Все автомобилисты в холодное время года сталкиваются с одной проблемой: как одеться, чтобы было удобно за рулем и комфортно, когда вылезаешь из машины. В объемной шубе или толстой дубленке сложно управлять автомобилем, поэтому основная масса водителей предпочитает легкие куртки, но они совершенно не защищают от ветра и мороза, пока добираешься от автомобиля до нужного места. И еще обувь. Если надеть сапоги на платформе, удобные для передвижения по слякотной московской улице, то не чувствуешь педали, следовательно, приходится натягивать ботиночки или туфли. Кстати говоря, очень многие автолюбители не имеют ни зимнего пальто, ни бареток на меху, ни шапок. Кое-кто запасливый берет с собой в дорогу комплект верхней одежды, но я человек не столь предусмотрительный, вот почему сейчас и бежала по переулку, подпрыгивая на холодном асфальте и вздрагивая от ледяных объятий ветра.
Холл интерната показался мне райским местом — тут царило тепло и пахло супом. Причем не щами, сваренными из протухшей кислой капусты, а домашним бульоном.
Чихнув пару раз — глотнула-таки морозного воздуха! — я осмотрелась и удивилась: у меня возникло ощущение, что попала к кому-то в квартиру. На полу лежит не слишком новый, но приличный и чистый ковер, в углу стоит газетница, набитая журналами, вдоль одной из стен располагается встроенный шкаф с зеркальными дверками, и никаких охранников с лицами только что вышедших из спячки медведей.
— Вы кого-то ищете? — послышалось сверху.
Я подняла голову. На лестнице, у окна, стояла женщина. На ней красовался ярко-розовый халат, а на голове топорщились бигуди — металлические трубочки с резинками, я сто лет не встречала подобные.
— Мне нужна Нина Валерьевна Каргополь, — улыбнулась я, — не знаю номер ее комнаты.
— Так сорок пятый, — радостно возвестила незнакомка. — Ступайте на второй этаж, а там по коридорчику налево, у нас заблудиться трудно.
— Спасибо, — кивнула я. — Только разве можно так, без бахил? Неудобно в грязной обуви, на улице снег, слякоть, а у вас чисто.
— Делать нам нечего, — вздохнула женщина, — вот и моем, стараемся. А потом, это ж наш дом! Вы в шкафу пошарьте, там тапок навалом, а куртку повесьте. Не волнуйтесь, никто вашу одежду не тронет, здесь воровать некому.
Я отодвинула в сторону зеркало, обнаружила вешалки и гору разнокалиберных шлепок. Однако удивительные порядки в этом интернате!
На втором этаже стояла тишина, а на полу тоже лежал безукоризненно чистый ковер, одинаковые двери украшали таблички с надписями. Я из любопытства стала читать их и пришла в еще большее изумление.
«№ 40. Караваева Лиза. Не будить до одиннадцати, она не любит завтракать». «№ 42. Федорчук Елена Михайловна, не забудь свежие газеты». «№ 44. Оксанкина Анна Семеновна. Очки всегда лежат в вазе». «№ 45. Каргополь Нина Валерьевна. Говорите больше, она любит общаться».
Находясь под впечатлением доселе невиданных инструкций, я поскреблась в последнюю дверь, потом слегка приоткрыла ее:
— Можно?
— Кто там? — донеслось из дальнего угла. — Рита, ты? Входи, садись. Хочешь печенья? Возьми, на столе лежит.
— Спасибо, не откажусь от сладкого, — ласково ответила я, вступая в комнату. — Кстати, принесла вам небольшой сувенир, тут конфеты, вафли, мандарины, баночка кофе…
Пока язык молол ерунду, глаза изучали спальню. Выглядела она очень уютно: розовые занавески, два глубоких кресла, встроенный шкаф с зеркалом, круглый стол, на нем ваза с роскошным букетом из искусственных роз, в углу большой телевизор… Приятное впечатление портила железная, откровенно больничная кровать.
— Вы кто? — с удивлением спросила лежащая на ней женщина.
Я решила для начала представиться:
— Меня зовут Даша Васильева.
— Нина, — тут же отозвалась Каргополь. — Вы новый врач?
— Нет, — заулыбалась я. — Понимаете, немного трудно объяснить в двух словах, зачем приехала к вам…
Каргополь взяла с одеяла небольшую пластмассовую коробочку и нажала на кнопку — изголовье постели медленно поднялось.
— Можно не спешить, — спокойно сказала Нина, — у меня полно времени, успею норму сделать.
— Какую норму? — растерялась я.
Нина кивком указала на стопку бумаги, белевшую на тумбочке.
— Работаю корректором, — ответила она, — чищу научную литературу. Считается, что мы на гособеспечении, поэтому служить не должны, но ведь скучно, и лишняя копеечка не помешает. Уж не знаю, как меня Рита оформила, наша заведующая, она рукописи приносит и зарплату. Впрочем, я заболталась. Хотите чаю?
— Если вам не трудно, — пробормотала я. Честно говоря, совершенно не понимала, по какой причине Нина находится в интернате. По виду она моложе меня, абсолютно нормально разговаривает, на сумасшедшую не похожа…
— Ну, начинайте, — усмехнулась хозяйка, не делая никаких попыток встать с постели. — На подоконнике чайник, рядом бутылка с водой, чашки в шкафу. Вперед! Чего замерли? Я, кстати, с огромным удовольствием глотну горяченького.
