Здесь не случайна каждая черта
И каждый ствол так бесконечно значим,
Как собственное сердце… Благодать —
На ветках, дремлющих в безмолвьи строгом…
Не могут мозг и сердце враждовать.
Не могут люди не мириться с Богом.
Ведь как ни примеряй, как ни крои, —
Не будет мир живым без Миродержца
Мир вам, деревья тихие мои,
И мир тебе, измученное сердце…
«Свет шествовал по сердцу, как по полю…»
Свет шествовал по сердцу, как по полю.
Свет вдавливал мне в грудь свой легкий шаг
И оставлял свеченьем тайной боли
В лесах души едва заметный знак.
Он шел и шел сквозь царство плотной ночи
И сам свой путь прокладывал внутри.
Вот отчего так долго кровоточит
Последний свет исчезнувшей зари.
«Иносказанье бытия…»
Иносказанье бытия —
Иных миров мерцанье.
Мои деревья – это я,
Но лишь в иносказаньи.
И смысл отыщет только тот,
Кто, глядя сквозь обличья,
Иносказания поймет
И вновь ответит притчей.
«В звенящей тишине хрустальной…»
В звенящей тишине хрустальной,
На горной высоте немой
Хранится образ изначальный,
Неразрушимый образ мой.
И если по крутым ступеням
Взойти на эту высоту,
То я очнусь от искажений
И вновь бессмертье обрету.
И перед сердцем встанет снова,
Как неба целостный покров,
Нераздробляемое Слово
На смену всех замолкших слов.
«Есть час, когда стрела луча закреплена…»
Есть час, когда стрела луча закреплена
На неподвижном и незримом луке
И разом мировая Тишина
Перекрывает все земные звуки.
И в этот час, внутри остановясь,
Свет расширяет тайную границу.
Князь мира нем. Бессилен темный князь. —
Он ждет, когда стрела в него вонзится
Не может он пошевелить рукой.
Ни одного приказа дать не может.
И в мире настает такой покой,
Какой бывает только в Царстве Божьем.
Тогда Господь с души не сводит глаз
И тихо вопрошает перед всеми:
Что ты успела в этот Судный час,
Покуда останавливалось время?
«И каждый вечер в час назначенный…»
И каждый вечер в час назначенный,
Всегда в один и тот же час,
Всё, что душой навек утрачено,
В безмолвии встречает нас.
И каждый вечер нам дарована
Возможность, растворяя грудь,
Всё то, что смертью заколдовано,
В безмолвьи Вечности вернуть.
И тяжелеет сердце полное,
Вместившее небесный свод.
И чудотворное безмолвие
Нас в Вечность медленно ведёт.
«Мне надо стать бумагой белой…»
Мне надо стать бумагой белой,
Жить в совершенной тишине.
И ничего самой не делать,
Чтоб Ты мог действовать во мне.
Мне надо быть открытой Дверью
В ту глубь, где всё просквожено
Такою полнотой доверья,
В которой я и Ты – одно.
«Весы миров. Две чаши вижу я…»
Весы миров. Две чаши вижу я,
Застывших в равновесии мгновенном.
И на одной лежит душа моя,
А на другой – пространство всей Вселенной.
Какой же нужен неземной покой,
Какое затиханье в поднебесье,
Чтоб удержать недрогнувшей рукой
Таинственное это равновесье!..
«Белый снег…»
Белый снег.
Легкий снег.
Тихий снег —
тишина.
Кончен звук,
кончен бег,
им граница дана.
Зависаю, как пух,
у небес на краю.
И почуял мой Дух
невесомость свою.
I. «Что значит время? Время – это Путь…»
Что значит время? Время – это Путь
Из смерти в жизнь. Та самая дорога,
С которой никому нельзя свернуть, —
Незримый тракт от зернышка до Бога.
Мы путники священного Пути.
Мы все идем – деревья, звери, люди. —
И только тот, кто смог весь Путь пройти
Поймет, что значит «Времени не будет».
II. «А время становится зримым…»
А время становится зримым,
Когда, выступая из сна,
Как Мекка в глазах пилигрима,
Встает вековая сосна.
Оно никуда не девалось.
