— Я скажу вам об этом завтра, после того, как установят кнопку. Айра, неспешные дела надлежит делать без спешки. Но если я соглашусь, ты получишь необходимое тебе время. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Лазарус. Надеюсь, вы не откажетесь. — Везерел направился было к двери, но остановившись на полпути, что-то сказал техникам. Те немедленно оставили помещение. Обеденный стол поспешил за ними. Когда дверь закрылась, Везерел обернулся к Лазарусу Лонгу. — Дедушка, — негромко проговорил он сдавленным голосом, — вы не против…
Кресло Лазаруса раздвинулось, превратившись в ложе, поддерживавшее лежащего мягко, словно гамак, как материнские руки. Услышав слова молодого человека, старик приподнял голову.
— А? Что? Ох! Хорошо, хорошо, иди сюда… внучек, — и он протянул руку к Везерелу.
Исполняющий обязанности поспешно подошел к предку и, встав на колени, поцеловал руку Лазарусу.
Старик отдернул руку.
— Ради бога! Не вставай передо мной на колени, не смей. Хочешь быть моим внуком — тогда веди себя, как подобает.
— Да, дедушка. — Поднявшись, Везерел склонился над стариком и поцеловал его.
Лазарус потрепал внука по щеке.
— Ну, внучек, ты мальчик сентиментальный, но хороший. Вся беда в том, что в хороших мальчиках человечество никогда особой потребности не ощущало. А теперь сотри с лица торжественное выражение, отправляйся домой и ложись спать.
— Да, дедушка. Я так и сделаю. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Давай.
Более Везерел не задерживался. Когда он вышел, стоявшие у двери техники расступились и мгновенно нырнули в палату. Везерел шагал, не замечая людей вокруг; выражение его лица было мягче, чем обычно. Миновав ряд экипажей, он направился прямо к директорскому; повинуясь голосу, машина раскрыла перед ним дверцу, а потом направилась в центр города — прямо к правительственному дворцу.
Лазарус оглядел техников и поманил к себе высокого. Через шлем донесся искаженный фильтрами голос:
— Постель… сэр?
— Нет, я хочу… — Лазарус помедлил и заговорил: — Компьютер. Ты умеешь говорить? Если нет — напечатай.
— Я слушаю вас, старейший, — ответило мелодичное контральто.
— Скажи этому брату милосердия, чтобы дал мне болеутоляющее — я хочу поработать.
— Да, старейший. — Бестелесный голос перешел на галактический и, получив ответ на том же самом языке, сообщил: — Дежурный старший техник желает знать природу и местонахождение боли и предлагает воздержаться сегодня от работы.
Помолчав, Лазарус сосчитал в уме десять шимпанзе. Потом негромко сказал:
— К черту — все тело болит. И мне не нужны советы младенцев. Перед сном я хочу кое в чем разобраться… Никогда не знаешь, в каком состоянии проснешься наутро. Дело не в болеутоляющем. Пусть они уберутся и станут снаружи.
Лазарус пытался не прислушиваться к последовавшему обмену мнениями — ему надоедало слушать, понимая и не понимал. Он открыл полученный от Айры Везерела конверт, извлек из него завещание — длинную, сложенную гармошкой распечатку — и начал читать, высвистывая мелодию.
— Старейший, дежурный главный техник заявляет, что вы дали заказ первой очередности, который по правилам клиники следует немедленно удовлетворить. Сейчас вам сделают общую анальгезию.
— Забудем об этом. — Продолжая читать, Лазарус стал напевать прежний мотивчик:
Есть ломбард
За углом, за углом,
Где обычно держу я пальто.
А в ломбарде
Есть делец, есть делец, управляющий моим капиталом.[9]
Рядом с Лазарусом вырос рослый техник с блестящим диском, от которого отходили трубки.
— Это… от боли.
Лазарус отмахнулся.
— Не мешай, я занят.
С другой стороны возник низенький техник. Глянув на него, Лазарус спросил:
— Ну, а тебе что нужно?
Едва он повернул голову, рослый быстро уколол Лазаруса в предплечье. Потерев место укола, тот проговорил:
— Расторопный, каналья! Обманул, значит? Ну и утрись! Raus! Пошел вон! — И тут же забыв о случившемся, вернулся к работе. Мгновение спустя он проговорил: — Компьютер!
— Жду ваших распоряжений, старейший.
— Введи для распечатки. Я, Лазарус Лонг, именуемый также старейшим, зарегистрированный в генеалогиях Семей Говарда под именем Вудро Уилсон Смит, год рождения 1912, сим объявляю свою последнюю волю и завещаю… Компьютер, просмотри мой разговор с Айрой и зафиксируй все, что я обещал ему для проведения миграции.
— Сделано, старейший.
— Тогда сделай все необходимое с языком и введи это в качестве первого абзаца. И… кстати, добавь что-нибудь вроде: если Айра Везерел не выполнит условий завещания, пусть мои мирские богатства после моей смерти пойдут на приют для престарелых, проституток, попрошаек… любых подонков, всех, кто подойдет под какое-нибудь из определений, начинающихся с буквы «п». Понятно?
