Я бы ушел: жулики действуют мне на нервы. Но он взмахнул рукой, и ребята, сбросив одежонку, приняли красивые позы. Парнишка расставил ноги, скрестив руки на груди; девушка приняла изящную позу, такую же древнюю, как наша праматерь Ева: одна нога выставлена вперед, одна рука на бедре, другая опущена, грудь слегка приподнята — она была бы почти красивой, если бы не выражение скуки на лице, — несомненно, она проделывала это уже сотни раз.
Но не это заставило меня остаться. Меня кое-что царапнуло. Мальчишка был наг, как положено, а на ней оказался пояс целомудрия. Минерва, ты знаешь, что это такое?
— Да, Лазарус.
— Печально. И я сказал: «Сними-ка с девочки эту штуковину! Живо!» Глупо, я никогда не вмешиваюсь ни во что на этих странных планетах. Но подобные штуковины все-таки мерзость.
«Безусловно, благородный сэр, я как раз собирался приказать ей. Эстреллита!»
С тем же выражением скуки на лице девица повернулась к нему спиной.
И, став между ней и мальчишкой так, чтобы тот не мог заметить шифра, которым открывался замок, торговец проговорил: «Ей приходится носить это, чтобы уберечься не только от всяких негодяев, но и от брата, — они спят на одной подстилке. Вы не поверите, добрый сэр, такая спелая девушка… и девственница. Покажи благородному сэру, Треллита».
С тою же скукой она принялась демонстрировать. С моей точки зрения, девственность есть вполне поправимый недостаток, особого интереса не представляющий. Я велел ей прекратить и осведомился, умеет ли она готовить.
Торговец заверил меня, что на Благословенной ей может позавидовать любой шеф-повар, и начал вновь запирать ее в этот стальной подгузник. «Оставь! — строго сказал я. — Никто здесь не собирается ее насиловать. Где доказательства, которые ты обещал?»
Минерва, он доказал каждое свое слово — за исключением того, что она искусный кулинар, — продемонстрировав вещественные доказательства, и подозрительного в них было только то, что демонстрировал их этот тип. Я бы ни секунды не колебался, если бы увидел их в здешней клинике.
Следует упомянуть, что на Благословенной есть клиника омоложения, не находящаяся в ведении Семейств. Местная церковь в конце концов добилась контроля над ней, и метод антигерии, хорошо показавший себя даже в опытах на короткоживущих, стал доступен только высокопоставленным особам. Но планета не отстала в биологической практике — церковь нуждалась в этом.
Минерва, я рассказал тебе, о чем он говорил; теперь ты знаешь биологию, генетику и все эти манипуляции не хуже Иштар — возможно, даже лучше, ибо у тебя лучше память и больше времени. И что же он доказал мне?
— Что перед вами диплоидные дополнения, Лазарус.
— Правильно! Только он назвал их «зеркальными близнецами». А ты можешь рассказать, как были сделаны эти дети? Как бы ты провела соответствующую операцию?
Компьютер подумал и ответил:
— «Зеркальные близнецы». Термин этот не совсем точно описывает зиготы, удовлетворяющие перечисленным требованиям. Хотя звучит красочно. Я могу ответить лишь теоретически, поскольку находящиеся в моем распоряжении отчеты свидетельствуют, что ничего подобного на Секундусе не проделывалось. Но чтобы получить точные диплоидные дополнения, следует проделать следующие операции: осуществить вмешательство в гаметогенез в организме каждого родителя непосредственно перед мейотическим делением с уменьшением числа хромосом, то есть начать следует непосредственно с первичных сперматоцитов и ооцитов, нередуцированных диплоидов[40].
Теоретически в мужском организме подобную операцию можно провести без труда, единственная сложность может возникнуть из-за крайне малого размера клеток. Но я без колебаний приступила бы к подобной операции, если мне было бы дано время на создание необходимого точного оборудования. Логически следует начать так: половые клетки обоих родителей помещаются в пробирку. Когда сперматогоний преобразуется в первичный сперматоцит — все еще диплоидный, — его следует извлечь и немедленно разделить на два вторичных гаплоидных сперматоцита: один — с Х-хромосомой, другой — с Y-хромосомой. Их снова следует разделить и дождаться, пока они созреют и превратятся в сперматозоид.
Вмешательство на стадии сперматозоида не может оказаться достаточным. Нельзя избежать смешения пар гамет, и результирующие зиготы могут оказаться комплементарными лишь в результате дичайшего стечения обстоятельств. Операцию на женском организме осуществить проще — клетки его много крупнее. Но здесь иная проблема: первичный ооцит в точке мейоза должен разделиться на два гаплоидных и комплементарных вторичных ооцита, а не на один ооцит и полярное тело. Тут, Лазарус, может потребоваться не одна попытка, прежде чем удастся создать надежную методику. Процесс аналогичен созданию двух идентичных близнецов, но должен начаться на две стадии раньше в общей гаметогенетической последовательности. Впрочем, возможно, все окажется не сложнее, чем произвести без отца кроличьих самок. Поскольку собственный опыт у меня отсутствует, судить не рискну, но не сомневаюсь — это дело возможное, если будет время на разработку соответствующей методики.
