– Да, так всё наверняка и было… Когда я обследовал подземелье, то нашёл около скелета склянку с неким веществом и валет. За сто лет с ними ничего не сделалось. Я вспомнил то, что мне рассказывал доктор Самойлов, особенно о запёкшихся ранках на шее молодого соперника. И тут я понял – это рана, нанесённая валетом. Ведь у него – два узких лезвия.
Полянский с нескрываемым интересом слушал Берсеньева. Его поразила изобретательность преступника…
– Неужели пращур задушил соперника подушкой, а потом нанёс рану валетом?.. – размышлял поручик.
Берсеньев усмехнулся.
– Этого доподлинно теперь никто не узнает… Но у меня на этот счёт есть некоторые соображения.
– И какие же? – Полянский не скрывал своего явного интереса.
Берсеньев продолжил свой рассказ:
– Склянка содержала некий яд. Пращур смочил валет в смертельном зелье и вонзил в шею соперника. Тот умер…
– Яд, парализующий дыхание… Я читал о таких, но воочию никогда не сталкивался. Странно… Откуда он взялся у легендарного предка? Ну, да вряд ли мы теперь об этом узнаем…
– Я рассказал о склянке Сильвии, – продолжил Берсеньев. – Та проявила к зелью особенный интерес. По словам Либуш, её шантажировал какой-то прохвост, она не знала, как избавиться от него… Понимаете, мышьяк – слишком явное средство. Симптомы отравления мышьяком очевидны: боли в животе, рвота… Сильвия решила испытать зелье на этом прохвосте…
– М-да… Имя сего прохвоста Николай Жуков. Опыт вашей возлюбленной прошёл удачно. Яд не оставил следов в организме жертвы… И дело было закрыто. Окрылённая успехом, Либуш заманила Григория Шаховского в свой бордель и отравила… Но на их телах не было обнаружено следов от валета. Я в этом совершенно уверен.
Берсеньев усмехнулся.
– Сильвия умна. Она не стала связываться с валетом: к чему такие сложности? Да и яд за сто лет мог потерять свои свойства. Она просто подлила зелья в вино Григорию Шаховскому…
– А Жукову – в коньяк, – уточнил поручик. – Действительно, зелье потеряло свои свойства за столь долгие годы, но всё же не до конца. Николай Жуков и Григорий Шаховской задохнулись от кашля…
Полянский внезапно почувствовал усталость, ему хотелось спать, сказалось напряжение последних дней. Он усилием воли взял себя в руки, потому как хотел прояснить все обстоятельства столь запутанного и таинственного дела до конца.
– И всё-таки признайтесь: какая выгода Либуш от смерти Шаховских? Может быть, она действовала в интересах Анатоля Дубовицкого?
– Что? Этого недоумка? Право, не смешите меня, сударь! – воскликнул Берсеньев.
– Тогда мне до конца непонятно, чего она добивалась? – признался Полянский.
Берсеньев хрипло рассмеялся и тут же издал стон – ногу пронзила нестерпимая боль. А когда боль отступила, признался:
– Сильвия хотела лишь одного – наследства, конечно. Её полная фамилия: Батори – Либуш – Шаховская.
Поручик удивлённо вскинул брови.
– Вы уверены?
– Разумеется. Когда она предложила мне завладеть имуществом графа, то призналась, что имеет на него полное право и в подтверждении показала свой паспорт. В нём чётко значилось: Сильвия Батори – Либуш – Шаховская, год рождения 1799. Я и согласился…
– Что же госпожа Либуш пообещала вам? – поинтересовался поручик.
– Мы собирались пожениться. Разве нормальный человек откажется стать графом?
– Пожалуй… – согласился Полянский, но тут же подумал, что вероятнее всего, Сильвия попытается избавиться от пособника. – А вы, господин Берсеньев, не пытались выяснить степень её родства с Шаховскими? – тут же спросил он.
– Пытался. Она лишь смеялась и говорила, что всему своё время.
– И последнее, что я бы хотел узнать: кто стрелял в Наталью Васильевну?
Берсеньев пожал плечами.
– Понятие не имею. На этот вопрос вам может ответить только сама Сильвия Либуш.
Наталья Васильевна вошла в спальню, когда Полянский закончил допрашивать управляющего.
– Вероятно, я всё пропустила… – догадалась она. – Зато я успокоила крепостных мужиков.
Полянский подумал, что, пожалуй, к лучшему, что графиня не присутствовала при столь неприятном разговоре. Он сумеет сгладить особенно отвратительные моменты рассказа управляющего и преподнести историю доморощенного Дракулы в более мягкой форме, тем самым пощадив и так расшатанные нервы графини.
Дмитрий Берсеньев приехал в Москву, снял отлично меблированную комнату для встречи с Сильвией Либуш и отправил ей записку, в которой говорилось, что он с нетерпением ждёт её по такому-то адресу, чтобы сообщить приятную новость.
Получив письмо, Либуш сразу же решила, что графиня мертва, а Дмитрий снял меблированную комнату, чтобы сделать ей приятное и поспешила на встречу с любовником.
Не успела Либуш войти в съёмные апартаменты, как бросилась к любовнику и привлекла его к себе.
– Боже мой, Дмитрий! Как давно мы не виделись! – Сильвия страстно впилась Дмитрию в губы.
Наконец, они разомкнули объятия…
– Я хочу знать, как всё произошло, – наставала она. – Но для начала давай выпьем шампанского. Я принесла отличную бутылочку «Мадам Клико», она – в корзинке, за дверью.
