Лазарус вспомнил, как уже посещал свой родной город. Только в каком же это было столетии? Где-то в начале Расселения, решил он. Тогда горожанин, рискнувший выйти в грязные ущелья улиц, надевал похожий на парик стальной шлем, пуленепробиваемые жилет и штаны, защитные очки, перчатки с медными нашлепками на костяшках, прихватывал и запрещенное оружие. Но все равно на улицах появлялись редко; все старались держаться поближе к остановкам и выходили из транспорта только там, где дежурила полиция, особенно после темноты.
А здесь и сейчас оружие было разрешено, но его никто не носил.
Лазарус сошел с трамвая в Мак-Джи и, спросив дорогу у полицейского, отыскал Ассоциацию христианской молодежи. Там, уплатив полдоллара, он получил ключ от небольшой комнатушки, полотенце и кусок мыла.
Понежившись под душем, Лазарус вернулся в вестибюль, где ранее заметил телефоны «Хоум» и Белла[76]. Рядом стояла табличка: «Местный разговор 5 центов. Платить клерку». Лазарус попросил телефонную книгу и в системе Белла обнаружил: «Чепмен, Боулз и Финнеган, адвокаты, юристы», в здании Р. А. Лонга[77]. Да это то, что надо. Он поискал еще и нашел адрес Артура Дж. Чепмена, адвоката, проживающего в Пасео.
Ждать до завтра? Не стоит, ведь Джастин сообщил ему пароль. Лазарус подал никелевую монетку клерку и протянул руку к телефону Белла.
— Номер, пожалуйста!
— Центральная, Атуотер-один-два-два-четыре.
— Алло! Это дом мистера Артура Дж. Чепмена, адвоката?
— Я слушаю.
— Мистер Айра Говард сказал, что я могу обратиться к вам, советник.
— Интересно. Кто вы?
— Жизнь коротка…
— Но годы длинны, — ответил адвокат.
— Пока не наступили злые дни.
— Очень хорошо. Что я могу сделать для вас, сэр? У вас какие-нибудь проблемы?
— Нет, сэр. Не могли бы вы взять у меня конвертик и передать его секретарю Фонда?
— Да. Вы можете привезти его в мой офис?
— Завтра утром, сэр?
— Примерно в полдесятого. В десять я должен быть в суде.
— Благодарю вас, сэр, я приду. Спокойной ночи.
— Рад буду встретиться с вами. Спокойной ночи.
Рядом стоял письменный стол, вновь призывающий обратиться к услугам клерка; над ним висел лист бумаги с укоризненной надписью: «А ты писал матери на этой неделе?» Лазарус попросил лист бумаги, конверт, честно сознавшись, что намеревается написать домой. Клерк подал ему бумагу.
— Приятно слышать, мистер Дженкинс. Вы уверены, что одного листа вам хватит?
— Если нет, я попрошу у вас еще один. Благодарю.
Позавтракав (кофе и пончики, пять центов), Лазарус отыскал на Гранд-авеню магазин канцтоваров, где истратил пятнадцать центов на пять конвертов, которые можно было последовательно вложить один в другой, потом вернулся в «Ассоциацию» и подготовил послание. Конверт он вручил мистеру Чепмену лично в руки, не обращая внимания на явное неодобрение его секретарши.
На внешнем конверте было написано:
«Секретарю Фонда Айры Говарда».
В нем лежал другой конверт с надписью:
«Секретарю Ассоциации Семейств Говарда в 2100 году от Рождества Христова».
На третьем конверте значилось:
«Прошу хранить в архивах Семейств тысячу лет. Рекомендуется инертная атмосфера».
На четвертом:
«Вскрыть главному архивариусу в 4291 григорианском году».
И наконец, на пятом: «Вручить по требованию Лазарусу Лонгу или любому члену его Семейства, проживающему в колонии на Терциусе». В этот конверт Лазарус вложил конверт, который ему дали в Ассоциации христианской молодежи, а в нем находилась записка, которую Лазарус написал предыдущей ночью. На конверте были перечислены имена всех членов Семейства, проживающих в Глухомани. Ляпис Лазулия и Лорелея Ли возглавляли список.
«4 августа 1916 г. григ.
Дорогие мои!
Я ошибся: прибыл два дня назад — и на три года раньше срока! Но я по-прежнему хочу, чтобы вы подобрали меня точно через десять лет после высадки возле кратера, а именно 2 августа 1926 года по григорианскому календарю.
И пожалуйста, убедите Дору, что она ни в чем не виновата. Ошибся или я, или Энди, а может быть, инструменты, которыми мы располагали, оказались недостаточно точными. Если Дора хочет перекалиброваться (а ей необязательно это делать, поскольку до встречи остается ровно десять земных лет), скажите ей, чтобы узнала у Афины даты затмения Солнца Луной. Я еще не имел возможности уточнить их, поскольку только что добрался до Канзас-Сити.
У меня все в полном порядке. Я нахожусь в добром здравии, у меня достаточно денег, и я чувствую себя в безопасности. Я напишу еще не раз и побольше, и письма будут заклеены понадежнее, но пока у меня нет времени, чтобы соблюсти все почтовые требования Джастина.
Поцелуйте всех за меня. Потом напишу побольше.
