— Ааааааргх! — зарычал я. — Ненавижу эту иронию!
Гвардия Ца-лорда сопровождала нас всю дорогу, но я не заикался о том, чтобы эльфы продолжали нас прикрывать, как только мы доберёмся до места. Учитывая расстояние, которое им пришлось сегодня покрыть, они бы, наверное, рухнули в ту же секунду, как я нажал ручной тормоз.
Раскат грома раздался ближе, вызвав у меня безотчётный приступ паники, а раненую ногу словно огнём охватило.
Нога.
Мои глаза расширились от страха. Красная Шляпа убил меня в той засаде, а я только сейчас это понял. Не прекращающая течь из крошечной раны на ноге струйка крови должна была оставлять сильный физический след, а также представлять собой отличную наводку для гончих. Таким образом выследить меня было проще, чем насвистывать песенку в летний день.
Я мог бежать, но не мог спрятаться.
Проревел раскат грома, и я увидел, как из-за завесы туч на свет огней Чикаго спускается группа неясных силуэтов. Я мог бы пуститься наутёк, но Охота неслась словно по автостраде. Я не сумел бы отсрочить неизбежное на более-менее значительный срок. Призрачные гончие мчались на меня с севера, вдоль береговой линии, а за ними скакали расплывчатые тёмные силуэты всадников, сжимающих в руках всевозможные луки, копья и длинные клинки.
Я никак не мог одолеть Охоту. Даже с помощью стероидов Мэб.
Но возможно…
Раздался ещё один рёв — но рёв не грома, а ста сорока лошадиных сил, произведённых в США.
Мотоцикл Кэррин затормозил достаточно близко, чтобы гравий из под колес попал мне на ботинки. Я повернулся и увидел её, выжимающую из Харлея ещё один рык.
— Кэррин! Что, чёрт возьми, ты делаешь?
— Забирайся на байк, тряпка! — крикнула она через очередной взрыв движка. — Если они хотят кусочек тебя, то пусть сначала его заслужат!
Она улыбнулась мне, и её яркая, свирепая улыбка оказалась заразительной.
— Чёрт возьми да, — ответил я и прыгнул на заднее сиденье Харлея, а тьма, смерть и пламя уже готовы были обрушиться на мой город.
Глава 41
Я перекинул патронташ от винчестера через плечо и поспешил сгрести полы моего нового пыльника, пока они не угодили в заднее колесо мотоцикла и не убили меня. Я чудом не свалился с заднего сиденья и не угробился, когда Кэррин вдавила газ, но я сумел уцепиться ей за талию рукой, держащей винтовку.
Кэррин сердито посмотрела на меня, вырвала из руки винтовку и положила в маленькое отделение на боку Харлея, которое оказалось для неё подозрительно подходящим. Я держался за Кэррин свободной рукой, а другой делал всё возможное, чтобы мой плащ меня не прикончил.
— Куда? — крикнула она мне через плечо.
— На юг! Выжми из мотоцикла всё, что можешь!
Она топнула ногой по чему-то, покрутила запястьем, и Харлей, который нёсся со скоростью около пятидесяти миль в час, рванул вперёд, будто до этого стоял на месте.
Я кинул быстрый взгляд через плечо и увидел, как ближайшие к нам участники Охоты медленно исчезали вдали. Возможно, Дикая Охота никогда не слышала о Харлее-Дэвидсон.
Но Кэррин не могла бы поддерживать такую скорость даже на широких улицах Чикаго — только не в такую промозглую, дождливую погоду. Вокруг было слишком много людей, которые вынуждали её искать проезд в плотном дорожном движении, и ей пришлось замедлиться, чтобы не дать нам расшибиться в лепёшку о семейный седан. Сердитые гудки автомобилей ревели, пока она скользила по дорожным полосам, гармонично сливаясь с кличами рогов Дикой Охоты.
— Мы отрываемся? — спросила она, не оборачиваясь.
Я оглянулся. Дикая Охота была менее чем в ста ярдах позади — им не нужно было бороться с трафиком. Эти уроды гнались за нами на высоте пятьдесят футов над грёбаной землей, скрытые опустившейся тьмой и завесой дождя от сонма горожан, поглощённых своими повседневными заботами.
— Они жульничают! Нам нужно быстрее убраться с дороги!
Кэррин обернулась ровно настолько, чтобы видеть меня краем глаза: — У тебя есть план?
— Это не самый лучший план, — прокричал я в ответ. — Но для него мне нужна большая открытая местность, чтобы не задело людей!
— В Чикаго?! — прокричала она. И тут её глаза широко распахнулись. — Заводы?
— Вперёд! — заорал я. Кэррин промчалась на красный, чудом не вписавшись в чью-то тачку, поворачивавшую влево, и яростно устремилась вниз по береговому шоссе.
Чикаго — город потрясающих запросов. Необходимость военного присутствия в начале колониальной эпохи стала причиной строительства форта, чьей задачей было обеспечить безопасность белых поселенцев, торговцев, миссионеров. Люди строили свои дома и церкви, лавки и конторы, которые со временем стали единым целым, превратившись в город, а затем и в Сити. Чикаго, расположенный на величайшем перепутье зарождающейся американской нации, привлекает всё больше и больше народа, что приводит к возникновению всё новых и новых домов, лавок и офисов, и, в конце концов, тяжёлой промышленности.