Дмитрий отправился за «Мадам Клико». Сильвия же в это время расположилась за столом, на котором стояли вазочки со сладостями, а также бутылка отменного вина.
– Наконец я смогу предъявить права на наследство. Никому и в голову не пришло, что я имею полное право на всё имущество Шаховских.
– М-да… – рассеяно изрёк Дмитрий. – И почему же? Ты так и не рассказала мне…
– Давай сначала выпьем шампанского. А все разговоры – потом.
Дмитрий вскрыл бутылку, разлил вино по бокалам. А когда он отвлёкся, открывая коробку с шоколадными конфетами, которую принесла предусмотрительная любовница, та что-то подлила ему в бокал.
Полянский прильнул к стене, в которой имелся потайной глазок, через который можно наблюдать за происходящим из соседней комнаты.
За его спиной нервно прохаживался Павел Христофорович и два жандарма.
– Пора! – скомандовал Полянский.
Как только Сильвия и Дмитрий взяли бокалы и уже собирались осушить их, дверь в комнату отворилась: вошли Алексей Федорович Полянский и Павел Христофорович Эйлер собственной персоной, за ними два дюжих жандарма.
Либуш растерялась, она не ожидала увидеть своего покровителя Эйлера. Того же трясло от гнева.
Эйлер подошёл к Берсеньеву и взял у него из рук бокал.
– «Мадам Клико» – дивный игристый напиток. Вы не возражаете, если я осушу этот бокал до дна? – обратился он к Сильвии, едва сдерживаясь, чтобы не придушить её. – Итак, я хочу выпить, сударыня, за ваше здоровье и вашу изобретательность. Как я понимаю, вы почти графиня.
Либуш побледнела, её красивое лицо исказилось от страха, губы дрожали.
– Не делайте этого, Павел Христофорович… Не пейте… Вино отравлено, – призналась она.
Эйлер поставил бокал на стол. Берсеньев смертельно побледнел и машинально опустился в кресло…
– Вы разочаровали меня, сударыня. Никогда не думал, что оказываю знаки внимания мошеннице и отравительнице. Ведь это вы отравили Григория Шаховского. Не так ли?
Либуш молчала.
Она не могла говорить, страх и отчаяние лишили её дара речи.
– Признайтесь, сударыня, это вы стреляли в госпожу Шаховскую? – допытывался Эйлер.
– Нет… – наконец вымолвила женщина.
– Что ж, предположим… Этим мы займёмся позже, – сказал полковник. – Так, может быть, вы расскажите нам, каким образом вы хотели предъявить права на наследство Шаховских? – поинтересовался он.
Сильвия усилием воли взяла себя в руки и начала рассказывать:
– Моя полная фамилия Батори – Либуш – Шаховская. Моя мать Элиза Батори – Либуш в 1798 году сочеталась браком с графом Николаем Яковлевичем Шаховским. О том хранится запись в церкви Святого Иакова в городе Тырговиште, что в Валахии. И я владею копией записи, документ – в сейфе одного из московских банков…
Эйлер и Полянский переглянулись. Дмитрий Берсеньев, ожидая услышать нечто подобное, уже пришёл в себя, спокойно развернул конфетку и положил её в рот.
– Вы что же – законная наследница графа Николая Яковлевича Шаховского? – воскликнули они почти одновременно.
– Да! Именно: законная наследница! Я – его старшая дочь! Моя мать умерла родами, Шаховской словно ждал этого. Он даже не поинтересовался мною, а подло завладел доспехами Дракулы и покинул Валахию.
Эйлер и Полянский пребывали в полном недоумении.
– Сударыня, вы хотите сказать, что Николай Шаховской украл у вашей семьи доспехи Дракулы?
– Да. Он вор и мошенник. Граф специально женился на моей матери, чтобы завладеть доспехами, ибо мечтал пополнить ими свою коллекцию. Выход был один: женитьба. Едва моя матушка испустила дух, как он подло сбежал! И никогда не интересовался мною! Он даже не подозревал, что я вообще жива! – негодовала Сильвия. – Я хотела вернуть то, что принадлежит мне по праву.
– Сударыня… Но откуда у вашей семьи эти доспехи? – не удержался Эйлер от любопытства.
Сильвия гордо вскинула голову.
– История моего рода уходит в глубь веков. Моя прародительница Эльжбетта Батори была любовницей могущественного воеводы Дракулы. Доспехи эти принадлежали её отцу, который погиб, сражаясь с турками. Эльжбетта же подарила их Владу Дракуле, воеводе Валахии. А после его смерти перезахоронила обезглавленное тело и вернула доспехи. Увы, но наш род потерял замок… Моя мать имела неосторожность рассказать об этом заезжему русскому графу. Остальное вы знаете… – Сильвия смолкла. – Что меня ждёт? – неожиданно спросила она.
– Каторга. Надеюсь, что в вас не проснутся дурные наклонности Дракулы, и вы не станете убивать каторжанок, чтобы насладиться их кровью, – мрачно заметил Эйлер.
Полянский напоследок спросил представительницу древнего рода Батори:
– Последний вопрос: почему вы раньше не попытались избавиться от семейства Шаховских?
– Сначала у меня не было такой возможности. Я вынашивала планы мести… Я мечтала избавиться от Шаховских и даже от молодой графини. Но это по-прежнему оставалось лишь хитроумным планом, покуда я не повстречала Дмитрия Берсеньева. Наша встреча всё изменила… Его ярославский дядюшка-купец пришёлся весьма кстати.