Вечно любящий вас
Da Capo IIКонец эры
«25 сентября 1916 г. григ.
Дорогие Лаз и Лор!
Это второе письмо из тех, которые я попытаюсь отослать следующими способами: через три юридических фирмы и Национальный банк Чейза; с помощью временной капсулы, которая будет направлена с инструкциями доктору Гордону Харди через В. У. Смита и ячейку в банке (ненадежный тип этот Смит; он наверняка вскроет его и тем самым уничтожит — хотя, что бы там ни случилось, я все равно не помню). Ну и с помощью других трюков, которые я запомнил. Если хотя бы одно из этих писем окажется в архивах до начала Расселения, вы получите его по запросу в конце 4291 года (по григорианскому календарю), в соответствии с той схемой, которую мы разработали.
Если повезет, вы получите десятки писем одновременно. Рассортируйте по датам — и вы получите отчет о прожитых мной десяти годах. В воспоминаниях могут оказаться пробелы (какие-то письма могут потеряться). В этом случае я (после того, как вы подберете меня) продиктую недостающее Афине, чтобы сдержать обещание, данное Джастину и Галахаду, которые требуют полного отчета. Но я буду рад, если до вас дойдет хотя бы одно письмо. Скажите Афине, чтобы она поработала над временной капсулой, чтобы отложенную почту можно было получать из более ранних столетий; должен же быть какой-то способ обеспечить ее надежность?
Я буду пользоваться большим количеством адресов плюс тот, который я придумал. Письма, вложенные в несколько конвертов, буду посылать исполнительному компьютеру на Секундусе в 2000 год Расселения. Их вскроет и прочитает компьютер, а человеческие руки не должны прикасаться к ним, и уже программа распорядится, чтобы сообщение было сохранено и передано руководителю колонии на Терциусе на следующий день после нашего отлета.
Я не верю в парадоксы. Либо Минерва получила это послание еще до вашего рождения и поместила в архив, который потом передала Афине, а Айра получил его и уже передал вам обеим, или же этого не случилось вообще. Никаких аномалий, никаких парадоксов — либо полный успех, либо полная неудача. Идею эту я почерпнул из того факта, что исполнительный компьютер вскрывает, прочитывает и отвечает на бесконечное количество писем и сообщений, не передавая их содержание исполняющему обязанности председателя или кому-то вообще, если в этом нет необходимости.
Главное: я писал об этом в моем первом письме и буду повторять в каждом последующем. Я ошибся при калибровке и прибыл за три года до срока. Дора не виновата — обязательно передайте ей мои слова, перед тем как расскажете, что произошло. Успокойте ее. Несмотря на ее мальчишескую грубость, она очень чувствительна и ранима. Если бы я сумел предоставить ей более точные данные, она привезла бы меня сюда с точностью до секунды, я уверен в этом.
Базовая дата и место рандеву остаются прежними: через десять (10,00) земных лет после высадки, возле метеоритного кратера в Аризоне, остальные точки рандеву прежние, сроки по-прежнему отсчитываются от базовой даты. Моя ошибка изменяет григорианскую дату рандеву на 2 августа 1926 года, тем не менее до нее осталось 10 земных лет, как я и запланировал.
Дора, конечно, захочет найти ошибку в тех данных, которые я ей передал. Привожу временны́е метки, на которые она может положиться: даты полных затмений Луны Солнцем, наблюдавшихся на Земле между 2 августа 1916 и 2 августа 1926 г. по григорианскому календарю:
8 июня 1918 г.
29 мая 1919 г.
21 сентября 1922 г.
10 сентября 1923 г.
24 января 1925 г.
14 января 1926 г.
Если Дора и после этого не успокоится, она может затребовать у Афины любые данные о Солнечной системе в древности, которые ей могут потребоваться; великая библиотека Нового Рима набита подобными материалами. Но все действительно необходимое содержится в самой Доре, в ее собственном нутре.
Напоминание:
1. Подберите меня через 10 земных лет после высадки.
2. Я оказался здесь за три года до срока по собственной вине, а не из-за ошибки Доры.
3. Я прекрасно себя чувствую, здоров, в безопасности, вполне управляюсь с делами, скучаю о моих дорогих и всем передаю привет.
А теперь о страшных и опасных приключениях путешественника во времени. Начнем с того, что они не были ни страшными, ни опасными. Я стараюсь не привлекать ничьего внимания, то есть веду себя как мышь на кошачьей выставке. Всякий раз, когда туземцы раскрашивают свои пупки голубой глиной, я торжественно мажу голубой грязью себя. И соглашаюсь с мнением каждого, кто со мной разговаривает; посещаю его церковь, смиренно признаваясь в том, что последнее время пропускал службы; слушаю, а не говорю (конечно, вам в это трудно поверить) и никогда не возражаю. Если меня пытаются ограбить, даже не пытаюсь убить обидчика или хотя бы сломать ему руку; я молча отдаю ему все, что у меня есть. Я непременно должен оказаться на краю того самого кратера в Аризоне через 10 лет и не могу позволить, чтобы что-нибудь мне помешало. Я прибыл сюда не для того, чтобы преобразить мир; мне просто захотелось вновь посетить свое собственное детство.