Я всегда исходил из того, что Тем, Кто Идет Следом, управлял Джастин. Что это мой старый наставник послал его за мной в погоню, когда я сбежал. Но что, если я просто дурак? Что, если их взаимоотношения носили совсем другой характер? Что, если предавшего меня Джастина подставил его собственный потусторонний наставник? А эта тварь просто подготовила меня к тому, чтобы я уничтожил Джастина?
— Какая-то зловещая симметрия выходит, — пробормотал я.
— Угу, — все с тем же серьезным видом согласился Боб. — В жутковатой ты ситуации, Гарри. — Он сделал глубокий вдох. — И она... лучше не становится. Только хуже.
— Хуже? Как это?
— Это всего лишь теория, — ответил он. — Я же сказал: это не по моей части. Но подумай. Вот есть плоть, а есть Дух, так?
— Ну, так, — кивнул я.
— У смертных в наличии и то, и другое, а еще душа.
— Я думал, это одно и то же. В смысле дух и душа.
— Гм, — возразил Боб, — это довольно сложно. Представь, что твой дух — семя. Твоя душа — почва, в которой оно произрастает. Когда ты умираешь, тебе нужно и то, и другое. Если верить тому, что я слышал, они типа сливаются в одно, чтобы получилось что-то новое. Ну вроде гусеницы-бабочки.
— Ладно, — буркнул я. — Так как это может обернуться еще хуже?
— Вот ты сейчас — ты ведь не дух еще, — объяснил Боб. — В смысле не настоящий призрак. Ты... Ты просто шляешься в своей гребаной душе. То есть с практической точки зрения это одно и то же, но...
— Но что?
— Но если с тобой сейчас что-нибудь случится... то кран-ты. Я хочу сказать, окончательно и бесповоротно. Навсегда. Тебе настанет Конец с большой буквы «Ка». Окончательный вынос. Если не хуже.
Я поперхнулся. Ну да, все это время я понимал, что дела у меня обстоят серьезнее некуда, но не настолько, чтобы использовать для этого слово «навсегда». Вот веселуха...
Боб покачал головой:
— Правда, не думаю, чтобы с тобой это можно было бы проделать. Если верить тому, что я слышал, твоя душа принадлежит тебе и только тебе. И сомневаюсь, чтобы ты пошел на что-то такое добровольно, хотя...
Я поднял руку и несколько раз хлопнул себя по лбу.
— Ох, Гарри! — В голосе Боба звучало неподдельное разочарование. — Не может быть.
— Мне не объяснили этого так, как ты, — сказал я. — По крайней мере так подробно.
— Но тебе позволили выбирать?
Вообще-то капитан Мёрфи именно это и сделал. То есть он подал это в таком виде, что мне особого выбора и не оставалось, но все же выбор у меня был.
— Угу.
— И ты выбрал риск для своей бессмертной души? Даже будучи предупрежденным?
— Ну... Мне все не совсем так сформулировали... — начал было я. И замолчал. На самом-то деле именно так. Джек предупредил меня, что я могу оказаться навсегда заперт черт знает где... так ведь? — Гм... Да. Формально так и было.
— Что ж, — вздохнул Боб и откашлялся. — Идиот.
— Но-но, — обиделся я. — У меня голова болит.
— Нет, не болит! — отрезал Боб. — Тебе просто кажется, что она должна болеть.
Я помолчал, подумал и понял, что Боб прав. Впрочем, я решил, что голова у меня, черт ее подери, все-таки должна болеть. То, что я дух, или голимая душа, или что там еще, вовсе не значит, чтобы я начал забывать, кем я был.
— Боб! — вдруг встрепенулся я. — Что это значит? В смысле почему мне не дали спокойно помереть, как нормальному человеку?
Боб вытянул губы.
— Гм. Ну... Представления не имею.
— Что, если... — Я даже задохнулся. Очень мне не хотелось произносить этого. — Что, если я не...
Боб округлил глаза.
— Ох. Охххххх. Скажи, люди Уриила — папаша Мёрфи и прочие, — говорили они тебе что-нибудь про твое тело?
— Что оно недоступно, — вспомнил я.
— Но не так, чтобы оно исчезло? — настаивал Боб.
— Нет, — ответил я. — Они... Нет, такого не говорили.
— Ух ты, — произнес Боб все с тем же потрясенным видом.
Я, наверное, тоже выпучил глаза.
— И что мне делать?
— Откуда мне, черт возьми, знать? У меня вот ни души, ни тела отродясь не бывало. Что тебе велели сделать?
— Отыскать моего убийцу, — ответил я. — Но... Из этого же следует, что я мертв, так?
Боб только отмахнулся.
— Смерть, Гарри, — это не... Послушай, даже по понятиям материального мира смерть — область довольно запутанная. Даже ваша медицина относится к смерти как к процессу. а не как к состоянию. В отдельных случаях этот процесс Даже обратим.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что между мертвым и пропавшим — большая Разница.
Я поперхнулся.
— И... Что мне все-таки делать?
Боб вскочил на ноги.
— Что тебе делать? — Он махнул рукой в сторону стола с праздничным обедом Баттерсовой мамочки. — Ты, возможно, имеешь шанс вернуться вот к этому, и ты еще спрашиваешь меня, что делать? Найти твоего чертова убийцу! Я весь на твоей стороне, готов помочь!
Освещение в комнате вдруг сделалось красным, и откуда-то послышался сигнал тревоги из ранних эпизодов «Звездного пути».
