— Ну и что ты предлагаешь, — перебил его Охотник. — А то послушать тебя, не стоит и лезть.
— Вариантов несколько. Можно дождаться, когда наш кейс вынесут из дома и забрать его…
— Ну да, утром жильцы повалят на работу, дети в школу, попробуй обыщи всех!
— Можно устроить пожар. Настоящий, с дымом и иллюминацией, и под шумок выкурить его оттуда.
— Неплохо, — одобрил сидящий на кровати "боец". — Под пожар можно классно сработать.
— Кулибин, я же спросил не что можно сделать, а что ты предлагаешь.
— Я предлагаю, когда жители этого флегматичного городка погасят свет, зайти в нужную нам квартиру и забрать нужный нам предмет.
— Ты видел его дверь?
— Да, пробежался мимо.
— За сколько сработаешь?
— За две минуты. С гарантией.
19
— Никита Владимирович?
— Я. Что-то не узнаю… кто это?
— Вы меня не знаете… Я интересуюсь одним маленьким металлическим чемоданчиком, который у вас имеется, и еще больше — его содержимым. Вернее, только его содержимым.
— Вот оно как. А кто вы? Представьтесь, пожалуйста.
— Это не суть важно.
— Но согласитесь, не могу же я обращаться к вам "эй, вы". Это несолидно.
— А к чему нам условности? Ведите разговор в обезличенной форме. А если неудобно, обращайтесь как хотите: Иван Петрович, Сергей Андреевич…
— Хорошо, я буду вас звать Тит Абрамович.
— Почему Тит Абрамович? — хохотнул собеседник.
— А почему нет? Вы же сами сказали — как угодно.
— Я вам уже изложил существо своей просьбы…
— А разве это ваш товар?
— А разве ваш?
— Частично мой. Полагаю, вы достаточно осведомлены по этому поводу.
— Вот именно — частично. И я не собираюсь лишать вас вашей части.
— Спасибо на добром слове. А что конкретно вы предлагаете?
— Вы отдаете мне бумажки, а я выплачиваю вам полную стоимость вашей доли. Или, если хотите, можете забрать свою часть натурой и сами ее реализовать. Что скажете?
— Тит Абрамович, а как же остальные?
— Вы о чем?
— Я об остальных собственниках.
— Вам-то до них, что за дело! Главное, что свое вы не потеряете.
— Но это, по меньшей мере, некрасиво!
— Только давайте не будем тащить в бизнес не свойственные ему понятия.
— Да я и отвечаю за общее имущество. Как с этим быть?
— Об этом можете не беспокоиться. Мы все обставим так, что ваша невиновность будет очевидной. Положитесь в этом на меня. Главное — ваше принципиальное согласие.
— А если я откажусь?
— Если вы совершите подобную глупость, то потеряете и свою долю. Это же элементарно.
— Тит Абрамович!.. — укоризненно протянул Лавин.
— Я понимаю, что потеря энной суммы для вас не такая уж и угроза…
— Отчего же.
— Кроме денег, вы можете потерять и жизнь. Стоит ли это такого риска?
— Вы говорите как рэкетир.
— Любите вы всякие словечки. У вас есть любовница?
— Что? К чему вы это?
— Так. Ну, вы согласны на мое предложение?
— Естественно, нет!
— Вы могли бы расстрелять человека за предательство во время войны?
— Что? Опять вы… A-а, вы, видимо, меня тестируете. Да, Тит Абрамович?
— Конечно! — послышался смешок. — А предложение мое с ходу отвергать не спешите. Утро вечера мудреней. Завтра я вам перезвоню, часиков в восемь утра…
— По местному времени?
— Само собой.
— Вы так сказали "само собой", что можно подумать, что вы в Барнауле. Звонок-то междугородный. Спать-то вы собираетесь, или вы ранняя пташка?
— Один интимный вопрос, с вашего позволения. Мы не дети и прошу быть откровенным.
— Опять ваши тесты?
— Нет-нет, по существу. Скажите, кейс у вас? Только честно.
— У меня, — устало вздохнул Лавин.
— Надеюсь, — голос "Тита Абрамовича" приобрел вкрадчивость, — он не пуст?
— Нет. Он полон… бумаг.
— Спасибо за хорошие новости. Мы знаем вас как человека умного, интеллигентного, автора прекрасной монографии и надеемся, что вы примите правильное решение. Зачем вам наши грязные игры, согласитесь.
— Вот именно, грязные игры. Я вас, Тит Абрамович, считаю бандитом с большой дороги, козлом, если угодно, разинувшим пасть на чужой каравай…
— Что за эпитеты!
— Простите, но это от души. И я приложу все усилия, чтобы вам ничего не обломилось.
— И все-таки не спешите. Подумайте до утра. Договорились?
— Не тешьте себя понапрасну.
— Всего хорошего, Никита Владимирович.
— А вам, Тит Абрамович, всего самого наихудшего!
20
— Да, товарищ генерал! "Первый" слушает!
— Что это ты? А, играешь перед посторонними? Смотри не переиграй. Там на весь регион поди один генерал…
— Вряд ли им доступны такие тонкости. Все, ушли, можем говорить свободно.
— А ты себя правильно назвал "первым". Ты будешь первым… с кого спросится.
— Это я уже слышал.
— Ничего, еще послушай. Какие планы?
