ались еще хуже, что не совсем хорошо. Непонятно, куда смотрят их наставники. Даже если они уже перешли на упрощенный процесс тренировок, результат выходил неудовлетворительный.
Когда мы сворачивали со стадиона на прилегающую дорожку, сзади послышался голос одного из парней, говорящий, что им бежать еще четыре круга и надо бы поднажать. Они еще и считать за нами умудряются.
— Резко не остываем, — сказал я, когда мы добежали до Алены и Сяочжэй. — Разминаемся пять минут, затем в душ и на завтрак. Жду всех ровно через час в зале. Беги, Таша, мне простывать можно, тебе нельзя.
— А вы где завтракаете обычно? — спросила она, переводя дух.
— В столовой. И зови братьев.
— Леха не наш брат, он наш друг! — выдала она и легко помчалась по дорожке в сторону общежития.
— Чжень, беги следом, — сказал я. — Марина, потом, все потом. Хочешь, с сестрой побегай, тебе на пользу пойдет. И теплее одевайтесь.
— В залах всегда тепло, — к чему-то сказала Марина и побежала обратно к стадиону.
— Алена давай руки, — окончательно восстановив дыхание, сказал я.
Взяв за руку, проверил состояние доспеха. Развивалась она не очень быстро и изменений почти не было, но это как раз хорошо. Плохо, когда появляются отклонения и перекосы. Это почти сразу видно, когда доспех потребляет слишком много силы или наоборот.
— Неплохо, — кивнул я. — Через неделю можешь начинать физические нагрузки. Месяцев через семь, может, через десять, посмотрим, будет ли прорыв. Ближайшее время в силе прибавлять ты не будешь, это нормально. Может показаться, что ты застряла на одном уровне и не развиваешься, но это чувство обманчивое. Потом рывком прибавишь процентов десять-пятнадцать. Первый прорыв самый сложный. Но если поторопишься, то наломаешь дров.
— Помню, ты говорил, — она кивнула, улыбнулась. — Я могу быть терпеливой.
— Это хорошо. Тебе никто не говорил, что ты очень привлекательная девушка? — я оценивающе посмотрел на нее.
— Кхм, говорили, — спокойно ответила она. — Много раз.
— Да, внезапно смутить не получилось. Но я что-нибудь придумаю.
— Знаешь, для любой девушки такие слова прозвучат скорее пугающе, — она легко улыбнулась.
— Ладно, беги. Тебе теперь сразу за двумя принцессами присматривать придется. Петр Сергеевич, глава рода, очень просил. Да и вообще, Наумовы тебе… я, когда узнал, что ректор твой дед, мягко говоря, сильно удивился.
— Кузя, я все понимаю, — остановила она меня. — Я и сама удивилась, когда узнала. Правда, это давно было. И что бы он ни говорил, ни ему, ни роду до меня дела не было. Просто мы чужие друг другу вот и все. Никаких претензий, никакой вражды.
— Слушай, — я взял ее за руку, немного потянув на себя, затем обнял за плечи, — иметь родных, дедушек, бабушек, двоюродных сестер и братьев — это счастье. Даже если между вами пропасть, или океан, разделяющий материки, на которых вы живете. Плохо быть сиротой, о котором никто и никогда не вспомнит. Главное, чтобы ты не поняла это слишком поздно, потому что останется только сожалеть. Да, я хочу, чтобы у вас все наладилось, — добавил, видя ее взгляд. — Чтобы вы, хотя бы нашли точки соприкосновения. Если нужна точка опоры для этого, вот, — я стукнул себя в грудь, — готов ею стать.
— Ты уже, — тихо сказала она и, мне показалось, немного смутилась, — стал моей точкой опоры…
Сказав это, она отступила на шаг и побежала в сторону общежитий. Я вздохнул, глядя ей вслед. Мне на плечо легла узкая и горячая ладонь. Сяочжэй сказала явно что-то ободряющее.
— Что? — я оглянулся. — Да ничего такого, просто я ее поддержать… черт, ты же не понимаешь.
Она что-то еще сказала, покачав головой. И под вуалью, едва проглядывает контур улыбки.
— Давай уже руку, — сказал я, протягивая ей ладонь.
Укрепление тела Сяочжэй двигалось примерно так, как я и предполагал. Не слишком быстро, но и не медленно. В ее теле уже начали закрываться каналы, по которым проходит сила и она четко это контролировала, выплескивая лишние силы и не позволяя им набираться вновь. Удивительно талантливая женщина, которой не повезло родиться с таким серьезным перекосом.
— Нормально, — утвердительно сказал я, отпуская горячую ладонь. — Завтракать и на тренировки.
Она что-то сказала, явно не понимая меня.
— Кушать, — я изобразил процесс поедания риса палочками. — И переодеться.
Второе я показал, коснувшись воротника кимоно. Сяочжэй сказала что-то быстрой фразой, схватившись за ворот спортивного костюма, словно я собираюсь его забрать прямо здесь.
— Да ну тебя, — проворчал я и зашагал по аллейке. Сзади послышался приглушенный смех, затем она догнала меня, снова положила руку на плечо и что-то сказала. Вроде бы ничего такого она не сделала, но плохое настроение отступило.
Пока мы бегали, я успел изрядно вспотеть, и утренний холод неприятно забирался под кимоно. Поэтому добравшись до комнаты, первым делом постоял немного под горячим душем. Выйдя из ванной, застал Таисию, которая готовилась к новому учебному дню. Деловой костюм с юбкой на ней смотрелся очень даже соблазнительно.
