Уважают только твердого офицера. В книге Софьи Федорченко «Народ на войне» приводятся слова солдат о своих командирах в Первую мировую войну. Хороших оценок нет, надо понимать, что за хорошие оценки г-жа Федорченко исправлялась бы в лагерях. Но одно бросилось в глаза.
«Коли станет топор,
Словно девица, добёр,
Не ждать с того топора
Ни работы, не добра.»
— «Закурил я папироску, ноги заломил, а его перед себя поставил, бровью грожуся. Стараюся по его делать — не выходит. И этому делу долгие годы учиться надобно».
— «Со мною добрый был, всему обучил: не бояться, честь свою понимать. Все это помню, а начну говорить — сейчас вокруг себя плохое-худое выискиваю; счеты, видимо, сводим».
— «Офицеру теперь одно дело осталось — солдату угождать. Верить ему не можем, жалеть его не за что, а угодит ли с непривычки — очень еще не знаю».
Это надо помнить каждому офицеру. Любые революционные потрясения слово в слово повторят все то, что мы уже проходили в начале двадцатого века. Другого призвания у офицера, как «слуга царю, отец солдатам» нет и не будет. Правда, и цари-то русскому люду попадаются такие, что не приведи господь. Как ни крути, а хороших царей не бывает.
Всякое послабление в исполнении воинских Уставов грозит перерастанием в анархию и новым 1917 годом. А от некоторых наших демократов и коммунистов, засевших в Думе, вполне можно ожидать нового приказа номер 1. Ума не надо, чтобы отменить воинские приветствия, создать ротные, батальонные, полковые, дивизионные и армейские комитеты. Это будет началом конца армии и развертывания новой гражданской войны в России. Белыми будут патриоты России, а красными те, кто уже был красными, кто разворачивал красный террор и массовые репрессии в отношении русских людей, не согласных с ними. Сколько волка ни корми морковкой, он все равно в лес смотрит. Куда большевика ни целуй — всюду ж…па. Честно говоря, и о демократах можно сказать точно так же. Ни больше и не меньше. И все идет к тому, что для спасения России от краха нужно будет голосовать за КПРФ.
Вполне возможно, что в стране снова возникнет ситуация, когда каждый офицер должен будет сделать для себя трудный выбор — с кем он, с Белыми или с Красными. Россия такая же Киргизия, только размером побольше, и народ русский можно довести до состояния киргизов. Я не буду говорить за всех, скажу за себя. Я не знаю, на чьей стороне я буду. И так, и так все это будет во вред нашему государству.
Есть у меня мысли добавить в эту книгу отдельную главу о природе русско-советско-российкого офицерства. Я представляю, какой мохнатый вой взнесется в небо от тех, кто каждое утро достает билет с Лениным, бьет поклоны портрету Сталина с лампадкой и как заклятия произносит молитву: «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи. Учение Ленина-Сталина сильно, потому что оно верно. Верной дорогой идете товарищи. Наше дело правое — мы победим». Кого? Вот главный вопрос.
В. Маяковский о них еще в 1923 году писал:
«Чье сердце
октябрьскими бурями вымыто,
кому ни закат,
ни моря рёволицые,
тому ничего,
ни красот,
ни климатов,
не надо —
кроме тебя,
Революция.»
Новые «большевики» хотя и отличаются от прежних своей респектабельностью, государственными «мерсами» и «ауди» с мигалками, имеют больше опыта, чем их прародители, но сущность их не изменить ничем. Эти покажут себя постепенным сворачиванием новой экономической политики ликвидацией класса эксплуататоров в городе и в деревне, проведением новой Великой культурной революции и воспитанием человека коммунистического общества.
Собственно говоря, сейчас противостоят друг другу два политических течения — коммуно-большевистское и демократически-олигархическое. И оба — большевики. Причем последние имеют квалифицированное конституционное большинство в парламенте, точно такое же, какое всегда имели большевики в эпоху однопартийности, когда беспартийный мог претендовать только на должность дворника. Какое из них моему милому Отечеству полезнее, сказать не могу. По-моему, оба вредные.
В нашем юношестве «мы ехали шагом, мы мчались в боях и «Яблочко» песню держали в зубах. Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону. Уходили комсомольцы на гражданскую войну. Каховка, Каховка — родная винтовка. Горячая пуля лети! Иркутск и Варшава, Орел и Каховка — этапы большого пути. Ты прости, прости, прощай! Прощевай пока, и покуда обещай не беречь бока. Не ныть не болеть, никого не жалеть. Пулеметные дорожки расстеливать, беляков у сосны расстреливать. Так бей же по жилам, кидайся в края, бездомная молодость, ярость моя! Чтоб звездами сыпалась кровь человечья, чтоб выстрелом рваться Вселенной навстречу, чтоб волн запевал оголтелый народ, чтоб злобная песня коверкала рот. Нам нож — не по кисти, перо — не по нраву, кирка — не почести, и слава — не в славу. Мы ржавые листья на ржавых дубах…».
