческом мире, и факт его существования никак не повлиял на энергетическое равновесие; был принц — и нет принца.
Каролинус сделал ударение на последних словах, и Джим внимательно посмотрел на него.
— Ты считаешь, что этим делом стоило поинтересоваться? — спросил он.
— Может, и стоило бы, — ответил Каролинус, — если бы какой-нибудь маг сумел показать, что снежный принц был создан затем, чтобы помочь Темным Силам изменить ход грядущего. Даже Департаменту Аудиторства запрещено заглядывать в грядущее. А магам строго-настрого заказана всякая поддержка вмешательства в ход событий. Это было бы серьезным обвинением. Если бы его удалось доказать, то Мальвин лишился бы не только счета в Департаменте Аудиторства, но и статуса, который в любом случае положен ему по рангу. А для Царства магов это особенно важно. Если он утратит только свои силы, но сохранит положение, тебе придется все время быть начеку, поскольку он будет по-прежнему опасен.
— Но если он будет по-прежнему опасен, — возразил Джим, — то какой смысл лишать его сил?
— Темные Силы не будут больше его использовать — с одной куклой дважды они не играют. А если сила останется при нем, то Темные Силы охотно воспользуются им снова.
— Ну ладно, а почему ты не…
Джим осекся и внимательно посмотрел на Каролинуса.
— Ты хочешь сказать, — продолжал он, — что я должен подать на него иск в Департамент Аудиторства?
— Я ничего не хочу сказать, — отозвался Каролинус. — Я никак не могу вмешиваться в эту ситуацию, поскольку закон запрещает мне оказывать тебе какую-либо помощь. Я и так, пусть совсем немного, но нарушил его, защитив тебя сегодня от магии Мальвина. Когда двадцать четыре часа истекут, защита кончится, и ты будешь уязвим для его чар. Тогда Мальвин сможет задействовать весь свой счет — он же по-прежнему в его распоряжении — и сделать с тобой все что угодно.
Джим взглянул прямо в глаза Каролинуса. Очи волшебника будто пытались что-то подсказать ему.
— Значит, говоришь, у меня осталось меньше суток, чтобы подать иск на Мальвина?
— Повторяю, — заявил Каролинус, — я тебе ничего не говорю. Я просто рассказываю тебе, каково нынешнее положение вещей, а выводы изволь сделать сам.
— Ну, на один-то вопрос ты ответишь?
— Посмотрим, — лаконично ответил Каролинус.
— Вот, допустим, иск я не подал, двадцать четыре часа истекли, Мальвин освободился от чар, наложенных на него тобой…
— Я уже говорил, за эти чары мне придется платить штраф, — прервал его Каролинус и поморщился. — Дороговато они обойдутся. А счет в Департаменте Аудиторства восполнить нелегко, знаешь ли.
— Да-да, — подтвердил Джим. — Знаю. Меня интересует вот что: если я пережду сутки и ничего не сделаю, то сколько сможет возместить Мальвин из того, что он потерял?
— Я не собираюсь во всеуслышание заявлять о том, на что способен мой собрат по волшебству, — отрезал Каролинус. — Но если говорить о гипотетической ситуации, то, коль этот маг и вправду таков, как ты о нем говоришь, он, вероятно, может вернуть все, что потерял, да и еще кое-что прихватить в придачу.
— Иными словами, если его останавливать, то сейчас — самое время, — подытожил Джим.
— Если это вывод из моей гипотетической ситуации, то мне придется согласиться, — сказал Каролинус. — Учти только, что, когда низший волшебник подает подобный иск на старейшего мага класса ААА, ему следует быть готовым к тому, что ежели он не сможет отстоять своей правоты, то не только лишится счета, но и, возможно, даже будет совершенно изгнан из Царства магов. Худшего даже Мальвину не пожелаешь.
— Но я даже не знаю толком, какой иск подавать! — в отчаянии воскликнул Джим.
— Как наставник ученику, я могу тебе сообщить, — начал Каролинус, — что в нашем гипотетическом случае иск может быть подан на того, кто создал ситуацию, конечным результатом которой станет постоянное убывание энергии, контролируемой Департаментом Аудиторства. Таким образом сила самого Департамента Аудиторства уменьшится, и он практически лишится возможности осуществлять контроль над Царством магов.
Джим посмотрел на слабую фигурку волшебника, стоящую перед ним, и перевел глаза на его лицо с клочковатой бородкой и усами.