Итак, получаем две комплементарные группы сперматозоидов — одна с Y-, другая с Х-хромосомами — и две комплементарные яйцеклетки, обе с Х-хромосомами. Для оплодотворения можно выбрать любое из двух потенциальных сочетаний мужских и женских клеток, если только не определены точные генетические схемы гаплоидов, а это дело нелегкое и способное вызвать генетические повреждения. Едва ли можно отважиться на подобную попытку. Скорее всего, придется вслепую внедрять один тип сперматозоидов в одну яйцеклетку, а комплементарный — в другую.
Наконец, чтобы выполнить все условия работорговца, обе яйцеклетки следует подсадить в матку женщины-донора, где они должны развиться и вырасти естественным путем.
Я нигде не ошиблась, Лазарус?
— Абсолютно точно! Считай себя первой ученицей, дорогуша, можешь привесить золотую медаль к диплому. Минерва, я не знаю, так ли было на самом деле, но работорговец говорил то же самое, это подтверждали и его документы: отчеты, голофильмы и прочее. Все так называемые доказательства были заверены печатью епископа. Но этот жулик мог их и подделать и выставить пару обыкновенных рабов, за которых больше обычной цены не получишь. Так называемые доказательства выглядели хорошо, а в отчетах лаборатории к тому же была оттиснута печать епископа. И фото, и фильмы выглядели вполне убедительно — но как об этом может судит непрофессионал? Но если доказательства не были поддельными, говорили они об одном: подобные попытки предпринимались, но ни в коем случае не доказывали, что результатом их явились именно эти ребята. Черт, с подобными ксивами они могли продать не одну пару, если этот епископ был в доле.
Я просмотрел все материалы, в том числе альбом со снимками детей в процессе взросления, и сказал: «Весьма интересно», — затем поднялся, чтобы уйти.
Тут этот прыщ телепортировался между мной и выходом из палатки. «Господин, — поспешно сказал он, — добрый и благородный сэр… как насчет двенадцати тысяч?»
И тогда, Минерва, мои инстинкты торговца взяли верх. «Тысяча», — говорю, а зачем — не знаю. Впрочем, нет, знаю. У девчонки все тело было в шрамах от этого пояса Торквемады. И мне захотелось досадить этому торговцу плотью.
Он поежился и поглядел на меня так, словно собирался родить битую пивную бутылку. «Вы шутите, сэр. Одиннадцать тысяч „благословений“ — и дети ваши, а я даже собственные расходы не оправдаю!»
«Пятнадцать сотен», — отрезал я. Деньги у меня были, тратить их было негде, и я решил, что могу ухлопать их на то, чтобы девочку вновь не запихнули в этот чертов кошмар.
Он застонал. «Будь они моими собственными детьми, я бы подарил их вам. Я люблю этих смышленых ребят, как родных, и не хотел бы для них ничего лучшего, чем благородный и добрый хозяин, постигший науки и способный оценить чудо их рождения. Но епископ велит повесить меня, а потом снять с виселицы живьем, чтобы волочить меня по улице за мой причиндал, пока я не умру. Десять тысяч — со всеми свидетельствами и доказательствами. Ради их блага готов на потери — и лишь из уважения к вам».
Я поднял цену до сорока пяти сотен, он спустил до семи тысяч, тут мы и застряли: мне следовало приберечь кое-что для прощального побора, он же как будто добрался до точки, ниже которой не мог опуститься, не рискуя прогневать епископа — если такой действительно существовал…
Он отвернулся, чтобы стало ясно: с торгом покончено и с лестью тоже — и резким тоном приказал девушке забираться в свою стальную сбрую.
Я достал кошелек. Минерва, ты знаешь, что такое деньги, раз управляешь финансовой политикой правительства. Но ты, возможно, не в курсе, что на иных наличность действует, как на кота валерьянка. Я отсчитал сорок пять сотен большими красно-золотыми бумажками прямо под носом у этого негодяя и остановился. Он весь взмок и судорожно сглотнул, но ухитрился качнуть головой — на десятую долю дюйма.
Я не торопясь стал отсчитывать дальше, и, дойдя до пяти тысяч, остановился и начал быстро засовывать их в кошелек.
Он жестом остановил меня, и я понял, что приобрел первых и единственных в своей жизни рабов. Тогда он расслабился — с какой-то отрешенностью, — но потребовал компенсации за документы. Мне они были не нужны, но я все-таки предложил ему две с половиной сотни за весь комплект… Он взял и снова принялся упрятывать девочку в железо.
Я остановил его и сказал: «Покажи мне, как работает эта штука».
Как она работает, я знал: в цилиндровом замке с десятью буквами каждый раз можно устанавливать новую комбинацию. Установить ее, сунуть оба конца пояса в стальной цилиндрик и вновь раскрутить кольца — он будет закрыт, пока не наберешь нужную комбинацию из десяти букв. Дорогой замок и пояс из хорошей стали — ножовкой не взять. Эта деталь тоже подтверждала его историю: хотя на шарике этом девственницы ценились, опытная одалиска стоила бы примерно столько же. А эта девица в любом случае для гарема не предназначалась. Поэтому дорогой пояс использовался явно с какой-то особой целью.