"Плечо" первоеВладивосток — Иркутск — Барнаул
1
Смерть была рядом. Мужчина в замшевой куртке ощущал это всем своим существом. В поезде было полно людей, за окнами лежала родная страна, брючной пояс оттягивала кобура с "Макаровым", но это ничего не меняло.
Смерть была рядом. И на сей раз эта холодная дама надела свою самую любимую одежду — тогу неотвратимости.
Мужчина усмехнулся, пытаясь мысленно приободрить себя, разогнать холодок липкого страха, трогающего спину, сжимающего грудь, ослабляющего мышцы ног. Затем он, как когда-то его учили лучшие в Союзе психологи, сделал несколько дыхательных упражнений. Уже в третий раз за последние полтора часа.
Это немного успокаивало. Во всяком случае, мужчина не потерял способности думать и не ударился в панику.
В конце концов, риск являлся неотъемлемой частью его работы.
Выглядел мужчина на сорок, хотя в действительности ему уже исполнилось сорок пять. Был он среднего роста, смугл, темноволос, с тонкими чертами лица. Его одинаково можно было принять за южно-земельного русака, гуцула, румына или португальца. Или за представителя еще какого-либо народа, обитающего в обильно ласкаемых солнцем краях.
Это обстоятельство в свое время сыграло не последнюю роль в том, что его, выпускника Воронежского пединститута, пригласили на работу в Контору. Сначала, конечно, "спецобучение", а уж потом, в семьдесят шестом — Первое Главное управление КГБ СССР. Та самая фирма, которую потом преобразовали в Службу внешней разведки — СВР. И где ему не нашлось места.
Всю службу в Конторе он занимался исключительно тем же, что делал и в настоящий момент — был курьером. Отвез, привез — свободен…
Лингвистическая специализация — португальский и арабский языки. Мотаться приходилось по всему свету. "Работал" в основном под португальца. Иногда под бразильца. Однажды, в Швейцарии, выдавал себя за инженера-электрика из Мозамбика. Это же надо было такую "легенду" придумать! Но начальству видней. Первая половина восьмидесятых, благостное время. Сеть советской агентуры, накинутая на весь Земной Шар, просто поражала своей прочностью.
Вот и тогда, в Берне, когда его стали проверять, официальные источники в Мапуту подтвердили: да, инженер Алвару Кармана работает на Кабора-Басской ГЭС ведущим специалистом. И фото прислали, все честь по чести. Само собой, его подлинное изображение. А что еще можно было ожидать, когда в Народной Республике Мозамбик стояла у власти братская КПСС Партия ФРЕЛИМО, а между СССР и НРМ была подписана и успешно выполнялась в одностороннем порядке Программа экономического и технического сотрудничества на 1981-90 гг.?
А может быть, все дело было в том, что проверяли его не швейцарские спецслужбы, а нанятые банком детективы? Что же, и это не исключается. Главное, что в тот раз он не боялся. Это была его рядовая, Бог весть какая по счету командировка. И кроме обычного в таких случаях состояния повышенной напряженности, ничто не терзало душу Луиса.
Луис. К этому псевдо он привык больше, чем к собственному имени. У всех его коллег, работавших за "бугром", были иностранные оперативные псевдонимы: Курт, Анре, Дональд, Свен, Педро… Конечно, нелегалы, мерзнувшие на "холоде", — это особая статья, элита разведки. Судьба курьера полегче, но и им порой доставалось.
Дважды за свою карьеру Луис испытывал страх, подобный сегодняшнему. Дважды. И оба раза это было в чужих странах.
В португальском городе Опорто, куда он прибыл из Греции под видом бразильского судовладельца, Луис должен был передать контейнер получателю. Ни личность получателя, ни содержимое контейнера курьеру, естественно, не были известны. Передача произошла в условленном месте — одном из кафе в центре города, без сучка и задоринки. До момента, когда Луиса уже под видом болгарского моряка должен был забрать болгарский же рыболовный сейнер, оставалось еще около трех часов, и он решил посмотреть город, где был впервые.
Узкие портовые улочки, низкорослые домишки, небогато одетые жители — типичные окраины типичного приморского города. Луис сознательно ушел подальше от центра Опорто — и интересней, и вероятность слежки меньше. Солнце палило неимоверно, и он выпил в маленькой лавчонке стакан настоящего прохладного портвейна, продаваемого здесь же на розлив. Это было одно из его неписаных правил — пить в стране пребывания только национальные напитки, благо, его маршруты пролегали, в основном, по виноградным регионам. Соответственно, дома он предпочитал водку, а на Ближнем Востоке воздерживался от спиртного.
Улочка, по которой двигался Луис, шла немного в гору. Моря из-за домов не было видно, но запах его, несмотря на жару, ощущался в воздухе.
— Эй, масса!
Луис обернулся на окрик. Его нагоняли два негра: один черный, как фирменный немецкий гуталин, другой светло-коричневый, как соевый шоколад; оба высокие, под два метра, с бугрящимися мышцами рук, плеч и груди под белыми спортивными майками.
— Момент!
