о блюд, тарелок, салатников, селедочниц, икорниц, бульонных чашек с вензелями обычно мирно покоится в сервантах. Иногда у меня возникает желание воспользоваться раритетной посудой просто так, из чувства прекрасного, но каждый раз мой порыв разбивается об Иркино заявление:
— Ой, Дарь Иванна, его ж вручную мыть надо, в посудомойке нельзя. А потом, вдруг разобьем тарелочку? Лично я боюсь к этому сервизу даже прикасаться.
Но сейчас фарфор громоздится на столе. Похоже, домработница не спала ночь, терла бесконечных «участников парада». Но и это было еще не все. В руках у домашних я увидела столовые приборы из серебра. А это вам не современные хрупкие ножи, ложки и вилки по десять граммов весом, а настоящая вещь — каждая ложечка тянет чуть не на полкило. Естественно, все ручки украшает корона, а на сверкающем металле не видно ни одного, даже крохотного пятнышка. И вместо простецких бумажных салфеток перед каждым участником трапезы в резных кольцах из слоновой кости лежали куски полотна с бесценным вологодским кружевом.
— Дашенька, — запела Зайка, — суп а ля рен? Впрочем, какую я глупость сморозила. Ты ведь не любишь первое. Ирина, подавайте самбук из пулярки.
Я откинулась на спинку. Мне снится сон! И тут распахнулась дверь, в столовую торжественно вошла Ирка. На домработнице красовалось черное шелковое платье из последней коллекции Шанель. В преддверии Нового года я решила сделать себе подарок и приобрела совсем не дешевую вещь. С какой стати Ира влезла в мое новое платье, да еще повязала поверх него белый фартук с вышитым мопсом? И где собаки? Отчего их нет в комнате? Почему все крайне нежно смотрят на меня? Что такое самбук из пулярки? Нашей кухарке Катерине такое не приготовить!
Не успела я додуматься до последней мысли, как сразу вспомнила, что Катя, получив законный отпуск, укатила в Арабские Эмираты. Эта поездка — наш ей подарок к празднику. Значит, Катерина греет бока на пляже, а на кухне временно рулит Ирка, а она и слов-то таких не знает, про самбук и пулярку…
Нет, я определенно сплю и вижу кошмар.
— Мама, — очень четко спросил Денис, — можно мне грудку от пулярки?
Я обрадовалась и стала вертеть головой по сторонам: где-то здесь Оксана! Слава богу, сейчас она вынет из сумки огромную бутыль с настойкой от сумасшествия, нальет всем по полному стакану, велит: «Живо глотайте», — и у нас все вернется на свои места. Сервиз и неподъемные ложки-вилки уберут, Ирка снимет мое платье…
— Мама, — очень нежно повторил Денька, — так как насчет грудки?
— Не трогай маму, она устала, — пропела Зайка. — Если хочешь, бери белое мясо.
— Может, Маруся хочет? — пропел Деня.
— Нет, нет, дорогой, — заворковала Манюня, — совершенно не претендую на лучший кусочек, он твой!
Мне стало плохо физически. Желудок сжали невидимые железные пальцы. Машка и Денька спорят по каждому поводу, а обладание грудкой толстой курицы (так по-простому называется пулярка) является вполне достойным поводом для драки.
На самом деле диалогу следовало звучать так:
Деня: Возьму себе грудку.
Машка: Нетушки, она моя!
Деня: Еще чего, ты и так толстая.
Машка (стукая приятеля по голове сахарницей): Молчи, идиот!
Деня (макая Маню головой в суп): Тебе курицу нельзя.
Маша: Почему?
Деня: Курица курицу не ест…
Ну и так далее. А сегодня… Просто прием у английской королевы!
— Дорогие мои, — перебил Машу Аркадий, — лучший кусок нужно предложить маме.
— Милый, — пропела Зайка, — абсолютно с тобой согласна, в нашей семье жена всегда слушается мужа, но сегодня.., прости.., осмелюсь.., намекнуть…
— Говори, любимая.
— На ужине присутствует гостья, Милиция. Ясное дело, что самый сладкий кусочек пулярки — ее.
Я заморгала, потом скосила глаза влево. За Машкой виднелась пожилая дама в темно-синем бархатном жакете. Все сразу встало на свои места. И как я могла забыть про Милицию, бабушку Бетти, невесты Деньки, старуху, которая заявилась в Ложкино с инспекцией! Значит, мне сейчас следует изобразить из себя по меньшей мере герцогиню, маму Дениса, очень богатую и до неприличия воспитанную тетку, а трапезу в собственном доме представить приемом у английской королевы.
— Уважаемая Милиция, мы рады иметь вас к ужину, — произнесла я на английский же лад тоном особы царствующего дома.
Машка закашлялась, Аркадий опустил глаза в тарелку, а я ощутила резкий тычок в лодыжку. Скорей всего, меня пнула Зайка, Ольга до сих пор не может расстаться с туфлями, чьи мыски похожи на вязальные спицы.
— Откушайте пулярку, — продолжила я. — Вам с картофелем?
— Лучше с морковью, — кивнула Милиция.
Я подняла бровь.
— Ирина!
— Слушаюсь, — вздрогнула Ирка.
Глядя, как она опрометью несется к Милиции, я слегка расстроилась. Вот бы домработница всегда так торопилась выполнять хозяйские просьбы!
Не успела гостья взять в руки ножик, как в столовую ввалился Дегтярев и, весело гаркнув:
— Всем привет, — плюхнулся на стул около меня.
