— Минутку, — запротестовала Гамадриада. — Галахад, не будь эгоистом. Идем вчетвером. А ты, Иштар?
— Конечно, дорогая. Развлечемся.
— Или вшестером, только для Айры нужна еще спутница. Да, отец?
— Дорогая, побывать на дне рождения Лазаруса — дело соблазнительное… хотя я стараюсь обычно избегать общественных мест. Сколько же вы прошли омоложений, Лазарус? По ним можно отсчитывать и дни рождения.
— Не суй свой нос куда не надо, приятель. Как сказала твоя дочка: «Кто их считает?» Не возражаю против именинного пирога, как в детстве, и хватит одной свечи в центре.
— Фаллический символ, — заметил Галахад. — Древний знак плодотворящей силы — вполне подходящий для омоложения. А пламя — не менее древний символ жизни. Но свеча должна быть настоящей, а не поддельной — если такую удастся найти.
Иштар оживилась:
— Ну конечно! Здесь где-то должен быть свечных дел мастер. А если нет — я узнаю как и сделаю сама. И я хочу сама разработать ее дизайн — почти реалистический, но несколько стилизованный. Хотя могу сделать и точно с оригинала, дедушка: я скульптор-любитель, и неплохой. Научилась на курсах по косметической хирургии.
— Минуту! — запротестовал Лазарус. — Мне нужна всего лишь обычная восковая свеча, чтобы можно было задумать желание и задуть ее. Спасибо, Иштар, не хлопочи. Спасибо и тебе, Галахад, но я предпочитаю сам платить по счетам, — и вообще, можно же справить мой день рождения прямо здесь, чтобы Айра не чувствовал себя мишенью в тире. Поверьте, дети, я в своей жизни перевидал все виды борделей и веселых домов. Веселье — в сердце, а не в этой фигне.
— Лазарус, разве вы не видите, что ваши дети хотят устроить для вас фантастическую вечеринку? Они любят вас — один Бог знает почему.
— Ну…
— И возможно, платить по счетам вовсе не придется. Мне кажется, я кое-что припоминаю из перечня, приложенного к вашему завещанию. Минерва, кому принадлежит «Элизиум»?
— Это дочерняя корпорация «Сервис энтерпрайзис оф Нью-Ром лимитед», которая, в свою очередь, принадлежит «Шеффилд-Либби ассосиейтс». Короче говоря, вам, Лазарус.
— Черт побери! Кто посмел вложить мои деньги в такое дерьмо? Энди Либби, благослови, Господь, его милую кроткую душу, наверняка бы в могиле перевернулся — не запусти я его на орбиту вокруг последней открытой нами совместно планеты, на которой его убили.
— Лазарус, в ваших мемуарах этого нет.
— Айра, еще раз говорю, в моих мемуарах многого не хватает. Бедный паренек тогда глубоко задумался над одной из своих идей и потерял бдительность. Я оставил Энди на орбите, потому что обещал ему перед смертью доставить его тело на родину, в Озаркс. Попытался найти его через сотню лет, но не сумел. Маяк скис, наверно. Хорошо, дети, вечеринка состоится в моем веселом доме, и вы сможете перепробовать все, что там могут предложить. Так на чем же мы остановились? Айра, ты хотел дать определение слову «любовь».
— Нет, вы собирались рассказать о слепце, с которым познакомились, когда командовали шлюхами на Марсе.
— Айра, ты грубиян! Совсем как Дедуля Джонсон. Звали того парня Шумок — не припомню настоящего имени, да и было ли оно? Так вот Шумок был из той же породы, что и ты, — из тех, кого не приходится заставлять работать. В те дни слепец вполне мог просить милостыню, а большего ему не предлагали, ведь тогда вернуть зрение было нельзя.
Только Шумок не желал жить за счет других и делал что мог. Играл на коробочке с мехами и пел. Был такой инструмент, воздух в него качали мехами и выпускали через трубочки, когда нажимали клавиши, — приятная музыка. Очень популярный был, пока электроника не выдавила механические инструменты с рынка.
Раз Шумок заскочил вечерком, сбросил скафандр в раздевалке и принялся петь и играть. А я и не заметил, как он вошел.
Мое правило было такое: «Плати, присоединяйся или проваливай». Ну конечно, наше заведение всегда могло угостить пивком завсегдатая, оказавшегося на мели. Но Шумок завсегдатаем не был, он был бомж — выглядел и вонял, как бомж, и я уже собрался пнуть его под зад. А потом увидел на его глазах повязку и притормозил. Слепцов не выбрасывают, их не трогают. И я оставил его в покое, правда приглядывал за ним. Он даже не присел. Просто играл на разбитой стейнвеевской гармошке и пел — и то и другое он делал неважно, но я выключил свое минипьяно, чтобы не мешать ему. Одна из девочек пошла по кругу с его шляпой.
Когда он подошел к моему столику, я угостил его пивом, предложил сесть — и сразу пожалел об этом: ну и разило же от него! Он поблагодарил меня и принялся рассказывать о себе. Врал в основном.
— Совсем как вы, дедуля?
— Спасибо, Айра. Он говорил, что до несчастного случая был главным механиком на одном из больших гарримановских лайнеров. Может, он и впрямь был космонавтом, поскольку жаргон знал как надо. Но я не пытался его поймать. Если слепец уверяет, что был наследным принцем Священной Римской империи, — пусть его врет, я возмущаться не буду. Может, он был корабельным механиком, ремонтником или кем-то в этом роде. Но скорее всего, он был горнопроходчиком, небрежно обошедшимся с взрывчаткой.