— Тебе так нравится возиться со студентами? — я подошел сзади и хотел поцеловать ее в щеку, но она успела подставить пальцы.
— Осторожно, макияж, — предупредила она меня и рассмеялась, когда я поцеловал ее в ушко. — Ты уже спрашивал, а я отвечала. Тем более, со студентами я не вожусь, здесь же не детский сад. Просто группу подобрала толковую и перспективную. Как минимум два кинетика из нее выйдут.
— У меня тоже, — хмыкнул я, — группа перспективных оболтусов. Давай устроим соревнования, мои ученики против твоих?
— Детский сад, штаны на лямках, — она посмотрела на меня, улыбнулась. — Через две недели будет турнир с первого по третий курс. Вот там и соревнуйтесь вдоволь. Время. Мы опаздываем.
— Точно…
Я прошел в спальню, посмотрел на лежащее на кровати кимоно и подумал, что надо бы одеть что-нибудь другое. Даже удивился подобной мысли. В голове сразу зазвучало оправдание, что это все холодный конец сентября и лучше одеться потеплее.
— Тая, а у меня есть спортивный костюм?
— Что? — она заглянула в спальню.
— Подумал, что холодновато для кимоно.
— Хочешь, чтобы студенты с деревьев падали, когда увидят тебя не в каратеги? Мне казалось, ты в нем всю зиму будешь ходить.
— Чтобы они с деревьев падали, их туда еще загнать надо. Опять в спортивный магазин ехать?
— Как знала, — важно сказала она, проходя к комоду и выдвигая нижний ящик. На кровать легли два комплекта, синий и темно-зеленый, в которых обычно ходили преподаватели. — Желтых в продаже не было, извини.
— Действительно, жаль. А может белый комбинезон с фениксом надеть?
— Достать? — она приподняла бровь.
— Нет, нет, я пошутил.
— Твоя мама просила, чтобы ты зашел утром, — сказала она и тихонько захихикала, глядя, как я облачаюсь в темно-зеленый спортивный костюм. — Кепку, очки и тебя никто не узнает. Все, я опаздываю, в обед позвони.
Через пару минут, выйдя из здания общежития, у входа столкнулся с двоюродными сестрами Мариной и Татьяной. Судя по всему, переодеваться они еще не ходили.
— Кузьма, нам надо поговорить, — серьезно сказала Таня, на что Марина лишь кивнула.
— Пойдем, по пути к медицинскому корпусу поговорим, — сказал я, и первым зашагал по дорожке. — Мама просила зайти утром.
— Кузя, мы не знали, иначе предупредили бы, — не сдержавшись, выпалила Марина.
— Догадываюсь, — ответил я. — Но что-то с вашим родом определенно не так.
— Не сердись, пожалуйста, — сказала она, и голос виноватый. — Ну, хочешь, накажи нас.
— Девчонки, — я укоризненно посмотрел на них, улыбнулся. — Вы эти фантазии выбросьте из головы. Хорошо, что никто посторонний не слышит, а примут нас за извращенцев. И за людоеда меня не считайте, а то обижусь, так и знайте.
— Не будем, — ответила Татьяна, положив руку на плечо сестре, немного притормозив. Они остановились. — Можно мы на тренировку придем?
— Приходите, — согласился я, махнув им рукой.
Девчонки, естественно, не виноваты. Наоборот, несмотря на все происходящее, пытаются что-то сделать. Да и старейшину рода, я уверен, поставили в очень непростую ситуацию, заставив поехать с Орловыми. Мама говорила, что узнала его, но из машины он не выходил и вроде бы даже силу не использовал. В отличие от того же Тимофея, который жахнул одной из секретных техник рода, спалив всю электронику в двух кварталах. Повезло, что после этой техники он выдохся и побоялся продолжить погоню.
К маме я успел заглянуть за десять минут до перевязки, о чем меня предупредила помощница доктора. Сказала, чтобы я не задерживал маму и если очень нужно, то лучше прийти через час.
— Привет, — обрадовалась моему визиту мама. Улыбнулась, поманила, погладила по голове. — Тебе идет этот костюм.
— Как самочувствие? — подтянув стул, сел рядом.
— Болит, чтоб ее. Руки нет, а она болит. Доктор обещает, что скоро это пройдет, — она посмотрела поверх моего плеча в сторону открытой двери. — Я что тебя звала. Тебе Наумов ничего не говорил по поводу банкета? В конце недели планируют большое мероприятие в нашу честь, на котором соберется весь род. Последний шанс все откатить как было, другого не будет.
— Как же теперь в отказ идти? Нас не поймут. Нет, меня все устраивает, даже статус главы семьи, — последнее я произнес тоном, не совсем совпадающим с «устраивает».
— Они хотят, чтобы главой семьи был человек выдающихся талантов, чтобы ни у кого не осталось вопросов, почему мы так внезапно появились. А Саша, ты же знаешь, если и станет мастером, то таким же, как и я. А посредственность великому роду не нужна.
— Это я понимаю. Лучше скажи, почему мне не сказали о банкете? Я с главой рода по телефону буквально утром разговаривал.
— Кузьма Федорович, — со стороны коридора прозвучал настойчивый голос помощницы доктора.
Мама переложила ноутбук, с которым работала, на высокую больничную тумбочку. Показала жестом, чтобы я бежал по своим делам и не переживал за нее. Мне показалось, что она что-то хотела сказать, но в последний момент передумала.