Неожиданно прошла боль. Оставалось надеяться, что сотрясение мозга было несильным. Но теперь, когда перестала болеть голова, дали знать о себе руки. Врезавшиеся в запястья веревки мешали нормальному кровообращению. Джим уже решил было снова прибегнуть к магии, но вовремя спохватился. Если он ослабит веревки, это могут заметить. Возможно, кто-то из окружавших Джима людей только и ждет того, чтобы убедиться в его способностях. По всей вероятности, руками лучше заняться позже и попытаться освободить их каким-то другим образом.
Между тем тропа, по которой двигался отряд, перешла в узкий проход между горами, за которым открылась небольшая долина. Из возвышавшейся за проходом в долину скалы бил ключ, очень похожий на тот, рядом с которым останавливались караванщики. У подножия скалы образовалось крохотное озерцо, воды которого скатывались дальше по склону долины.
Джим увидел, что шедшие впереди охранники склонились над озерцом и принялись пить. При виде воды Джим почувствовал неимоверную жажду. Он ускорил шаг и встал за спинами людей, ожидающих своей очереди подойти к озерцу.
— Прочь отсюда, неверный! — раздался у самого уха Джима голос одного из охранников.
Сострадания в голосе говорившего не было и в помине, и все-таки Джим решил воспользоваться возможностью вступить в разговор:
— У меня онемели руки. Может, ты развяжешь или хотя бы ослабишь веревки? Я никуда не денусь. Со связанными руками не нагнуться к воде.
Вместо ответа Джим получил удар по лицу и чуть не упал от неожиданности.
Поднялся гвалт. Джима с охранником обступили люди. Протиснувшись сквозь толпу, к ударившему Джима охраннику подошел человек:
— Что случилось?
— Он хотел бежать, — ответил охранник, кивая на Джима.
— Он лжет! — раздался голос Брайена. Расталкивая людей плечами, он подошел к месту происшествия.
— Этот человек только попросил, чтобы ему ослабили на руках веревки. У нас затекли руки. Если вы даже развяжете веревки, ничего не случится. Мы безоружны, и нам некуда бежать, — заявил Брайен.
— Он действительно не хотел бежать?
— Да нет же, черт бы вас всех побрал! — выпалил Брайен. — Я — английский рыцарь, и моему слову можно верить.
Лицо Брайена походило на сплошное месиво. Глаза заплыли, нос слегка свернут, а синякам и кровоподтекам и числа нет. К тому же, как заметил Джим, Брайен еще и хромал.
— Да сам он врет... — забубнил ударивший Джима охранник и тут же полетел на землю от удара человека, проводившего расследование.
— Здесь я судья, и я знаю, кто врет. Врешь ты, а не эти неверные.
Джим сомневался в своей благонадежности. Ведь он хотел сам освободить себе руки. И что самое странное, пострадай от таких его действий этот охранник, Джим вряд ли сочувствовал бы ему больше, чем сейчас, когда бесстрастно смотрел на поверженного наземь человека.
— Развяжите им руки! Пусть эти люди напьются! — приказал вершитель правосудия и направился прочь.
Веревки сняли, но вместо ожидаемого облегчения Джим почувствовал нестерпимую боль. Казалось, руки поместили в пыточную машину. Джим чуть не пожалел, что с него сняли путы, но потом понял: восстанавливается нормальное кровообращение.
Джим взглянул на Брайена. Тот не подавал никаких признаков беспокойства, хотя им наверняка владели те же неприятные ощущения. Столпившиеся вокруг охранники весело поглядывали на Джима с Брайеном, по-видимому ожидая увидеть приятное зрелище — сопровождаемые стонами корчи пленников. Джим постарался придать лицу бесстрастное выражение. Боль стала стихать. Джим вытянул перед собой руки и осмотрел запястья. Веревки протерли кожу до мяса, оставив на запястьях кровоточащие борозды. Джим склонился над озерцом, напился и промыл раны. Можно залечить их с помощью магии, но Джим опасался, что на быстрое исцеление рук обратят внимание. Тогда охранники догадаются о его способностях. Нет уж, чем меньше народу будет знать, что он маг, тем лучше.
Брайен тоже помылся. Теперь он выглядел лучше, кровоподтеки с лица исчезли. На этот раз ни Джиму, ни Брайену руки не связали. Джим ощупал голову. Шишки от удара не было. Возможно, она сошла на нет после того, как Джим прибег к магии.
Джим и Брайен пили и мылись последними, и, как только они отошли от озерца, отряд снова тронулся в путь. Только один человек, тот, который пришел Джиму на помощь, ехал на лошади. Остальные шли пешком позади него. Когда тропа расширилась, Джим с Брайеном пошли рядом. Казалось, на них никто не обращал внимания.
Пленники шли молча. Они лишь обменялись понимающими взглядами. Охранники были рядом и могли подслушать разговор. Только теперь Джим пожалел, что в этом новом для него мире все, похоже, говорят на одном языке.
Если бы здесь существовало то же великое множество языков, что и в двадцатом веке, Джим с Брайеном могли бы разговаривать по-английски, не опасаясь, что их поймут охранники. В крайнем случае они могли бы говорить на сомерсетширском диалекте, получившем широкое распространение в той части Англии, где Джим с Брайеном сейчас жили. Этот диалект был понятен каждому англичанину, но возможно, поставил бы в тупик здешних жителей. Впрочем, у них с Брайеном еще будет возможность обсудить создавшееся положение.