По напряженно вытянувшимся лицам домашних я поняла, что никто не ждал Александра Михайловича в столь ранний час к ужину. Похоже, полковника забыли предупредить о визите Милиции.
— Чего накуксились? — бодро воскликнул пребывающий в великолепном расположении духа толстяк.
— Все в порядке, дорогой, — улыбнулась я, — дела идут прекрасно, дети здоровы.
Александр Михайлович, успевший схватить салатницу, поставил фарфоровую емкость на место.
— Что случилось?
— Ничего, любимый.
— Последний раз я был «любимым», когда пришлось тебя из кутузки вытаскивать, — мрачно заметил полковник. — Лучше сразу говори, во что вляпалась? Потеряла паспорт? Раздавила пост ДПС? Поймала очередного маньяка и спрятала его до поры до времени в своей спальне?
Краем глаза я увидела, что Милиция отложила вилку и с огромным интересом прислушивается к словам толстяка.
— Ах, папочка, — решила я купировать ситуацию, — ты у нас такой шутник. Ха-ха-ха-ха! Вот, попробуй, сама приготовила! Ризотто с чесноком! Ха-ха-ха! Замечательный рецепт: ветчина, сыр, рис, горошек и «Крошка Чеснок!». Просто патьчики оближешь! Я знаю, ты обожаешь это блюдо! Ха-ха-ха-ха!
При каждом «ха» я интенсивно наступала под столом на ногу полковника, надеясь, что до того дойдет: в доме происходит нечто экстраординарное.
— Ха-ха-ха-ха! — хором подхватили все присутствующие, кроме Милиции. — Папулечка очень остроумный!
— По-моему, вы все опсихели, — резюмировал Дегтярев. — И перестаньте меня пинать! Дарья, если ты встала к плите, то у нас что-то случилось, а? Какое такое ризотто?
— Как дела на работе? — заорал Кеша. — Расскажи нам.
— Идиотов кругом полно, — пожаловался полковник, с готовностью переходя к любимой теме, и начал вываливать на свою тарелку салат. — Вот сегодня приехал в одно районное отделение, гляжу — на доске ориентировка. Ну, почитал ее. Вначале обычно: «Сергеев Сергей Сергеевич, год рождения.., москвич, прописан по адресу.., разыскивается в связи с совершением тяжкого преступления, глаза голубые, волосы белокурые, рост.., вес.., особые приметы: шрам на левом плече». А вот дальше чудесная фраза: «Общее впечатление — гнида». Ну, и как вам сей документ?
Машка поперхнулась картофельным пюре, остальные сделали вид, что страшно увлечены обгладыванием косточек пулярки.
— Но это еще не все, — вещал полковник, абсолютно не обращая внимания на мои новые тычки. — Пришлось там одного с работы выкинуть!
— За что, папочка? — не к месту поинтересовался Денька.
— Ты к кому обращаешься? — изумился полковник.
— Лучше рассказывай дальше, — во весь рот улыбнулся Кеша. — Так кого там с работы выгнали?
— Кретина Федора Глотова, — буркнул полковник. — Представляете, он расчлененку описывал… Жуткое дело, останки в тазу лежали! Так вот Федор (а он наверняка принял на грудь, приступая к описанию) занес в документ такое определение: «Труп имеет форму таза». И как с подобным работничком можно дело иметь? Нет, ответьте мне!
В столовой установилось молчание. Я глянула на гору салата в изящнейшей фарфоровой тарелке перед полковником и ощутила приступ тошноты. Очевидно, Манюня испытала те же чувства, потому что слишком бодро воскликнула:
— Ой, папулечка, ты такой трудоголик!
— Кто-то же должен в этом городе наводить порядок, — кивнул полковник.
— Папочка, а чем от тебя пахнет? — попыталась перевести разговор на другую тему Зайка. — Великолепный аромат!
— Идиотом, — гордо сообщил Александр Михайлович. — Это запах идиота.
Кеша схватил из корзиночки большую булочку и быстро запихнул ее в рот, Зайка принялась огромными глотками пить воду, Машка залилась кашлем, а Деня воскликнул:
— Ты, наверное, хотел сказать «Эгоистом», да? Это такой французский одеколон.
— Плохо запоминаю названия, — признался полковник, — Дарья подарила на день рождения.
— Деня прав, — сдавленным голосом ответила я, — не идиот, а «Эгоист».
— Один черт! — отмахнулся Александр Михайлович. — Назвали парфюм глупо, но, следует признать, аромат приятный. Девушки в секретариате в восторге, все говорили: «Вы у нас такой модный!» Кстати, еще сегодня я поехал в…
— Ой, простите! — вскочила Зайка, явно решившая не дать полковнику возможности рассказывать новые подробности о своих трудовых буднях. — Мы же тебя не познакомили. Разреши представить дорогую гостью!
Тоненькая рука Ольги указала на бабушку Бетти, Дегтярев вежливо приподнялся.
— Очень приятно. Александр Михайлович.
— Милиция, — церемонно ответила старуха.
— Да, да, верно, — закивал полковник, — я из милиции. Дегтярев Александр Михайлович. А вас как величать?
— Милиция, — повторила дама.
Толстяк распахнул пошире глаза, я вспотела, изо всей силы пиная его ногу. Очевидно, Зайка со своей стороны проделывала то же действие, потому что лицо Ольги слегка покраснело.
— Понял! — обрадовался вдруг, словно ребенок, Дегтярев. — Вы тоже служите в милиции? В каком звании? Очень приятно вот так, невзначай, встретить коллегу.