— Все без изменений. Здесь на улице уже темно, но народу полно, люди еще и не думают ложиться. Начнем между часом и двумя ночи.
— А если он раньше свалит? Или скинет груз, что еще хуже? Не боишься?
— Мы все перекрыли. Кроме того, он договорился на утро, по каким-то своим делам. Связь он держит по сотовому, видимо, боится, что к городскому могли подключиться. Что мы его слушали напрямую, скорее всего, не догадывается…
— Или делает вид.
— Не исключено. Хотя… Впрочем, все может быть.
— Я вам здесь подыграл немного…
— Каким образом?
— Позвонил Лавину, предложил ему сделку.
— Серьезно? Ну и каков результат?
— Отрицательный.
— Этого следовало ожидать. Лишние телодвижения, непохоже на вас, шеф.
— Погоди иронизировать. Во-первых, я предложил ему подумать до восьми утра, дав тем самым понять, что ночью мы ничего предпринимать не будем.
— Военная хитрость… в расчете на дурачков…
— Во-вторых, телефон был подключен к компьютеру. Ты же знаешь моих ребятишек с бледными лицами и кучей новомодных программ…
— Кто же их не знает.
— Так вот, они просканировали голос, проанализировали сказанное и составили условный портрет Лавина.
— Интересно послушать.
— Парень он не глупый, решительный, самоуверенный, даже, как отметили ребята, самодовольный.
— Это все и без них можно было вычислить. Достаточно знать обороты его фирмы, а мы их знаем, чтобы понять, что человек глупый, не решительный и не самоуверенный просто не поднял бы такую махину, особенно в этом захолустье. И почему бы ему при этом не быть самодовольным? Верно, шеф? Вам тоже не чужда эта черточка характера.
— Наглец.
— Ничуть. Если бы вы были дураком, я бы вам подобного не говорил, а так вы и сами все прекрасно знаете. Видя, как Лавин обставил дело, можно сделать и еще массу выводов, и уж они будут не менее точны, чем компьютерные.
— Например?
— Например, если бы у него было хоть чуть-чуть больше времени, мы бы его не поймали за хвост, это однозначно. Он просто не успел все подготовить на уровне. И еще два момента…
— Первое — он не задействовал ментов.
— И правильно сделал. Я бы на его месте поступил так же. Груз светить не стоит.
— И второе — все упирается в утро. Прямо час икс какой-то.
— Какие соображения по этому поводу?
— Москвичи получили информацию о грузе не ранее сегодняшнего утра. Кто-то явно был в поезде, но не в этом дело. Пока собрались, пока решили, что делать, — день в разгаре. А самолет сюда только вечером, я звонил, узнавал. Разница часовых поясов, в Барнаул он прилетает утром. Через соседние аэропорты тоже раньше не добраться…
— Они уже попробовали вариант со спецом-курьером. Думаю, теперь будет по-другому.
— Силовая охрана?
— Вот именно. Пришлют на самолете десяток волкодавов. С легальным оружием.
— Это плохо?
— Вы же знаете, что это совсем не плохо. Если они полетят, наши люди конфискуют кейс прямо на посадочной полосе, оружие при перелетах все равно сдается. Если поедут — разыграем предусмотренную комбинацию.
Все ведь просчитано. По официальным представителям властей они стрелять не будут, это определенно…
— И главное, — продолжал Охотник, — такой вариант хорош тем, что он дает нам основания полагать, что до утра Лавин никуда не денется. Будет себе спокойненько…
— Так уж и спокойненько!
— Или беспокойненько ждать московской охраны. Чем мы и воспользуемся.
— Но у него ведь наверняка и своя охрана есть.
— Есть, конечно. Но вы же знаете, что собой представляют службы безопасности фирм — два-три профессионала и куча всяких десантников, качков и прочей шушеры. Больше гонора, чем настоящей выучки. Это для моих ребят не проблема.
— Может, тебе еще людей подослать? У меня приятель в Новокузнецке, он не откажет выставить десяток стволов. Люди серьезные, я видел их в деле.
— Ни к чему, у меня своих хватает. Что еще удалось собрать на Лавина?
— Кроме уже переданной тебе информации, пока ничего, но парни работают. Прокачивают его самого и его окружение. Да, ты меня перебил, я не договорил про компьютерные выкладки. Проанализировали реакцию, силу характера, поведение в нештатных ситуациях…Так вот, по всем этим показателям он уступает тебе, мой друг.
— Да, неужто? Вот радость-то!..
— В сущности, он только по двум тебя и превосходит. Только по двум…
— А вот это действительно интересно.
— По интеллекту…
— Само собой. Куда нам, воякам, до продвинутых экономистов. И?..
— И по чувству юмора.
— Так он юморист?
— Еще какой. Знаешь, как меня окрестил? Он поинтересовался, с кем разговаривает, а я разрешил ему называть меня, как заблагорассудится. Ему заблагорассудилось называть меня Тит Абрамович.
— И это свидетельствует о его неуемном чувстве юмора? По-моему, брякнул первое, что в голову пришло. Потуги на оригинальничание.
— Думаешь? А мои "яйцеголовые" усмотрели в этом определенный смысл.
— Да они хоть в чем смысл усмотрели бы. Даже в гнойнике на заднице. Когда меня тестировали, тоже всякой всячины наусмотрели. Которой во мне в помине нет.