хо, огонь стал прерывистым, но гаснуть и не думал.
Я решил попробовать вмешаться еще раз. Растягивая доспех духа, накрыл горящего судью, сдавливая и разрушая его защиту, затем резко сбросил доспех в сторону, обрывая с ним связь, чтобы он и на меня не перекинулся. Доспех с судьи слетел, как горящее одеяло, упав в нескольких метрах от него, но продолжая гореть. Мастер второй ступени не сильно пострадал, если не считать опаленных волос. Он закашлялся, сбив рукой несколько искорок с сильно дымящейся одежды. Хорошо, что додумался убрать силу, а то загорелся бы снова. Тот же трюк я проделал с глупым мастером, решившим помочь Акеру. Вот он пострадал значительно сильнее, обгорев так, что без боли и не взглянешь. К пожарной машине присоединилась карета скорой помощи и пока врачи укладывали несчастного на носилки, я направился к Акеру. Выглядел злобный негр довольным и белозубо улыбался.
— Желаешь испытать пламя мертвых? — с интересом спросил Акер.
— Все что нужно я увидел, — сказал я. — Впечатляющее умение.
— Жаль, — вполне искренне огорчился он. — Но, может, кто-то из местных мастеров решиться бросить мне вызов? Окажи услугу, мистер Матчин, спроси у Императора, хочет ли кто-нибудь из его подданных сразиться со мной? Ехать через полмира, чтобы просто показать пару умений — это скучно. Скажи, глядя на сильных мастеров, разве в твоей груди не разгорается пламя, требующее выход?
— Нет, не разгорается. Но с Императором я поговорю.
— Буду должен тебе услугу, — улыбнулся он.
Кивнув, Акер повернулся и зашагал к выходу с полигона, где ждали другие иностранные мастера. Я провожал его задумчивым взглядом. Как и любой мастер огня, этот чернокожий бармалей может не только поджечь и смотреть, как ты горишь. Даже если получится сбросить с себя этот страшный огонь, ему ничего не будет стоить запустить его снова. Теперь понятно, почему его боятся на родине.
— Кузьма, — раздался голос мастера Че в наушнике, — скажешь что-нибудь для Императора и зрителей об умении?
— Нет, все и так было прекрасно видно. Хотя передай, что Акер готов сразиться насмерть с любым мастером Империи Цао. Смельчаки, скорее всего, найдутся, но я бы никому не советовал с ним связываться.
Несмотря на серьезность произошедшего, мероприятие было прервано всего на десять минут. Машины экстренных служб почти сразу покинули полигон, а приводить в порядок площадку не требовалось. Как раз за это время в центр полигона завезли несколько бетонных блоков и пару толстых стволов деревьев.
Пока я следил за работой грузчиков, на поле со стороны выхода для иностранцев появился крепкий японец лет сорока пяти в кимоно и с нагинатой в руках. Не помню, чтобы мы с ним встречались раньше. Внушительный боец, я даже проникся. По одному только виду понятно, что он не только сильный мастер, но и отлично владеет оружием. Не ожидал, что Император Цао допустит к участию японцев, после недавней ссоры за острова.
— есинори Акамацу, — сказал мастер Че. — Самый знаменитый копейщик Японии. Выдающийся мастер, обладающий сильнейшим пронзающим ударом. Способен пробить бетонную стену трехметровой толщины со ста метров.
— Догадываюсь, что сильный, — согласился я. — Попросите его, чтобы одно бревнышко целым оставил.
Выступление японца мне понравилось. Вроде бы немного сдержанное, но наполненное силой. Он ловко крутил нагинатой, делал выпады и уколы, пару раз проткнув бетонные блоки, словно они сделаны из пенопласта. За пару секунд нашинковал ствол дерева на небольшие кругляши. Ему бы с таким талантом на лесопилке работать, цены бы не было. В конце выступления продемонстрировал тот самый удар, о котором говорил мастер Че. Он с пятидесяти метров пробил бетонный блок, оставив в нем отверстие размером с мяч для тенниса. Чтобы сотворить подобное, не раскрошив сам блок, одной силы недостаточно. Обычно мастеров оружия боялись за то, что в ближнем бою могли нашинковать тебя на дольки, как то самое бревнышко, но есинори был опасен даже на большой дистанции.
— Мой выход? — спросил я у мастера Че, когда есинори встал лицом к ложе Императора, держа нагинату за спиной, лезвием вниз.
— Да, Император ждет, — сказал он.
Я не совсем понял, что именно ждет Император, но уточнять не стал. Пройдя навстречу к мастеру есинори, приветствовал уважительным жестом, на что он ответил коротким поклоном. На меня он смотрел с большим интересом и предвкушением. Может, ждет, что я его оружие буду удерживать и он сможет продемонстрировать силу или какое-то умение, позволяющее вырваться. Да, в моей технике есть изъяны и, судя по взгляду, он о них догадывается. Я бы попробовал побороться с ним, будь в его руках что-то похожее на посох принца Ютана, но сейчас хотел проверить нечто другое.