— Записано, старейший. Разрешите высказать совет — по существующим на этой планете правилам последнее ваше желание с высокой степенью вероятности будет опротестовано при апробации завещания.
Выразив риторическое и физиологически невероятное пожелание, Лазарус сказал:
— Хорошо, пусть это будет приют для бездомных котов или любое другое приемлемое с точки зрения закона, но бесполезное дело. Поищи в памяти, чем угодить суду. Чтобы я мог быть уверен, что попечители не сумеют наложить руки на мое состояние. Понятно?
— Выполнить ваше условие, старейший, невозможно. Однако такая попытка будет сделана.
— Проверь, не найдутся ли лазейки, и напечатай сразу же, как сумеешь выполнить мое задание. А теперь записывай распределение имущества. Начали. — Лазарус начал читать, но обнаружил, что в глазах его все поплыло. — Черт побери! Эти болваны вкололи мне наркотик, и он начинает действовать. Кровь, мне нужна капля собственной крови, чтобы удостоверить завещание отпечатком пальца! Скажи этим олухам, пусть помогут, если не хотят, чтобы я откусил себе язык. А теперь печатай текст с любой разумной альтернативой, но поспеши!
— Печатаю, — спокойно отозвался компьютер и перешел на галактический.
«Олухи» с компьютером спорить не стали, один вынул из принтера готовый лист сразу, как только остановилась машина, другой неизвестно откуда извлек стерильную иглу и уколол Лазаруса в подушечку левого большого пальца, не давая и секунды на раздумья.
Лазарус не стал дожидаться, пока кровь наберут в пипетку. Он выдавил каплю крови, размазал ее по подушечке пальца и прижал палец к завещанию, которое держал невысокий техник.
— Готово, — шепнул он, откидываясь назад, — скажите Айре… — и мгновенно уснул.
Контрапункт: I
Кресло осторожно переложило Лазаруса на постель. Техники молча наблюдали. Потом маленький проверил по показаниям датчиков дыхание, сердечную деятельность, мозговые ритмы и прочие параметры жизнедеятельности, высокий тем временем поместил оба завещания, новое и старое, в бронеконверт, запечатал его, запломбировал пальцем, пометил «Не вскрывать. Предназначено только для старейшины и/или исполняющего обязанности». Оставалось дождаться сменщиков.
Сменный техник выслушал отчет сдающего дежурство, проверил параметры и внимательно поглядел на спящего клиента.
— Длительность сна рассчитана, — констатировал он.
— Неолетен. Тридцать четыре часа.
Он присвистнул.
— Новый кризис?
— Не такой опасный, как предыдущий. Псевдоболь с иррациональной раздражительностью. Физические характеристики для этого этапа в пределах нормы.
— А что в конверте?
— Распишись и следуй указаниям на нем.
— Прошу прощения за перерасход кислорода.
— Расписывайся.
Сменщик поставил свою подпись, заверил ее отпечатком пальца и потянулся за бронеконвертом.
— Ты свободен, — недовольным тоном проговорил он.
— Спасибо.
Невысокий техник ждал у входа. Старший техник проговорил:
— Не нужно было меня дожидаться. Иногда смену приходится передавать раза в три дольше. Ты можешь уходить сразу же, как придет младший техник — твой сменщик.
— Да, старший техник. Но этот клиент особенный — и я подумал, что могу потребоваться вам в разговоре с этой любопытной Варварой.
— Ну, это не проблема, я спокойно управлюсь. Да, клиент особенный — и то, что квалификационное бюро предложило мне твою кандидатуру, когда удрал твой предшественник, свидетельствует в твою пользу.
— Благодарю вас.
— Не стоит. — Доносившийся из-под шлема голос, искаженный фильтрами, казался мягким — хотя слова таковыми не были. — Это не комплимент, а констатация факта. Если твое первое дежурство оказывается неудачным — второго уже не бывает. Клиент действительно, как ты говоришь, «особенный». Упрекнуть тебя не в чем — разве что в нервозности, которую клиент мог ощутить, даже не видя лица. Но ты справился.
— Надеюсь, что так. Но здорово нервничал.
— Мне больше по вкусу помощник нервный, чем знающий все на свете и ошибающийся. Но пора домой — на отдых. Пошли — я подвезу. А где ты переодеваешься? В средней лоджии? Я как раз еду мимо.
— О, не тревожьтесь обо мне! Но я могу поехать вместе с вами и потом отвести машину назад.
— Расслабься. Когда работа окончена, среди следующих призванию нет рангов… Разве тебя этому не учили?
Они миновали очередь на общественный транспорт, прошли мимо машины директора и направились к месту, отведенному для ведущих сотрудников.
— Да, но… мне еще не доводилось помогать кому-нибудь в вашем звании.
Старший техник усмехнулся.
— Тем больше у тебя причин следовать со мной правилу: чем выше взлетишь — тем сильнее хочется забыть об этом. А вот и свободная машина. Залезай. — Низкорослый так и поступил, но не стал садиться, пока не уселся старший техник. — Мне тоже трудно. После каждого дежурства мне кажется, что я не моложе его.
— Понимаю. Интересно, надолго ли меня хватит? Шеф! А почему ему не позволяют умереть? Он же так устал.