Улочка была пустынной, а лица негров достаточно свирепы. И Луис испугался. Сильно, как никогда в жизни. Агрессия, исходящая от здоровяков, не оставляла никаких сомнений в их намерениях. Мысль о том, что они имеют отношение к португальским спецслужбам, Луис отмел сразу.
— Что вам надо? — крикнул он по-португальски и тут же бросился бежать вверх по склону.
Сзади раздавался топот ног.
— Стой, негодяй! — крикнул один из преследователей на ломаном английском.
— Стой, а то убьем! — также коверкая слова, крикнул второй.
Луис понимал, что если он остановится, ему конец. Это вам не кино про разведчиков, где доблестный офицер-чекист пушечными ударами валит с ног толпу нападавших. Конечно, он многому обучен, но против таких двух амбалов, без оружия — перспектив очень мало. А ведь у них в карманах может быть все что угодно. И честно говоря, в Центре подготовки большее внимание уделяли языкам, психологии общения с таможенниками, полицейскими, чиновниками, умению обнаружить слежку и тому подобным дисциплинам, а рукопашному бою, стрельбе, десантированию — скорее, факультативно.
Он ведь не из антитеррористического подразделения, не из группы захвата, не из диверсионного подотдела и тьфу-тьфу — не из отдела спецопераций, пресловутого отдела "Л".
— Стой, убьем!..
Они настигали его. И ему было по-настоящему страшно. Эти морячки, черт их знает с какого судна — с либерийского, панамского, эквадорского, а то и добропорядочного шведского, французского, американского, наемной швали сейчас предостаточно, — наверняка промышляют в портах заурядным разбоем. Его предупреждали о подобной категории лиц: перед выходом в море потрошат поприличней одетых граждан, зачастую туристов, и чтобы свести риск поимки до минимума — убивают их.
— У меня дипломатический паспорт!
Страх, только страх, вынудил Луиса выкрикнуть эти слова. Да плевать им на всю дипломатию мира. Разве жизнь человека, имеющего какой-то особенный паспорт, ценнее жизни того, кто вообще никакого не имеет? Сейчас догонят и удавят, разорвут своими огромными ручищами. Или прирежут. А потом уйдут в море, и ищи-свищи их. Жертва мертва, свидетелей нет. А если кто что-то и видел — мало ли на судах, пришвартовавшихся в гавани Опорто, негров! Небось сотни. Пока всех проверят, они будут уже далеко за пределами Португалии.
Шаги все ближе, ближе, слышно и дыхание преследователей. Вот-вот они дотянутся до него. Страх гонит адреналин в кровь, заставляет бежать, организм, не получая спасительных сигналов от мозга, ищет их в подкорке, в нервных окончаниях. Спастись, спастись любой ценой!..
И мобилизованные резервы организма находят выход. Запечатленное давным-давно видение: фильм или мультик. Показавшееся тогда смешным и надуманным, а потому забытое за ненадобностью…
Вроде бы забытое…
Выхватив на ходу бумажник из заднего кармана брюк, Луис рванул из него купюры. Португальские, греческие, немного американских долларов, все, что там было.
— Мани! — крикнул он по-английски. — Деньги! — И кинул россыпью полпачки назад, не оборачиваясь, а отбежав, швырнул и вторую половину купюр. — Тейк! Бери!
Старый и немного дурацкий финт сработал безошибочно. Негры бросились поднимать деньги, а Луис свернул в один переулок, в другой, и вскоре оказался на довольно людной улице. Ему пришлось приходить в себя около часа в какой-то забегаловке, благо, в карманах осталась кое-какая мелочь.
Проанализировав ситуацию, курьер решил, что был на волосок от смерти. Неважно, что это не было связано напрямую с его миссией — задание к тому времени он благополучно выполнил, ничего компрометирующего у него с собой не было — но опасность была реальная. Он дал себе слово быть осторожней в чужих городах.
Второй случай произошел несколько лет спустя. В Бейруте.
Человека, у которого он должен был забрать обычную видеокассету, Луис увидел сразу, как только вошел в здание автовокзала: в Москве ему предъявили его фотографию. Скользнув равнодушным взглядом по рукам "объекта", Луис прошел мимо, к кассам: условный сигнал — большой палец, загнутый внутрь ладони, — свидетельствовал о том, что агент обнаружил слежку, а значит, подходить к нему нельзя.
Да, Луис прошел мимо, но это его не спасло. Люди в форме ливанской армии арестовали его прямо у выхода из автовокзала и на раздолбанном открытом джипе отвезли… Впрочем, куда его отвезли, Луис ни тогда, ни после так точно и не узнал: штаб не штаб, казарма не казарма, участок не участок… Во всяком случае — не тюрьма. Не узнал он и о судьбе того агента: взяли ли его, сумел ли он передать кассету, кто он вообще был такой. Московское начальство не удосужилось поставить его в известность обо всем этом, а он, как и положено по правилам игры, даже не помышлял поинтересоваться.
Били его страшно. Больше никогда в жизни, ни до, ни после он не испытывал такой боли. Били долго, со знанием дела, дубинками, кулаками, обутыми в тяжелые шнурованные ботинки ногами.