— Владение оружием мастера есинори впечатляет, — сказал я на русском. — Редко встретишь мастера копья, способного расправиться с противником на расстоянии больше десяти метров. Мне сложно оценивать способности, связанные с техниками владения холодным оружием, но всегда интересовало, насколько сильны эти атаки. Хочу проверить, способны ли они пройти сквозь мой барьер духа. Здесь как раз осталось бревнышко, которое нам поможет. Я закрою его барьером духа, а мастер есинори попробует его разбить. Это не бетонный блок, но тоже крепкая штука.
Я подошел к стволу дерева, длиной около двух метров, ухватился и поднял, устанавливая вертикально. Как было сказано в индийском справочнике, доставшимся мне как трофей в Риме, я заключил толстый ствол дерева в барьер, протянул к нему связь, чтобы он был крепким. Теперь он мог выдержать приблизительно процентов шестьдесят от моего доспеха духа. Можно было сделать его и крепче, но не хотелось напрягаться.
Отойдя на безопасное расстояние, жестом показал мастеру есинори на ствол. Надо отдать должное, недооценивать барьер он не стал. Собирая внутреннюю силу, он каким-то хитрым образом вливал ее в нагинату, отчего вдоль лезвия бежала едва заметная рябь, как от нагретого металла на прохладном воздухе. Я поймал себя на мысли, что стоило сделать защиту крепче, но было поздно что-то переделывать. Мастер подошел к бревну, широко замахнулся и резко рубанул, со свистом рассекая воздух лезвием нагинаты. По площадке разлетелось гулкое «донг» и есинори едва удержал оружие в руках. Меня же обдало легким порывом ветра, но удар не прошел, словно он бил ломом о каменную стену, даже лезвие завибрировало на высокой ноте. Барьер от удара сдвинулся на полметра и наклонился, из-за чего казалось, что бревно внутри вот-вот упадет.
Мастер есинори мог бы пробить барьер и с первого удара, просто выбрал неверную тактику. Ему стоило сделать оружие более острым, а не тяжелым. Судя по всему, он это сразу понял и готовился ко второму удару. Я даже глаза закрыл, представляя, как нагината рассекает бревно вместе с барьером, но удара не последовало. Выждав несколько секунд, открыл глаза, посмотрев в ту сторону. Мастер есинори отступил метров на пять от бревна, перед которым стоял невзрачный европеец в легком военном комбинезоне. На вид лет сорок пять, волосы длинные, стянутые на затылке в хвост. Он поймал мой взгляд, затем резко развернулся и ударил кулаком в барьер. Оглушительно хлопнуло и бревно буквально взорвалось в месте удара, разлетаясь на несколько крупных обломков.
Времени удивиться мне не дали, так как на площадку упала тяжелая и давящая аура силы. Почти сразу на плечо легла ладонь мистера Ма. Я даже не заметил, когда он успел спуститься с трибуны и встать рядом. Посмотрев на него, я увидел спокойный взгляд.
— Не утерпели, — сказал мистер Ма, взглядом показывая в сторону помешавшего нам мастера, рядом с которым уже стоял еще один мужчина, только в дорогом костюме.
В отличие от первого мастера, второй выглядел лет на шестьдесят. Европеец, с правильными чертами лица и темными с проседью волосами. Мне показалось, что я где-то его видел, но где именно и при каких обстоятельствах, вспомнить не смог. Он выждал несколько секунд, затем спокойно направился в нашу сторону.
— Это был он, тогда, в Италии? — тихо спросил я, глядя на мужчину в костюме.
— Он, — негромко ответил мистер Ма. — Мистеру Акамацу лучше покинуть полигон.
Японцу и крутившемуся неподалеку судье приходилось прилагать усилия, чтобы сдерживать ауру уже двух великих мастеров. Думаю, что ее могли ощутить даже на трибунах в семидесяти метрах от нас. Мастер есинори коснулся ладонью уха, кивнул и поспешил в сторону выхода с полигона.
— Добрый день, господа, — поздоровался с нами англичанин. Я верил Императору Цао, когда он говорил о связи великого мастера с королевским домом Великобритании, но увидев его вблизи и услышав речь, всякие сомнения отпали. Было в нем что-то аристократическое и надменное, простые люди на тебя так смотреть не умеют.
— Значит, решил показать себя миру? — спокойно спросил мудрец Ма.
— Давно пора, — он миролюбиво улыбнулся. — Рано или поздно это нужно было сделать. Сейчас самое подходящее время.
— Возможно, — согласился мудрец Ма, но голос его прозвучал тяжело.
Что-то мне подсказывало, что англичанин не успеет воспользоваться этим подходящим временем.
— Хочу попросить прощения у Императора Цао за то, что помешал проведению турнира, — продолжая улыбаться, сказал англичанин. — Когда я узнал о великой награде, что Его Величество предлагает победителю, не устоял и привел своих учеников, чтобы они тоже смогли выступить и продемонстрировать силу. Хочу предложить достойное соревнование для мастеров Китая. Пять моих учеников сразятся с пятью участниками данного турнира. Сторона, получившая больше побед, забирает приз. Я готов поставить на кон золотой ковчег императора Му-вана со всем содержимым.
Мудрец Ма посмотрел в сторону Императорской ложи. Англичанин же выглядел так, словно заранее знал, что его предложение будет принято. Он перевел взгляд на меня.
— Мистер Матчин, — сказал англичанин, — Вам следовало бы понимать, что нельзя брать чужое. Многих людей это огорчает.
— Если это огорчает моих врагов, то могу только порадоваться.