К концу девятнадцатого века Чикаго стал процветающим промышленным городом, названия его сталелитейных заводов произносились с почтительным придыханием. Сталелитейный Соединённых Штатов, Сталелитейный Янгстаун, Сталелитейный штата Висконсин, Республиканский Сталелитейный как грибы после дождя вырастают и процветают на берегу озера Мичиган по направлению к Кэлъюмэт Сити. Всё побережье занято металлургическим комбинатом, и львиная доля стали, которой предстояло поддержать усилия союзников в обеих мировых войнах, была произведена здесь, в небольшом районе Чикаго.
Но рано или поздно всё заканчивается. Американская сталелитейная промышленность начала сбавлять обороты, а потом и вовсе исчезла. К концу двадцатого века длинный заброшенный пустырь и рушащиеся здания на берегу озера Мичиган стали всем, что осталось от эпицентра торговли металлом. Спустя десяток лет город предпринял попытку очистить это место, большинство зданий было снесено, однако остатки каменных и бетонных развалин по-прежнему торчали тут и там, подобно останкам огромного зверя, подчищенные мусорщиками. Ничего особенного, кроме расцветшего вокруг этого унылого места Чикаго, тут не росло. Так, сорняки да месторождения всяких ценностей.
Ту часть набережной планировали привести в порядок, но пока что руки городских чиновников до этого не дошли. Сейчас это место представляло собой катастрофически нездоровый, плоский, тёмный, пустынный участок земли, равномерно усеянный одинокими напоминаниями о былом величии. Здесь нельзя было укрыться от дождя и холода, и в такую поганую ночку, как нынешняя, здесь не должно было обретаться никаких праздношатающихся личностей.
Всё, что нам было нужно — суметь туда добраться.
Мы буквально пролетели мимо Музея Науки и Промышленности по правую руку от нас, затем со скоростью молнии проехали через мост над пятьдесят девятой улицей Яхт Харбор, свернув на участок дороги, максимально близко расположенный к окружающим его домам и естественно безлюдный в столь прохладный осенний вечер.
И, как будто дожидаясь, пока мы скроемся от любопытных глаз обывателей, Дикая Охота обрушилась на нас, как сокол камнем падает с неба на кролика.
Но они напали не на обычного кролика. Элмер Фадд ещё не знал, что связался с вооружённым винчестером Багсом Банни.
Нечто похожее на огромную тощую гончую, сотканную из дыма и пепла, с горящими угольками вместо глаз, обрушилось на землю как раз за Харлеем и стремительно побежало вперёд, стремясь угнаться за нами.
Я увидел, как Кэррин бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида, когда это существо приблизилось, и почувствовал, как напряглось её тело, когда она собралась резко повернуть мотоцикл. Я собрал свою волю, но не спешил её освобождать, а когда угольно-чёрную гончую от колес нашего Харлея отделяли уже какие-то дюймы, Кэррин накренилась и увела мотоцикл влево. Челюсти гончей сомкнулись на том месте, где секунду назад были мы, из пасти её вырывался удушливый дым. Я протянул в её направлении руку и прорычал:
— Forzare!
Сила ударила угольную гончую под передние лапы, и её голову впечатало в асфальт с зубодробительной скоростью — буквально. Раздался противный хруст, и безвольное тело мёртвой гончей продолжило крутиться волчком через себя, отскакивая от земли на дюжину ярдов перед тем, как снова приземлиться, роняя вокруг себя клочья тьмы.
То, что в очередной раз рухнуло на дорогу изломанной грудой, уже нельзя было назвать собакой или вообще отнести к какому-либо виду собачьих. На месте гончей был молодой человек, одетый в чёрную майку и поношенные синие джинсы. У меня была всего секунда, чтобы отметить это, а потом тело окончательно скатилось с дороги и потерялось из виду.
— Отличный выстрел! — прокричала мне Кэррин, свирепо ухмыляясь. Она была поглощена вождением и не видела, что скрывалось под оболочкой гончей.
Значит, вот так присоединяются к Дикой Охоте. Ты надеваешь маску — огромную, чёрную, страшную маску — как на маскараде.
Я только что убил человека.
Но у меня не было времени убиваться по этому поводу. Кэррин вдавила газ, и Харлей в очередной раз рванул вперёд, несясь по узкой косе, разделяющей Пристань Джексон надвое. Даже это не помешало двум всадникам опуститься сверху по бокам от нас, копыта их коней били по воздуху в пяти футах над нами. Так же, как та угольная гончая, и всадники, и кони были покрыты дымчатой тьмой, через которую янтарём отсвечивали их глаза.
Кэррин увидела того, что справа, и снова попыталась вильнуть в сторону, но второй всадник рванулся ближе, копыта его чёрного скакуна уже почти били по нашим головам. Она поколебалась и надавила на газ.
Я распознал в этом ещё одну охотничью тактику. Первый охотник заставлял нас сокращать дистанцию со вторым. Таким образом они не давали нам свернуть, пытаясь заставить нас паниковать и выкинуть из головы все мысли, кроме как ехать по прямой — в приятном, ровном и предсказуемом направлении.
Второй всадник поднял руку, в которой держал тёмное очертание копья. Он метнул его вперёд, направив траекторию оружия именно куда следует. Я вскинул левую руку и растянул в его направлении заклинание щита. Результат получился неоднозначным. Копьё ударилось о щит и пролетело сквозь него, разрывая на клочки сплетённое мной заклинание. Но вместо того, чтобы прошить насквозь моё лицо, копьё достаточно отклонилось, чтобы его лезвие лишь чиркнуло по задней стороне моей шеи, оставляя за собой полосу жгучей боли.