— Это тоже тебе, Кати, — сказал он, раскрыв перед моим носом коробочку.
Колечко, лежавшее там, оказалось обручальным. Золотое, изящное, с тонкой вязью узора без камней. Очень красивое и… безумно желанное. Если бы он преподнес мне его час назад, я была бы на седьмом небе от счастья. Сейчас же этот подарок лишь подтверждал правдивость услышанного в саду разговора. Раз Сигурд делает мне предложение по человеческим правилам, значит, решил уложить меня в постель, как и предполагала Клара. И Сверр его прикрывал наверняка, чтобы дать возможность спокойно расстаться с любовницей. И…
— Катарина Ирмин, ты выйдешь за меня замуж?
Голос жениха отозвался болью в гулко бьющемся сердце. А память услужливо воскресила последние его слова в той злополучной беседке. Черт! Лучше бы я их не слышала! Или нет, правда, сколь бы отвратительной она ни была, все равно предпочтительней сладкой лжи.
— Да, — сказала я, прямо взглянув в лицо предателя. — Выйду… лет через пять. А лучше через пятнадцать. Хотя, знаешь, — глаза мои сузились, а губы скривились в злой улыбке, — через двадцать пять — самое то. И ты нагуляешься, и я.
— Катарина… — Крышка с глухим стуком захлопнулась, скрывая обручальное кольцо.
— Не сейчас, Сигурд, — поморщилась я, всем видом показывая, что не хочу устраивать публичные разборки. — Мы сюда пришли веселиться и отдыхать. Этим и займемся! — Схватив подругу, я потащила ее в гущу ряженых.
— А почему кольцо, когда у демонов в ходу брачные браслеты? — единственное, что спросила Эллис, бережно прижимая к груди мой букет.
— Это разный вид кандалов. Господин Сальдозар решил не мелочиться и приковать меня к себе всеми возможными способами.
— Ну, через двадцать пять лет, может, ты и не против будешь, — ткнула меня в бок рассмеявшаяся «демонесса», чьи кудри заметно посветлели к ночи, и сейчас были уже не каштановыми, а русыми.
— Поживем — увидим, — вздохнула я, думая о том, как же сильно ненавижу своего жениха и… как безумно его люблю. Двадцать пять лет мне не выдержать. Да я и месяца не протяну, зная, что он с другой. Проклятье! Что же делать-то?
— Танцевать? — подкинула идею подруга.
— Девчонки, идите к нам! — крикнул какой-то парень, помахав нам рукой, и его друзья поддержали приятеля.
— Вот! У нас уже и компания наметилась, — двинулась к ним Эллисандра, утаскивая меня за собой.
— Конкурс, внимание, конкурс! — завопил ведущий в шутовском колпаке. — Ищем красавиц, готовых продать свой поцелуй на аукционе! Собранные средства пойдут в ближайший сиротский дом. Ну же, девушки, проявите милосердие!
Парень обладал хорошими навыками мага воздуха, что позволяло ему висеть над танцплощадкой и, используя усиливающее голос заклинание, созывать будущих конкурсанток. Не знаю, что за муха меня укусила, но, резко остановившись, я сказала:
— Хочу помочь детям! — И, решительно развернувшись, зашагала в обратную сторону.
Студенток, желавших того же, оказалось шестеро, и каждая была по-своему хороша. Яркие наряды, закрепленные магией маски, ослепительные улыбки на подкрашенных помадой губах. Участницы напоминали разноцветных птичек, слетевшихся на изысканное лакомство. И я стала одной из них. Не знаю, что мной руководило — кроме сочувствия к сиротам, конечно. Наверное, просто хотелось совершить что-нибудь запретное, на что я никогда бы не решилась раньше. Продать свой поцелуй, чтобы несчастные ребятишки смогли получить новые игрушки, одежду или школьные принадлежности, — почему бы и нет?
— Рассчитываешь развести инкуба на бабки? — шепнула невидимая Сима.
