Я высунул глаз из-за спинки сидения и всмотрелся в ночь. Мыш тоже сел и с серьезным видом выглянул в заднее окно.
— Машина с одной фарой, сбитой налево? — спросил я.
— Она самая. Я их еще минут десять назад заметила. Номер разглядеть можешь?
Я прищурился.
— Не в такой снегопад, да еще против света.
Молли повернулась и стала коленями на сидение.
— Как по-вашему, кто это?
— Молли, сядь! — прошипела Мёрфи. — Нам не нужно, чтобы они знали, что мы их видим…
Свет единственной фары ехавшей за нами машины сделался ярче и начал приближаться.
— Мёрф, они ее увидели. Идут в атаку.
— Извините! — сказала Молли. — Изви…
— Ремень пристегни! — рявкнула Мёрфи.
Она добавила скорости, но наши преследователи сокращали дистанцию с каждой секундой. Свет фары бил в глаза, и до меня уже доносился рык старого, форсированного движка. Я плюхнулся на диван и потянул ремень безопасности, но на пряжке сидел Мыш, и пока я пытался выдернуть ее из-под него, Мёрфи крикнула: — Держись!
Столкновения всегда происходят громче, чем ожидаешь, и этот удар не стал исключением из общего правила. Нагонявшая нас машина врезалась в корму «Сатурна» со скоростью примерно сорок миль в час.
Взвизгнул металл.
Полетели во все стороны обломки пластмассы.
Меня вдавило в спинку дивана, потом швырнуло на спинку водительского сидения.
Мыш тоже шмякнулся о спинку сиденья Молли.
Молли взвизгнула.
Мёрфи выругалась и крепче вцепилась в руль.
Все могло выйти и хуже. Мёрфи успела набрать достаточную скорость, чтобы смягчить удар, однако «Сатурн» занесло и он закружился по снегу в замедленном балетном па.
Не могу сказать, чтобы соприкосновение носом со спинкой кресла Мёрфи улучшило мое самочувствие. На деле оно настолько его не улучшило, что на несколько следующих секунд я совершенно утратил контроль за ситуацией. То есть, конечно, смутно я осознавал, что машину продолжает крутить, а потом она врезалась боком в огромный сугроб.
Мотор «Сатурна» чихнул и заглох. Мое сердцебиение отдавалось грохотом в ушах и чудовищной болью в носу. Я почти не слышал шума отворяющейся и захлопывающейся автомобильной дверцы где-то неподалеку от нас.
Зато я услышал, как Мёрфи резко повернулась и охнула.
— Пистолет! — выдохнула она, выхватила свою пушку, отстегнула ремень безопасности и попыталась открыть свою дверь. Та не поддалась — машина стояла, прижавшись левым боком к белой стене. Мёрфи выругалась и, перегнувшись через колени оглушенной Молли, принялась возиться с правой дверью.
Я тоже перебрался направо и дергал за ручку, пока дверь не распахнулась. Сделав это, я увидел слегка помятую машину, стоявшую с распахнутыми дверями посередине улицы. Увязая в снегу по щиколотки, к нам шли двое мужчин. Один держал что-то вроде дробовика; в руках у второго красовалось по автоматическому пистолету.
Мёрфи вывалилась из машины и метнулась в сторону. Нетрудно понять, зачем: начни она стрелять прямо от машины, и Молли оказалась бы прямо на линии ответного огня. Мёрфи двигалась быстро; она сразу же припала к земле — и все же это стоило ей драгоценной секунды.
Дробовик рявкнул и выплюнул сноп огня.
Попадание швырнуло Мёрфи на землю с силой кузнечного молота.
При виде этого мои пережаренные мозги, наконец, включились. Я выбросил руку в направлении нападавших и выкрикнул: — Ventas servitas!
С моих растопыренных пальцев сорвался вихрь. Я направил его в занесенную снегом мостовую перед нападавшими, и поднятое им облако снега и ледяных осколков поглотило обоих стрелков.
— Молли! — крикнул я, не убирая заклятия. — К Мёрфи, живо! Завеса и первая помощь!
Молли тряхнула головой и уставилась на меня остекленевшим взглядом, но все же выбралась из машины и, шатаясь, направилась к Мёрфи. Спустя секунду обе скрылись из вида.
Я опустил руку. Подвижка воздушной массы, да еще с изрядной скоростью требует гораздо больших усилий, чем может показаться. Воздух снова успокоился, если не считать отдельных порывов ветра вдоль улицы, от которых там и здесь гуляли по улице небольшие снежные смерчи. Снова сделались видны оба стрелка — пригнувшихся, продолжавших прикрывать глаза от ветра и колючих льдинок.
У меня не было с собой посоха. И заговоренной ветровки. Но у меня был с собой револьвер сорок четвертого калибра, который я выхватил из кармана плаща и нацелил на нехороших парней. Одновременно я вскинул левую руку, вытряхнув из-под рукава браслет-оберег.
Я узнал одного из стрелков — того, что держал в руках по пистолету. Его звали Барт или как-то в этом роде, и он служил наемным громилой. Недорогим, но, по крайней мере, вы получали то, за что платили. К таким, как Барт, обращаются, когда вам нужно, чтобы кому-нибудь переломали ребра — и подешевле.
Второй тоже показался мне знакомым, только имени его я не знал. А что такого, я же не шатаюсь по третьесортным барам, завязывая знакомства со всеми и каждым. И потом, мне вполне хватало знать про него одно: что это он подстрелил Мёрфи.
