— Давай без всяких условий. Ты согласна или нет?
— Я согласна.
— Но если дойдет дело до обнародования, ты поступишь так, как я велю тебе? Обойдемся без всяких глупых споров?
— Да, Вудро.
— Будешь ли ты носить детей моих и быть моей женой до тех пор, пока смерть не разлучит нас?
— Буду.
— Дора, я беру тебя в жены, чтобы любить, защищать и лелеять и никогда не оставлять тебя, пока мы оба с тобой живы… Не фыркай! Подойди сюда и поцелуй меня. Теперь мы женаты.
— Я не фыркала! А мы и в самом деле уже женаты?
— Да, и можем устроить любую церемонию, любую свадьбу, которую ты захочешь. Но это будет потом, а теперь умолкни и поцелуй меня.
Она повиновалась.
Несколько долгих минут спустя он проговорил:
— Эй, не вываливайся из седла! Спокойно, Бетти, спокойно, Бьюла. Дора-Адора, кто научил тебя так целоваться?
— Ты не называл меня так с тех пор, как я начала взрослеть. Это было так давно.
— Я не целовал тебя с тех самых пор, как ты начала взрослеть. И не без причины. Но ты не ответила на мой вопрос.
— А разве я обещала? Кто бы ни учил меня целоваться, все это было до того, как я стала замужней женщиной.
— Мм, возможно, ты и права. Я обсужу это с моими юристами и напишу тебе письмо. К тому же не исключено, что здесь врожденный талант, а не опыт. Знаешь что, Дора, давай так: я забываю о твоем греховном прошлом, а ты о моем. Договорились?
— Да, безусловно… поскольку мое прошлое весьма греховно.
— Пустяки, дорогая, у тебя просто не было времени нагрешить. Ну разве что сперла горстку конфет, которую я припас для Бака… Великий грех.
— Ничего подобного я не делала! Я вела себя гораздо хуже.
— Безусловно. Одари-ка меня новым талантливым поцелуем…
Вскоре он добавил:
— Ого! Значит, это не было случайностью. Дора, полагаю, что женился на тебе как раз вовремя.
— Ты настоял на этом… мой муж, инициатива принадлежала не мне.
— Признаю. Любимая, ты все еще настаиваешь, чтобы мы немедленно приступили к созданию младенца? Теперь, когда ты знаешь, что я никуда не уеду отсюда без тебя.
— Больше не настаиваю. Скорее, жажду. Да, «жажду» — как раз то самое слово. Но я не требую.
— «Жажду» — это точное слово. Я тоже. Но я бы сказал, что требую своего. Кто знает, может быть, у тебя окажутся и другие природные дарования.
Дора кротко улыбнулась:
— А если нет, Вудро, не сомневаюсь, что ты всему научишь меня. Я хочу учиться, просто жажду.
— Тогда давай вернемся в город. Ко мне или к тебе?
— Куда хочешь, Вудро… Кстати, видишь ту небольшую рощицу? Она гораздо ближе.
До города они добрались, когда уже стемнело; обратно мулы не торопились. Когда они миновали дом Маркхемов, выстроенный на месте, где прежде жили Харперы, Вудро Уилсон Смит проговорил:
— Дора-Адора…
— Да, мой муж?
— Ты хочешь публичного венчания?
— Только если ты настаиваешь, Вудро. Я чувствую, что вышла замуж. Я замужняя женщина.
— Безусловно. А ты не хочешь бежать с кем-нибудь помоложе?
— Это был риторический вопрос? Ни сейчас, ни когда либо еще.
— Этот молодой человек из эмигрантов и покинет корабль последним или среди последних: он почти моего роста, темноволосый и посмуглее меня; не могу сказать, сколько ему лет, но выглядит он раза в два моложе, чем я. Гладко выбрит. Друзья зовут его Биллом. Правда, случается, что и Вуди. Капитан Бриггс утверждает, что Билл очень любит молоденьких училок и просто рвется познакомиться с ними.
Дора задумалась.
— Если я поцелую его с закрытыми глазами, как, по-твоему, я узнаю, что это он?
— Возможно, Адора. Я почти уверен. Но едва ли его здесь узнают. Во всяком случае, я надеюсь, что этого не произойдет.
— Вудро, я не знаю твоих планов. Но если я узнаю этого Билла, следует ли мне пытаться убедить его в том, что я и есть та самая училка, о которой ты пел? Длинноногая Лил.
— Полагаю, что ты сумеешь убедить его, моя драгоценнейшая. Так, хорошо, «дядя Гибби» вернулся, временно. Эрнсту Гиббонсу потребуется три-четыре дня, чтобы покончить здесь со всеми делами, а потом он распрощается со всеми, в том числе и со своей приемной племянницей, старой девой, училкой Дорой Брендон. Ну а еще через два дня с последней партией груза с корабля явится Билл Смит. Тебе следует собраться и быть готовой, потому что по дороге в Новый Питсбург Билл проедет мимо твоей школы как раз перед рассветом.
— Новый Питсбург. Я буду готова.
— Там мы с тобой проведем день или два. А потом отправимся дальше, мимо Разлуки — прямо за горизонт. Мы пойдем через Безнадежный перевал. Как тебе это?
— Я последую за тобой повсюду, куда бы ты ни направился.
— А не страшно? Там поболтать будет не с кем, кроме меня. Пока скоренько не испечем кого-нибудь и не научим разговаривать. Из соседей — прыгуны, драконы и бог знает кто еще — и ни одной живой души.
— Я буду готовить, помогать тебе на ферме и рожать детей. А когда их у нас станет трое, открою «Начальную школу миссис Смит». Или ты будешь называть ее «Начальной школой Длинноногой Лил»?