Тот, кто не первый раз встречается со мной, отлично знает: я принадлежу к категории женщин, которые, придя в гости, после ужина засучивают рукава и помогают хозяйке относить посуду на кухню. Но командный тон Нины обозлил. Странная, однако, тетка! Лежит себе в постели.., хоть бы села при виде гостьи. Ладно, я заявилась без приглашения, не предупредила о своем визите, но элементарное воспитание требует произнести фразу: «Извините, застали врасплох, сейчас встану и соберу на стол».
И речь идет не об угощении, а об элементарном уважении к человеку. Нина вроде не парализована — вон как ловко шевелит руками. И еще. Я встречала несчастных людей, у которых злая болезнь отняла возможность самостоятельно ходить, садиться и переворачиваться с боку на бок. У таких бедняг совершенно особый цвет лица, серый, землисто-желтый, а Нина розовая, словно младенец. Судя по внешнему виду, она ничем не больна. И потом — Нина же приходила на встречу с Полуниной!
Тут меня осенило: Каргополь небось служит в интернате, работа в приюте тяжелая, оплачивается плохо, поэтому местное начальство, дабы привлечь сотрудников, выделяет им служебную площадь, приманивает бесплатной комнаткой.
Внезапно Нина ухватилась руками за спинку кровати и сказала:
— Если поможете, сяду в кресло, оно стоит у окна. Его можно подкатить.
Я повиновалась, сделала пару шагов, толкнула прикрытый шерстяным одеялом стул. Тот легко переместился к постели.., и я моментально устыдилась своих мыслей. Значит, Нина и впрямь больна, если ей нужна инвалидная коляска.
Хозяйка откинула одеяло, я бросила взгляд на ее тело и вскрикнула — нижняя часть женщины отсутствовала, на постели лежала половина человека.
— Так страшно выгляжу? — усмехнулась Каргополь.
Я попыталась справиться с собой.
— Простите, меня.., э.., комар укусил, вот и взвизгнула.
Нина засмеялась:
— Беда с этими насекомыми, прямо тучами в декабре летают. Вот странность: как кто меня впервые видит, так его обязательно либо оса, либо пчела тяпнет. Взвизгнет несчастный, постоит с разинутым ртом и давай на злобных мушек жаловаться. Цирк в огнях!
— Извините, — промямлила я, — не хотела обидеть.
— Ничего, привыкла уже, — фыркнула Нина. — Вы кресло к кровати приставьте и придержите его, сама перемещусь, поднаторела давно, руки себе накачала, могу монеты гнуть. Что стоите с таким выражением на липе? Это не заразно, на вас не перескочит. Хотя никто от подобного не застрахован. Увидите на улице убогого, не шарахайтесь, а подумайте: «И со мной такое случиться может, буду ласкова с инвалидом». Вон у нас в тридцатой Лика лежит — под машину попала, и все, в одночасье обездвижела. Или Марина из пятнадцатой — та вообще на ровном месте упала, шла себе на работу, ногу подвернула, и капеп, перелом позвоночника, цветет овощем. Мне еще повезло, только ног лишилась. Да еще Ритке спасибо, заведующей, она свою жизнь на наш интернат положила, работничков-воров выгнала, одной семьей живем. Лаемся, конечно, но по-родственному. Ну, пришли в себя? Заваривайте чай!
За время монолога Нина успела ловко перебраться в каталку, набросила на то место, где должны быть ноги, плед и теперь смотрелась, как обычный человек.
— Что, уже нормально выгляжу? — улыбнулась она.
— Как же с вами такое случилось? — выпалила я. Нина расправила шерстяное одеяло.
— Ничего особенного, жила в Подмосковье, на работу на электричке ездила. Зима стояла, декабрь, платформа заледенела, народу полно, поезд запоздал… В общем, все рванули к дверям, а я поскользнулась и свалилась с перрона. Не поверите, потом ничего не помню, боли никакой, просто провал в памяти. Очнулась в палате, мне врачи первое время ничего не сообщали, потом сама поняла, что к чему.
— Декабрь… — слегка испуганно повторила я, — скользко… Хорошо, что вы не умерли, как Майя, первая жена Игоря Тришкина…
Нина замерла, нахмурилась.
— Вы кто? Зачем пришли? Откуда знаете Гарика? Я без приглашения плюхнулась в одно из кресел, стоящих в комнате.
— Произошла какая-то ошибка. До сего момента считала, что это вы встречались с Полуниной. Более того, предполагала.., думата… Но на рельсы упал какой-то парень! Сима уехала на поезде, и я была уверена, что с вами.., слышала ваш телефонный разговор…
— С кем? — откровенно изумилась Каргополь.
— С Полуниной. Вы же ее знаете?
— Симку? Конечно. Очень противная девка, — сморщилась Нина. — Меня ненавидела. Она присутствовала на нашей с Игорем свадьбе и прямо задыхалась от злобы. Вот дура, размечталась… Да никогда бы Лидка не позволила Гарику на ней жениться. Симка-то у Тришкиных днями просиживала, а уйдет, Лидка заявляет: «Ох уж эти актрисы, невозможно разобрать, когда правду говорят, а когда роль играют. Может, и найдется дурак, который на Симе женится, но умные-то мужчины понимают: из кривляки жены не получится».
— Сима считает, что Лидия Константиновна к ней отлично относится.
Нина засмеялась:
— Что у Лидки на уме, не знает никто. Погодите, вы что-то говорили… Я с Симкой сто лет не беседовала, не к чему мне с ней пересекаться.