М. Светлов, Э. Багрицкий, В. Маяковский, В. Луговской. Прекрасные поэты. Каждый по-разному воспринимал свою эпоху. Если бы мы исключительно серьезно и вдумчиво читали или слушали эти стихи под аккомпанемент теории об обострении классовой борьбы в развитом социалистическом обществе, то из нас бы вышли яркие представители той эпохи, типа нынешних коммунистов, которые ходят с завернутой назад головой в черных очках и мечтают о возврате в 1937 год, чтобы посчитаться с нынешними выразителями демократических преобразований и идеологии свободного рынка.
На формирование личности огромнейшее влияние оказало кино. Мы ходили в кино всей семьей. Будучи постарше ходил в кино один или с приятелями. Как сейчас дословно помню фильмы «Чапаев», «Щорс», «Суворов», «Кутузов», «Нахимов», «Адмирал Ушаков», «Корабли штурмуют бастионы», трилогию о Максиме с Б. Чирковым в главной роли, «Сорок первый» Г. Чухрая о трагической любви красноармейки Марютки и гвардейского поручика Говорухи-Отрока, и великое множество фильмов, которые были событиями в нашей культурной жизни и не проходили мимо внимания как современные американские боевики.
Наши режиссеры действительно воспитывали людей в духе любви к своей Родине, гордости за принадлежность к великому государству и заставляли думать о том, что эпохальные события и отдельные события являются чьей-то судьбой, горькой или сладкой, внутренне говорили — не трогайте, не бейте, поймите, простите, пожалейте других людей.
По окончании школы мы выходили в жизнь, что-то умеющие и что-то знающие. Трудовое обучение не ограничивалось только занятиями по труду и изготовлением скворечников. Мы проходили трудовую практику на предприятиях и я получил специальность автослесаря второго разряда. О том, как нас подготовили, может служить тот факт, что моей квалификационной работой была ручная притирка клапанов двигателя автомобиля ГАЗ-51. Многие из вас представляют систему клапанов двигателя? Сомневаюсь. А мне с моим товарищем нужно было разобрать двигатель, произвести дефектовку клапанов и при помощи дрели и пружинки вручную притереть клапан так, чтобы не было пропускания газов. И это в семнадцать лет.
Зато мы твердо знали, что советские люди самые гуманные и добрые люди в мире. Они борются за права угнетаемых людей. Наши отцы и деды освободили от фашизма всю Европу и нам до сих пор благодарны за это, а империалисты стремятся преуменьшить значение нашей победы, даже вот день Победы они празднуют 8 мая, а мы 9 мая.
Глава 3. Живи по Уставу — завоюешь честь и славу
Перед окончанием школы я собрал группу добровольцев для поступления в инженерное училище в городе Пермь, в соседней области. Прошли комиссии и собеседования. Все годны по здоровью и полны энтузиазма учиться. О нас стали говорить во всех школах: «Смотрите, какие патриоты». Желающих прибавилось, но необходимая группа была уже набрана. Откуда мне было знать, что сыну председателя одного совета захотелось тоже побыть в центре внимания. Почетным людям у нас всегда почет. Одного из команды надо отчислить. А кого? Конечно, сына рабочего. За него заступиться некому. Вызвали меня в военкомат и говорят:
— Знаешь, какая досадная штука получилась? Есть твердое требование в военные училища направлять только тех, кому на первое сентября исполнилось 17 лет, а ты родился 6 сентября. Извини, не можем послать тебя в инженерное училище. Есть, правда, пограничное училище в Алма- А те, там требования не такие строгие. Если желаешь, направим туда, а так — жди еще год, пока не исполнится 17 лет.
Куда деваться, конечно, согласился. О причине поворота в моей судьбе я узнал много позже. Будучи уже майором приехал в отпуск и во время постановки на учет в военкомате обратил внимание на одного старшего лейтенанта, личность которого мне показалась очень знакомой. Действительно, это оказался бывший делопроизводитель-сверхсрочник, который и направил мою жизнь по другому руслу.
— Извините, товарищ майор, думал, вы меня не узнаете, — сказал он. — Мне приказали поговорить с вами, офицерам было стыдно говорить из-за того, что вы были инициатором поступления в военное училище, а вас пришлось исключить из команды. Все офицеры внимательно следят за вашей службой по вашим приездам в отпуск и радуются, что вы здорово обогнали ваших друзей-инженеров в служебном продвижении. Успехов вам и не держите на меня зла. А тот человек не поступил, съездил, прокатился и вернулся домой.
Бывший сверхсрочник уволился в запас в звании майора, и мы до сих пор поддерживаем с ним дружеские отношения.
Кстати сказать, каждому человеку, у которого получился такой же «облом», необходимо философски подумать, а действительно ли это «облом»? Да, я не стал ракетчиком, не сидел на позициях стратегических ракет, но я объездил почти весь СССР. А стал бы ракетчиком, то и семья у меня была бы другая, и жизнь сложилась бы не так, и я был бы не таким, какой я сейчас есть, и не сидел бы около компьютера и не писал эти строки. Я считаю, что те «неудачи», которые пришлись на мою жизнь, на мою службу и сделали небольшой изгиб в моей судьбе, провели меня той дорогой, о которой я мог бы сказать словами песни: «… если снова начать, я бы выбрал опять бесконечные хлопоты эти». Поэтому я сейчас с определенной долей благодарности отношусь к тем людям, которые на протяжении всей моей жизни пытались и устраивали мне неприятности. Большой им привет и низкий поклон.