— Скорей, последнее. Это будет школа для сорванцов. Дора, у меня не бывает детей с другим характером. Учить их можно лишь с палкой в руке.
— Это не новости, Вудро. Сейчас у меня уже есть такие, двое из них потяжелее меня, но мне приходится их поколачивать.
— Дора, мы можем и не ходить за Безнадежный перевал. Сядем на «Энди Джи» и улетим на Секундус. Бриггс говорит, что теперь там больше двадцати миллионов человек. У тебя будет хороший дом, с теплой уборной. И цветник за домом. Не придется хлопотать, гнуть спину на ферме. Будет хороший госпиталь, где настоящие врачи помогут тебе рожать. Безопасность и комфорт.
— Секундус? Это туда перебрались все говардианцы? Так ведь?
— Почти две трети. А некоторые живут здесь, я тебе говорил. Но мы не сообщаем об этом вслух, потому что, когда вокруг столько маложивущих, быть говардианцем небезопасно и неудобно. Дора, тебе не придется принимать решение за три или четыре дня. Корабль останется на орбите, пока я не разрешу ему улететь. Хочешь — неделю? Месяц? Столько, сколько понадобится.
— Боже! И ты будешь держать капитана Бриггса с кораблем на орбите? Чтобы дать мне время подумать? Какие расходы!
— Я не хочу торопить тебя. И дело тут не в деньгах, Дора. Впрочем, пребывание на орбите дорого не обходится. Ох… мне так долго приходилось полагаться на самого себя, что я уже забыл, что такое быть женатым и как можно доверять жене свои секреты. Придется отвыкнуть. Дора, шестьдесят процентов стоимости «Энди Джи» принадлежит мне, Зак Бриггс — мой младший партнер. Он мой сын. Твой приемный сын, если угодно. — Она не ответила. — В чем дело, Дора? Я тебя огорошил?
— Нет, Вудро, просто привыкаю к новым идеям. Конечно, раз ты говардианец, то женат не впервые. Просто я никогда не думала об этом, вот и все. Сын… сыновья. И еще дочери, наверняка.
— Да, конечно, но я хочу сказать, что из-за своего эгоизма худо соображаю. Я поторопил тебя, а в этом не было необходимости. Если мы останемся на Новых Началах, я хочу, чтобы Эрнст Гиббонс исчез, чтобы он отправился на «Энди Джи», потому что слишком стар: мне трудно дальше поддерживать внешность в соответствии с возрастом. Потому-то его должен сменить Билл Смит; он ближе тебе по возрасту и куда красивее, и никто здесь не заподозрит, что я говардианец. Подобный фокус я проделывал неоднократно; я знаю, как поступить, чтобы все было в порядке. И от Эрнста Гиббонса я намереваюсь отделаться поскорее. Ведь он твой приемный дядюшка и в три раза старше тебя, и он думать не может о том, чтобы похлопать тебя по красивой попке, да и тебе в голову не придет поощрить подобные действия с его стороны. Это все знают. Но я-то хочу похлопывать тебя по симпатичной попке, Адора.
— А я хочу, чтобы ты это делал. — Дора придержала мула; они уже приближались к домам. — И не только. Вудро, ты говорил, что мы не можем немедленно поселиться вместе, потому что соседи осудят. А кто учил меня не считаться с мнением соседей? Ты сам.
— Это так, но иногда выгоднее заставить соседей думать именно то, что ты хочешь, чтобы повлиять на их слова и поступки, — а сейчас как раз такое время. Заодно я намеревался поучить тебя терпению, дорогая.
— Вудро, я сделаю так, как ты скажешь. Но на одном буду настаивать: мой муж должен спать в моей постели!
— И я хочу этого.
— Тогда что с того, что подумают люди, если я распрощаюсь с дядюшкой Гибби в постели? Я ведь все равно уеду с новым поселенцем. Вудро, ты ни словом не упрекнул меня, когда обнаружил, что я не девушка. Ты не думаешь, что об этом могут знать и другие? Может быть, весь поселок. Прежде меня это не волновало. Так зачем же беспокоиться именно теперь?
— Дора.
— Да, Вудро?
— Каждую ночь я буду проводить в твоей постели, это решено.
— Спасибо тебе, Вудро.
— Это удовольствие для меня, мадам. Или по крайней мере половина такового; похоже, что тебе это тоже нравится…
— О, конечно! Ты сам знаешь. Естественно.
— А раз так, давай перейдем к другим вопросам… Скажу только, что, если бы ты, такая большая и взрослая, оказалась девственницей, это бы меня немного встревожило, пришлось бы заподозрить, что влияние Элен было не столь благотворным, как я полагал. Хорошая женщина, благослови ее Господь! Я предложил весь этот спектакль со старым добрым «дядюшкой Гибби», который никогда не притронется к крошке Доре, лишь для того, чтобы ты сохранила лицо. Но поскольку тебя это не беспокоит, оставим. Я как раз говорил, что тебе следует решить, оставаться здесь или отправиться на Секундус. Дора, на Секундусе есть не только теплый туалет, на нем есть и клиника омоложения.
— О! Значит, тебе она скоро понадобится, Вудро?
— Нет и нет! Тебе, дорогая.
Она ответила не сразу.
— Но говардианкой я не стану.
— Конечно нет. Но это помогает. Омолаживающая терапия не дает вечной жизни и говардианцам. Некоторым людям она идет на пользу, другим — нет. Возможно, когда-нибудь мы узнаем об этом побольше, но пока методики омоложения в среднем удваивают отпущенный человеку срок, говардианец он или нет. Кстати, ты не знаешь, сколько прожили твои дед и бабка?