Обходя после закрытия заведение, я обнаружил его в кухне — он спал.
Это было недопустимо — все-таки мы поддерживали в столовой чистоту. Я отвел его в свободную комнату и уложил спать, чтобы утром покормить завтраком и мягко выпроводить восвояси, — у меня ведь не ночлежка.
В общем, рассказывать можно долго. В следующий раз я увидел его уже за завтраком — и едва узнал. Две девицы вымыли его в ванной, причесали, побрили, нарядили в чистую одежду — мою, конечно же, — выбросили грязную тряпку, которой он прикрывал глазницы, и заменили ее чистой белой повязкой.
Я, родственнички, против ветра не плюю. Девочки были вправе держать у себя домашних питомцев; я знал, что́ привлекает сюда клиентов, и это была не моя игра на минипьяно. И хотя этот питомец ходил на двух, а не на четырех и ел больше меня самого — я не спорил. Гормон-Холл стал домом для Шумка — пока девочкам это нравилось.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что Шумок не паразит, который пользуется кровом, едой и, вероятно, товаром, не забывая выкачивать дань из наших гостей, — нет, он тоже налегал на весло. Короче, через месяц мой гроссбух засвидетельствовал, что наши валовая и чистая прибыль резко возросли.
— Как вы это объясните, Лазарус? Ведь он конкурировал с вами за деньги клиентов.
— Айра, неужели я должен соображать за тебя? Впрочем, нет, здесь этим занимается Минерва. Наверное, ты никогда не задумывался об экономике подобного рода заведений. Источников дохода три: бар, кухня и сами девочки. Никаких наркотиков — они только мешают извлекать прибыль из трех основных источников. Если к нам заявлялся клиент под наркотой и это было заметно или он начинал прямо тут забивать косячок, я тут же выпроваживал его и отправлял дальше по улице — к китайцам.
Кухня обслуживала девочек — в комнатах и в столовой, по ценам на уровне себестоимости или даже с небольшим убытком. Но помимо этого она всю ночь работала для посетителей и приносила доход — так что мы с лихвой покрывали все расходы на девочек. Бар тоже действовал не в убыток, после того как я уволил одного бармена «с тремя руками». Заработок девицы оставляли себе, цены диктовал рынок, — только платили фиксированную сумму за каждого посетителя, а если он оставался на ночь, плата увеличивалась втрое. Они могли немного смухлевать, и я на это закрывал глаза — но, если они брали помногу или слишком часто или какой-нибудь клиент жаловался, что с него слупили невесть сколько, я проводил с ними беседу. Особых неприятностей с этим не было — они все были настоящие леди, а у меня были средства, чтобы незаметно их контролировать, а также глаза на затылке.
Самыми неприятыми были жалобы клиентов на то, что их обсчитали, но я помню лишь один случай, когда вина была девочки, а не клиента, — я просто расторг с ней контракт и отпустил ее. Но обычно у нас клиентов не накалывали. Просто сначала он отсчитывал слишком много денег в ее маленькие жадные ручки, а потом, когда она уже отработала заказ, начинал жалеть и пытался наколоть ее, вернув свои деньги. Но таких козлов я чуял издалека и подключался к микрофонам в номерах — чтобы вмешаться, если возникнут проблемы. Подобные типы у меня мячиками вылетали за дверь.
— Дедушка, а встречались такие здоровенные, которых было не выставить?
— Нет, Галахад. Габариты в драке особого значения не имеют… к тому же на всякий случай я всегда был вооружен. А если мне нужно с кем-то справиться, меня ни на секунду не остановят какие-то моральные угрызения. Если неожиданно вдарить мужчине ногой в промежность, это успокоит его достаточно надолго, чтобы успеть вышвырнуть его за дверь.
Не кривись, Гама, душа моя, твой папенька уверял, что тебя шокировать трудно. Но я говорил о Шумке, о том, как он зарабатывал деньги для нас, не забывая и о себе.
В такого рода заведениях на фронтире обычный посетитель входит, покупает выпивку, разглядывает девочек, покупает выпивку той, которая ему понравилась, отправляется в ее комнату, делает свое дело, потом уходит. Производственный цикл — тридцать минут, доход заведения — минимальный.
Так было до появления Шумка. После того как он появился, чаще получалось так: клиент покупал выпивку, как и раньше. Мог купить второй напиток — девочке, пока слепой не закончит песню. Отводил девочку в номер. А когда возвращался, Шумок пел «Фрэнки и Джонни» или «Как толкач мою кузину повстречал», улыбался и обращал к нему свои куплеты — и клиент садился и слушал — и спрашивал, не знает ли Шумок «Очи черные». Конечно же, Шумок их знал, но не признавался, он просил гостя напеть ему мелодию и пересказать слова, а он посмотрит, сможет ли он что-то изобразить.
И если у гостя есть деньги, он сидит и час, и другой, поужинает сам, закажет ужин одной из девочек, расщедрится на чаевые Шумку — и глядь, уже готов повторить с той же девочкой или другой. Есть валюта — он гуляет всю ночь, тратит деньги на девочек, Шумка, кухню и бар. Если он проматывал все, но был хорошим клиентом — вел себя прилично и платил без разговоров, — я предоставляю ему в кредит постель и завтрак и приглашаю заходить еще. Если он выживет до следующей получки, он обязательно вернется. Если нет — заведение потеряет, конечно, ерунду по сравнению с тем, что он у меня потратил. Дешевая имидж-реклама.