Я двинулся вперед, прямо на них, и остановился, когда нас разделяло полтора десятка футов. К этому времени они, наконец, выморгали лед и снег из глаз. Я не стал дожидаться, пока зрение вернется к ним в полном объеме. Я старательно прицелился и пустил пулю парню с дробовиком в правое колено.
Он с визгом повалился на снег и продолжал визжать.
Барт повернулся ко мне и вскинул оба пистолета, но мой браслет-оберег опередил его. Я чуть напрягся и усилием воли выстроил между нами полусферу почти невидимого, если не считать легкого мерцания, защитного поля. Он разрядил в меня обе обоймы — с таким же успехом он мог бы палить из водяных пистолетов. Мой щит перехватил все пули до одной, и я рассчитал его угол так, чтобы они ушли в небо, а не в окружавшие нас дома.
Оба пистолета щелкнули пустыми затворами.
Я убрал щит и поднял револьвер. Руки Барта метнулись к карманам за свежими обоймами.
— Эй, Барт, — окликнул я его. — На твоем месте я бы подумал.
Он застыл, потом медленно развел руки в стороны, прочь от карманов.
— Спасибо. Как ты думаешь, что я хочу, чтобы ты сделал дальше?
Он бросил оба пистолета. Барту было лет тридцать пять-сорок — довольно симпатичный, высокий, с фигурой человека, проводящего много времени в спортзале. Вот только глазки у него оказались как у хорька — темные, поблескивающие. Взгляд их метался из стороны в сторону словно в поисках пути к бегству.
— Не заставляй меня стрелять тебе в спину, Барт, — посоветовал я. — Пуля ведь может попасть тебе в позвоночник и не убить, а только парализовать. Жуткое дело, правда? — все это время я держал его на прицеле, не забывая при этом следить краем глаза за вторым. Тот все еще продолжал визжать, хотя начал уже хрипнуть. — Знаешь, кто я?
— Дрезден… Господи Иисусе, — отозвался Барт. — Ничего личного, чувак.
— Ты пытался меня убить, Барт. Если уж это не личное, то и не знаю тогда, что так называть.
— Это была работа, — сказал он. — Только работа.
И вдруг я вспомнил, где я прежде видел того, второго: лежавшим без сознания в коридоре у кабинета Деметры в «Превыше Всего». Один из подручных Торелли, и смекалки у него было ненамного больше, чем у его босса.
— Ох, угробит тебя эта работа рано или поздно, Барт, — сообщил я ему. — Может, даже прямо сейчас. Молли? — окликнул я. — Как она?
Вместо Моллиного голоса мне ответила сама Мёрфи.
— Я в порядке, — сказала она. Голос ее звучал напряженно, возможно, от боли. — Жилет пропустил только одну картечину, и та попала не в самое поганое место.
— У нее рука в крови, Гарри, — сообщила Молли слегка дрожащим голосом. — Она останавливается, но чего еще делать, я не знаю.
— Мёрф, возвращайся в машину. В тепло.
— Черта с два, Гарри. Я…
— …в шоке, — договорил я за нее. Не валяй дурака, Мёрф. Я не могу разом таскать твое бесчувственное тело и держать этих парней на мушке.
Мёрфи вяло ругнулась, но я услышал, как Молли помогает ей идти.
— Вот так, руку мне на плечо…
Звериные глазки Барта едва не выскочили из орбит, когда он повернулся в направлении Моллиного голоса.
— Чего? Какого черта?
К этому времени, я не сомневался, люди в окружающих нас домах уже позвонили в полицию. Я не сомневался, что полиция прибудет на несколько минут позже обычного. К этому времени я хотел бы уже исчезнуть с места происшествия, но Барту это знать было не обязательно. Тем более, старина Барт и представления не имел, во что он вляпался.
Скорее всего, у меня не оставалось времени даже на то, чтобы поджарить хотя бы одного из нападавших. Мордоворот Торелли был ранен и, возможно, зол как черт на меня. Кроме того, если он работал у того личным телохранителем, возможно, он и более предан своему шефу. Это оставляло мне только один-единственный разумный способ добыть информацию.
Я шагнул вперед, переложив пистолет в левую руку, а правую подняв на уровень глаз. Я произнес негромкое заклинание, и над ее ладонью вспыхнул и повис в воздухе огненный шар, яркий как маленькое солнце. Медленно подняв взгляд на Барта, я шагнул ближе к нему.
Громила дернулся, отпрянул, и, оступившись, плюхнулся задницей в снег.
Огненный шар сорвался и медленно поплыл к Барту.
— Послушай, здоровяк, — сказал я ему самым что есть дружеским тоном. — Последние два дня выдались у меня что-то напряженными. И признаюсь тебе, выжечь кому-нибудь к чертовой матери физиономию здорово успокаивает.
— Меня просто наняли! — пробормотал Барт, отползая от огненного клубка на пятой точке. — Вести машину!
— Для чего наняли? — спросил я.
— От меня требовалось только вынести вас с проезжей части и прикрыть стрелка, — Барт едва не срывался на визг. Он ткнул пальцем в раненого. — Вот его!
Я растопырил пальцы чуть шире, и клубок огня подпрыгнул на несколько дюймов ближе к лицу громилы.
— Барт, Барт. Не надо переводить стрелки. Это касается тебя и меня.