Через два часа отряд подошел к месту назначения. Джим увидел впереди замок, а при ближайшем рассмотрении скорее крепость, выстроенную из камня. Крепость оказалась значительно больше замка сэра Мортимора на Кипре и напоминала его лишь тем, что была возведена на таком же удобном для ведения оборонительных действий месте. Она стояла на горе фасадом к склону.
Перед воротами крепости имелся ров, вырытый, похоже, вручную. На естественную трещину в земле он не походил. Через ров был перекинут подъемный мост, цепи которого уходили за стены крепости. Оказавшись на мосту, Джим глянул вниз.
Лучше бы он туда не смотрел. Ров уходил вниз на глубину, превышающую человеческий рост, а в дно были вбиты не то копья, не то заостренные металлические прутья. На остроконечные стержни были нанизаны человеческие тела, некоторые успели превратиться почти в скелеты. В нос Джиму ударило зловоние.
Миновав ворота, отряд оказался в небольшом дворике со стойлами для лошадей. Предводитель отряда спешился. К Джиму с Брайеном подбежали два охранника и, подталкивая пленников, повели их к двери в дальнем конце дворика. Предводитель отряда последовал за ними.
За дверью оказалась небольшая, площадка, а за ней — ведущая вниз лестница. Спустившись по лестнице, все пятеро попали в узкий коридор, по обеим сторонам которого тянулись камеры со стенками, сооруженными из вделанных в пол и потолок прутьев.
Камеры почти не отличались от тех, в которых держали преступников в двадцатом веке, а по средневековым стандартам были еще и удивительно чистыми. Эта чистота показалась Джиму зловещей.
Пленников втолкнули в одну из камер. Охранники закрыли за ними дверь, опустив в скобы засов. С засова свисало кольцо с надетой на него цепью, другой конец которой крепился к каменному полу. Не сняв с кольца цепь, засов не поднять, а до места крепления цепи к полу из камеры не дотянуться.
— Ждите здесь, — обратился предводитель охранников к Джиму с Брайеном. — Вы предстанете перед духовным наставником. Не надейтесь бежать. Все равно некуда.
Предводитель и двое охранников оставили пленников одних. Наступила гнетущая тишина. Горящий у выхода на лестницу факел освещал помещение тусклым желтоватым светом.
Вид Брайена все еще оставлял желать лучшего. Однако оказалось, что Брайен не потерял присутствия духа. Он с интересом осмотрел камеру. Исследовал пол, потолок, стенки из прутьев. Покончив с этим занятием, Брайен наклонился к Джиму и прошептал ему почти в самое ухо:
— На первый взгляд нас не могут подслушать. И все-таки держу пари, такая возможность существует. Но если мы будем говорить шепотом на ухо друг другу, нас могут и не услышать.
Джим кивнул.
— Ты не знаешь, зачем нас похитили? — спросил Брайен. — Что нам теперь делать?
Джим наклонился к Брайену и зашептал:
— Зачем нас похитили, не имею понятия. Это выглядит неправдоподобным, но, похоже, из всего каравана захватили только нас. Хотя, может, эти люди, пока были в лагере, натворили еще кучу бед.
— Все это очень странно, — сказал Брайен. — Как ты думаешь, где мы?
— Предводитель отряда говорил о наставнике. Наверное, этот наставник — ассассин, и мы в его резиденции. Зачем мы ему нужны, мне неизвестно. Скажи, Брайен, ты не знаешь кого-нибудь, кто заинтересован в том, чтобы мы не нашли отца Геронды?
Брайен покачал головой.
— Послушай, Брайен, — снова зашептал Джим, — в случае чего я вызволю нас обоих отсюда с помощью магии, если только кто-то в этой стране или замке не сможет мне помешать. Но думаю, этого не произойдет. Я почти уверен, мы выберемся из крепости, что бы ни случилось. Я почти не пользовался до сих пор магией, опасаясь, что кто-то, возможно, хочет узнать о моих способностях. Стараюсь прибегать к ней как можно реже — о причинах я тебе говорил, — а если и использую магию, то только в простейших формах. Поэтому я и не пытался освободить наши руки, когда они были связаны, и не пытаюсь сейчас вылечить их.
— Эти болячки? — удивился Брайен. — На них не стоит обращать внимания, Джеймс, если только они не помешают тебе осуществить задуманное.
— Не помешают. Но пока нам следует изображать обыкновенных людей, которых ни за что ни про что схватили и посадили в тюрьму. Будем ждать объяснений. Думаю, нам...
Размышления Джима прервал знакомый голос:
— Милорд!
Джим с Брайеном подняли головы и увидели Гоба. Тот пролезал в камеру между прутьев двери.
В коридорчике перед камерой топтался рыжевато-коричневый пес.
— Посмотри, кого я привел, милорд! — воскликнул Гоб.
— Я вовсю лаял и старался поднять на ноги караван, — затараторил пес. — В караване не было собаки, и на лай должны были обратить внимание. Но никто так и не вылез из палатки. Может, люди испугались. Поднялся один гоблин. Я сделал все, чтобы спасти тебя, господин.