— Э... — встрепенулся я. — Это еще что, черт подери, такое?
— Это меня Баттерс зовет, — отозвался Боб. В огне камина возникли очертания молодого человека. Я сообразил, что именно так, должно быть, выглядел Баттерс в юности. — Ладно. Пошли.
Глава тридцать шестая
Мне даже не пришлось напрягаться для того, чтобы покинуть череп, — выходя, Боб буквально выдернул меня за собой, как листок, сметенный вихрем от проехавшей мимо большегрузной фуры. Это лишний раз напомнило мне о том, что в сложившихся обстоятельствах тяжеловесом является именно Боб, а я — так, салага.
Терпеть не могу ощущать себя салагой. Просто тошнит от этого ощущения.
Я оказался в запыленном помещении. Сквозь покрытые толстым слоем пыли и копоти окна пробивались редкие лучи предзакатного солнца, почти не опасные даже для меня в моем состоянии. Помещение напоминало проходную какого-то завода. Перед дверями стояла массивная стойка охраны или контроля. Вдоль одной из стен выстроились гардеробные ячейки. Несколько темных пятен на выцветших стенах выдавали места, где некогда располагались часы и щит с карточками. Радом со мной стоял, держа в руке фонарик-переноску для Боба, Баттерс. Глаза у черепа ярко сияли — Боб вышел из своей «квартеры» и находился теперь в материальном мире. Вид У коротышки-патологоаната был напряженный, сосредоточенный, но никак не запуганный.
Насчет того, как они попали в это помещение, особых сомнений не возникало: Фиц стоял со здоровенными кусачками в руках. Вот если кто и выглядел напуганным, так это Фиц; похоже, он боялся за всех нас. И неудивительно: парень вновь очутился в логове своего жуткого наставника.
Угу.
Это нам хорошо знакомо.
Баттерс вытащил из кармана транзистор для переговоров с духами.
— Вы здесь, Дрезден? — шепотом спросил он.
— Слева от вас, — так же тихо отозвался я.
Он посветил глазами Боба в указанном направлении и явно увидел меня.
— Ох! — с облегчением выдохнул он. — Что ж, хорошо.
Уж не знаю, что его успокоило. Сделать я толком ничего не мог, если, конечно, в заварушку не затешется какой-нибудь случайный дух — вот того я мог бы задержать своей магией, не давая возможности повлиять на происходящее в материальном мире.
Подозреваю, он просто ждал от меня — точнее, от воспоминаний обо мне — помощи и поддержки, в которых я не отказывал ему при жизни. Поэтому я ободряюще кивнул и поднял сжатый кулак. Все путем.
— Я так понимаю, мы зашли незамеченными? — тихо поинтересовался я у Фица.
Тот кивнул:
— Обычно цепей на дверях хватало. А заклятий его хватает только на комнату, где он находится.
— Что ж, хорошо, — хмыкнул я.
— А что? — не понял Баттерс.
— Из этого следует, что у Аристида не хватит сил изжарить вас на месте.
Баттерс поперхнулся.
— Ох. И правда хорошо.
— Это не значит, что он не может убить вас, — утешил я. — Просто ему придется обойтись без спецэффектов. Бюджет маловат.
— Он быстрый, — добавил Фиц, и голос его дрогнул. — Нет, правда, очень быстрый.
— Насколько? — спросил Баттерс. — Как Джеки Чан? Или как Флэш?
— Понемногу от обоих, — ответил я. — Он перемещается стремительно. И налететь может с силой грузовика.
Фиц поежился и кивнул.
— Ох, — повторил Баттерс. — Супер. Значит, раз так, нам, возможно, стоит избегать драки с ним. — Он поставил фонарик на пол и полез в сумку. — Сейчас, секунду...
За одним из почти непрозрачных от грязи окон мелькнула тень. Фиц шикнул и обеими руками ухватился за свои кусачки. Баттерс крякнул от неожиданности и поспешно достал из сумки короткую полицейскую дубинку.
Тень мелькнула уже за вторым окном. Кто-то двигался к двери — той же, через которую вошли мы.
Я торопливо оглянулся на фонарик и убедился, что стою в луче света из глаз Боба и вне досягаемости прямых солнечных лучей на случай, если дверь откроется. Конечно, физически я сделать не мог ничего, но если Аристид заметит меня, отворив дверь, возможно, это могло бы его отвлечь. Черт, он даже мог бы ломануться на меня и, проскочив насквозь, убиться об стену, как мультяшный злодей. Это было бы просто круто.
Гораздо вероятнее, я не добился бы ничего. И все же, когда друзья в опасности, грех не попытаться.
Дверь начала отворяться, и я воздел руки в самой что ни на есть угрожающей магической позе. Чушь, конечно, но поза вызывает у людей реакцию на чисто атавистическом уровне. Не так уж мы далеко ушли от наших первобытных предков, для которых язык тела значил едва ли не больше, чем слова. Моя поза объявляла меня в качестве главного — человека, контролирующего все свое окружение, того, за кем идут, этакой смесью психа и фокусника, — короче, самого опасного из находящихся в комнате предметов.
Баттерс с Фицем прижались к стене по обе стороны от двери, держа оружие наготове. Дверь со скрежетом отворилась, на пороге возникла массивная зловещая фигура и застыла в нерешительности, вглядываясь в меня из-под поднятой козырьком руки.