— Да, — ответила я. — То есть нет, — исправилась тут же, а потом с тяжелым вздохом призналась: — Не знаю.
— Ита-а-ак! — перекувырнувшись в воздухе, шут спустился на пол и, подняв вверх руки, громко воскликнул: — Встречайте! Наши смелые конкурсантки, которым небезразлична судьба детей! — Он принялся спрашивать имена каждой из нас, и я недолго думая назвалась Риной. — Кто же будет первой, кто… кто… кто… — Эхо подхватило голос оратора, разнесло его по залу. — Тянем жребий, красавицы? — В его руке, затянутой в белую перчатку, как по волшебству появились шесть тонких палочек. И мы с девушками принялись разбирать их, вытаскивая одну за другой. Мне досталась короткая. — Ведьмочка Рина! — торжественно провозгласил этот горластый клоун, обняв меня за плечи. — С тебя танец.
— Разве мы не поцелуи продаем? — обернувшись, спросила я.
— Чтобы поцелуи возросли в цене, надо показать товар лицом. — Он тряхнул колпаком, бубенцы радостно звякнули, и мои черепушки, реагируя на них, дружно захихикали.
На танец я не подписывалась. Одно дело веселиться в толпе, где каждый двигается как умеет, другое — выставлять себя на всеобщее обозрение, когда музыка играет только для тебя и взгляды прикованы к тебе единственной. Оценивающие, восхищенные… разочарованные. Нет, мы так не договаривались!
— Полно стесняться, ведьма! — Ведущий чуть сильнее сжал мои плечи. — Народ ждет. Музыку! — потребовал этот обманщик, и тут же с потолка полились чарующие звуки одной из моих любимых песен.
Я испуганно посмотрела на зрителей, обступивших нас полукругом. Среди них были и Эллисандра, которая ободряюще мне улыбалась, помахивая букетом, и Сверр в костюме лешего, стоявший за ее спиной, и… Сигурд. Неуверенность сковала меня, тело стало каким-то ватным, неповоротливым. А ведь еще недавно я бодро скакала по залу, выплясывая вместе с подругой. Сейчас же чувствовала себя неуклюжей каракатицей и безумно боялась опозориться.
— Я не справлюсь, — прошептала, сама не зная кому, так как шут отступил, бросив меня одну посреди освещенного пятачка танцевальной площадки.
— Расслабься, я помогу, — отозвалась суккуба.
— Как? — не веря в такую возможность, спросила я.
— Если позволишь, перехвачу контроль над твоим телом.
— Но…
— Расслабься… — Голос призрака успокаивал, обволакивая, проникая мне в голову, и я уже не знала, где ее слова, а где мои.
Мы будто стали единым целым, и это придавало сил и уверенности. Я погрузилась в транс; нервозность отступила, напряжение растаяло, меня захватили музыкальные переливы, закружили, обрывая связь с реальностью. Я сама не заметила, как начала двигаться. С каждой секундой мой удивительно чувственный и раскованный танец набирал обороты. Волосы развевались, подол платья взлетал вверх, обнажая затянутые в чулки и шортики ножки. Я кружилась, выгибалась, извивалась, выделывая невероятные па, и мне все это безумно нравилось. Может, Сима и руководила моим телом, но удовольствие от сумасшедшего танца получала именно я. Когда же музыка закончилась, пришло разочарование и… голод. Но не обычный, а тот, утолить который мог только мужчина.
— Симона, что ты со мной сделала? — испугавшись собственного состояния, прошептала я.
— Подготовила к аукциону, — без тени раскаяния отозвалась призрачная зараза и, тихо причмокнув, добавила; — Сейчас наконец поужинаем, мням!