Всё время ты можешь вернуть, —
Опять впереди небывалый
И, может быть, пройденный Путь.
«Еще нет времени. – Оно…»
Ещё нет времени. – Оно
Пока что не сотворено.
Ещё движенья в мире нет.
Есть только недвижимый свет.
Есть неизменность бытия,
И я есть Ты, а Ты есть я.
А смерть… Откуда же ей быть?
Она не может ухватить
Себе от мира ни куска.
Так твердь небесная крепка,
Где ни единый херувим
От Господа не отделим.
«Здесь время замедляет шаг…»
Здесь время замедляет шаг,
Втекая внутрь. И это значит —
Оно тебе уже не враг,
Отбушевало море плача.
Простор души открыт и чист.
В зеркальность превратились волны.
Ты – не носимый ветром лист,
А тот сосуд, до края полный
Былым и будущим. Им врозь
Нельзя. Ты двинуться не в силах
Затем, что в сердце собралось
Всё то, что будет и что было.
«Снег падал тихо…»
Снег падал тихо,
тихо,
тихо…
За кругом круг,
за нитью нить.
Как будто он хотел всё лихо,
Всю нашу боль похоронить.
Снег падал плавно,
плавно,
плавно
И оставлял, как лёгкий след,
Лишь то, что пишется с заглавной,
Что есть внутри, а в мире нет.
И было царствие лесное
Подобьем тех незримых мест, —
Земля покрыта тишиною.
На чёрных ветках – белый крест.
«Кащей запрятал смерть свою…»
Кащей запрятал смерть свою
В глухом неведомом краю.
А тихий ангел жизнь хранит
На ветках елок и ракит,
Да на вершине той сосны,
Которой ведомы все сны
Мои… На высоте такой
Живет доныне мой покой…
«И нет препятствий, нет конца…»
И нет препятствий, нет конца
Бессмертным замыслам Творца.
Вновь мировое полотно
Натянуто – на всех одно.
Есть ширь и свет. Есть холст и Тот,
Кто новый штрих сейчас внесет.
«И спит, и видит… Лес идет…»
И спит, и видит… Лес идет
Сновиденным путем
Туда, в высокий небосвод,
Туда, за окоем…
Путь Духа так же тих и прост:
Жить в тайной глубине,
Все силы устремляя в рост
И бодрствуя во сне.
Не разжимаются уста,
И очи не глядят
По сторонам. Лишь высота
Заворожила взгляд.
Шумит ли дождь, покрыл ли снег
Всю землю тишиной, —
Заснул мой внешний человек,
Но бодрствует иной…
«Дождь крадется осторожно…»
Дождь крадётся осторожно.
Шаг – и нет, и вот опять.
Может быть, и вправду можно
Этот мир околдовать…
Чары прежние разрушив,
Усыпить земной закон
И проникнуть прямо в душу,
Прямо в мой прозрачный сон…
Может есть и вправду выход?
Лишь впусти его. И вот —
Дождь крадется тихо-тихо,
Дождь на цыпочках идёт…
Обнимает жизнь лесная.
Запах сосен, плеск ракит.
Тихий дождик что-то знает,
Мелкий дождик ворожит.
Звук капели… По минутке
Над заботой, над тоской…
Дождик добрый, дождик чуткий,
Дождь, несущий мне покой…
«Безмолвие… Конца или начала?..»
Безмолвие… Конца или начала?
Не всё ль равно, как это называть?
Как будто в миг, когда меня не стало,
Вся жизнь моя не началась опять…
Между двух бездн… В том самом промежутке,
Где – ничего, где ни один пустяк
Не промелькнет, где ни темно, ни жутко,
А только тихо… Господи, но как!
Как нá море, где усмирились волны,
Как в Духе, в час согласия сердец.
Дойти б до совершенного Безмолвья,
А остальное довершит Творец…
«В конце времен или во время оно…»
В конце времён или во время оно,
В той глубине, откуда всходят сны,
Там, где стоят Деревья камертоном
Великой, совершенной Тишины.
Там, за пределом нашим, за границей,
Где больше нет ни жара и ни льда,
Есть Водоём, в котором Жизнь хранится. —