В ужасе от понимания того, кем суккуба собралась закусить, я попыталась отказаться от участия в конкурсе, но ведущий, чтоб ему пусто было, проигнорировал мою просьбу, списав ее на смущение, и… объявил торги. Что тут начало-о-ось! Я и не знала, что у бедных студентов магической академии такие деньги водятся. Или под масками вовсе не ученики прятались? Кейсар с Сальдозаром ведь пришли, могли и другие преподы явиться. Да и просто гости со стороны. Мой лот стремительно рос в цене, а меня все больше охватывала паника. Вот сейчас как выиграет этот черт торги! Или тот заводной зайчик, без конца подпрыгивающий, подмигивающий и посылающий мне воздушные поцелуи. Или еще хлеще — дама с косой и толстым кошельком, которая смотрит на меня так, будто хочет съесть. Или… да много их тут, активных! Но как я буду выкручиваться, когда энергией победителя начнет лакомиться призрачная суккуба?
— Пятьдесят золотых монет — р-р-раз! — прокричал шут. — Пятьдесят монет — два-а-а! — протянул он, оглядывая зал в поисках очередной поднятой руки, но народ, видать, решил, что это и так высокая цена за один несчастный поцелуй. Оно и понятно, некоторым год работать приходится, чтобы получить такое жалованье. Но тот, кто намеревался купить мой лот, явно привык сорить деньгами. Что ж, сироты ему спасибо скажут. — Пятьдесят монет… Слушаю вас, господин лекарь! — обратился ведущий к моему жениху, все-таки решившему тоже поучаствовать в аукционе.
Сердце радостно взбрыкнуло, вмиг забыв все обиды, ведь я думала, что Сигурд, оскорбленный моим отказом, так и простоит, изображая памятник самому себе и глядя, как меня целует пушистый попрыгунчик. Но разум снова напомнил о предательстве василиска, и взлетевшее вверх настроение начало медленно сползать вниз.
— Сколько? — не веря собственным ушам, переспросил шут подошедшего к нему блондина. Даже головой тряхнул, оглашая притихший зал перезвоном бубенцов, на который привычно отозвались мои зачарованные черепушки. — Вы уверены, господин? — Лекарь кивнул, и ведущий, вновь усилив голос, завопил: — Сто монет за поцелуй прекрасной ведьмы! — Народ дружно ахнул, кто-то даже зааплодировал, но редкие хлопки потонули в полной ожидания тишине. Я невольно сглотнула, и этот звук показался мне недопустимо громким. Сто монет? Да он в своем уме? — Дети озолотятся! Все ради детей! Ита-а-ак, глубокоуважаемые гости, сто золотых — раз, сто золотых — два, сто золотых… Продано! — Едва он это произнес, как над нами начали вспыхивать разноцветные огоньки, складываясь в узоры. — Поздравляю вас, — сказал ведущий, пожимая руку Сальдозару. — И нас, — обратился он к зрителям, которые наконец ожили и начали дружно аплодировать, выкрикивая разные напутствия мне и победителю. — А сиротский приют святой Элизы поздравляем в особенности. Рина, целуй его! — приказали мне, и, закусив от волнения губу, я подошла к своему жениху.
Он ничего не сказал, просто обнял молча за талию, притянул к себе и, нагнувшись, впился в губы. Жадно, страстно, неистово, будто наказывал за все мои слова, сказанные ранее. Он лишал меня воздуха, пленял, покорял и подчинял. В его действиях не было нежности, но это лишь сильнее распаляло. В меня же словно бес вселился, хотя, может, так оно и было, учитывая наличие изголодавшейся суккубы. Обхватив Сигурда за шею, я ответила на поцелуй так же яростно. Рука скользнула на его затылок, пальцы впились в жесткие волосы, срывая шнурок с хвоста, а согнутая в колене нога медленно поднялась, поглаживая бедро мужчины. Слишком откровенно и… безумно волнующе. Я пила этот поцелуй так же, как пил мое дыхание полудемон. Зал ликовал, свистел и подбадривал, громко считая, как это часто бывает на свадьбах. Сальдозар отстранился, лишь когда я начала задыхаться. Но едва успела отдышаться, как этот несносный тип схватил меня, перекинул через плечо и, не обращая внимания на протесты, понес к открытому им же порталу.