Выйдя вслед за своим другом из квартиры, он постарался закрыть дверь как можно тише.
23
Почти тут же открылась дверь квартиры напротив, и та же четверка мужчин бесшумно просочилась на лестничную площадку.
"Двое на месте, двое вниз, до второго этажа", — знаками приказал им Лавин.
"Я уберу тех двоих, что внизу", — очень выразительными жестами предложил один из мужчин.
Лавин отрицательно покачал головой и ткнул пальцем в Шамышова: "Его работа".
Мужчина беззвучно хмыкнул и кивнул.
Маркелыч вызвал лифт, а Никита отправился вниз пешком, неся его сумку и свой чемодан.
— Эй, отец, одну минуту! — тормознул прапорщика один из парней, стоящих внизу.
— Что вам надо?
— Не бойся…
— Когда это я подонков боялся? Это тебе бы стоило меня поостеречься.
"Боец" недоуменно поглядел на старикашку. Маркелыч, благодаря избороздившей лицо сети морщин и сильным очкам, выглядел намного старше своих сорока девяти, а уж прикид из коллекции "Слава КПСС" вообще навевал мысли, что он ровесник первой пятилетки.
— Что?! — изумленный несоответствием сказанного дедом его облику, разинул рот "боец".
— Все! — выдохнул Шамышов и ударил его в солнечное сплетение.
Здоровяк согнулся пополам от боли.
Его приятель, выказывая отменную реакцию, выхватил пистолет. Он даже успел снять его с предохранителя, но большего бывший разведчик не позволил ему сделать. Шагнув вплотную к неприятелю, он перехватил своей левой его руку так, что кисть с пистолетом, зажатая его локтевым суставом, уходила по касательной к подмышке и ствол теперь был направлен в стену за спиной Шамышова. Одновременно он нанес "расслабляющий" удар в подъязычную часть подбородка и, когда "боец" уже стал оседать, потеряв сознание, резким коротким движением сломал ему руку.
Повернувшись ко все еще скрюченному первому "бойцу" и, ударив кулаком по основанию шеи, Маркелыч вырубил его, слегка придержав при падении, чтобы не было шума.
Лавин выглянул из-за перил верхней площадки. Увидев ожидаемую картину, он быстро спустился вниз. Его люди последовали за ним.
Отчасти потому, что его руки были заняты багажом, отчасти потому, что больше некого было опасаться, так как "торпеды" противника, караулившие на девятом этаже, вряд ли смогли слышать, что творится на первом, Никита принялся отдавать распоряжения шепотом:
— Заберите "пушки", рацию и документы. И сидите в соседней квартире до утра.
— Может, лучше в твоей? Они ведь точно полезут. Зачем тебе это надо?
— Пусть лезут. Увидят, что клетка пуста, и свалят. Это же не квартирные воришки.
— Грязи натащат…
— Черт с ними. А вот побоище в моем доме мне точно не нужно. Я специально двери только на один замок закрыл, чтоб меньше ломали. Так что сидите тихо, наблюдайте. Войну не устраивайте, не из-за чего. В случае чего — вызывайте ментов.
С улицы послышался звук работающего автомобильного двигателя.
— Все, нам пора. Пошли, дед.
…Грузовой "газик" с тентом на кузове выполнил незамысловатый пируэт. Чтобы развернуться в нужном направлении, водитель малым ходом подал его назад, подъехав почти вплотную к подъезду дома так, что верхняя часть тента оказалась под высоким козырьком.
— Вот черт, всю панораму закрыл! — в сердцах ругнулся Виктор.
— Да он сейчас отъедет, — успокаивающе пробасил сидящий рядом с ним шофер.
И действительно, "газик", выполнив маневр, выехал на дорогу и неторопливо направился к выезду из двора.
Ледок, обходивший посты, также обратил внимание на грузовик.
"Какого черта он здесь корячился? — подумал он. — Мог бы развернуться по дуге, тротуар же пустой. Намного проще".
— "Четверка", как у вас дела? — включив рацию, спросил он.
— "Четверка", слышишь меня?
Рация безмолвствовала.
— "Тройка", ответь!
— Слушаю.
— "Четверка" молчит, пошли людей проверить, — говоря это, Ледок уже быстрым шагом шел в сторону проспекта. — Доложи Охотнику, что я следую за "газоном".
Сунув рацию в карман, Ледок бросился бежать. Выскочив на проспект, он увидел удаляющийся по противоположной полосе нужный ему грузовик.
Достав сотенную купюру, Ледок махнул ею как флажком. Мгновенно, нарушив правила, к обочине из второго ряда юркнул "жигуленок".
— Держись вон за той развалиной. Только близко не жмись.
— Погоня? — улыбнулся водитель, трогаясь с места. — За кем, если не секрет?
— Да вот, проверяю наших шоферов на маршруте. Я из службы безопасности фирмы. Смотрю, чтобы не левачили…
…Лавин, глядя в щелку, образованную задним пологом тента, не заметил ничего подозрительного. Те машины, что крутились у него во дворе, их явно не преследовали, а остальные — пойди разбери, кто в них едет, одни светящиеся фары.
— Маркелыч…
— Ну?
— Ты их не убил?
— Не волнуйся, жить будут.
— На инвалидности?
— Одному я руку, конечно, сломал. Нехорошо так, в суставе…
— Что ж так безжалостно?
— А чего он на меня с пистолетом! — обиженно-оправдывающимся тоном произнес Шамышов. — Я же без оружия. Это неправильно, таких учить надо… Другому ничего, у другого все нормально. И плясать сможет, и жонглировать…
— Точно сможет?
— Точно, — в голосе прапорщика слышалось сомнение. — Если он, конечно, раньше умел… И если он дураком не останется. Шейные позвонки штука хрупкая…
— Под твоей гирей все хрупкие.
— Ты что мне не дал поесть? Десять минут дела не решили бы!
— Решили бы. Мы и так впритык едем, впрочем, так и задумывалось.
— А куда спешим?
— На поезд, естественно.
— Ясненько… Слушай, Никита, ты весь свой дом переполошил.
— Ерунда.
— Ну, конечно, барин! У барина проблемы, вся челядь под ружье!
— Да при чем здесь… Наша фирма в строительстве дома принимала долевое участие. У меня полподъезда коллег. И они заинтересованы в благополучном исходе дела не меньше моего. Так что "под ружьем" только те, кому положено. Кроме одной старушки.
— И одного старичка.
— Это ты уж не про себя ли? Хорош друг! Договорился! Еще не поздно…
— Ладно, не возникай. Это я так, от голода…
24
Ледок видел, как Лавин с мужиком в очках вылезли из кузова "газика". К ним тут же подбежал высокий парень и что-то передал, по всей видимости — билеты. Приехавшие направились на перрон.
…Восемь человек из команды Охотника сосредоточились на площадке пятого этажа. Покалеченные "торпеды" уже были перенесены в машину. Один из "бойцов" залепил жевательной резинкой глазки двух соседних квартир, используя для этого монетку, чтобы не оставить отпечатков пальцев.
— Черт, началось! — одними губами прожестикулировал находившийся за дверью охранник "Старого Дома". Он повернулся к своим товарищам.
Самый молодой из них, крутнув в руке пистолет, красноречивыми жестами предложил выскочить в подъезд и навести порядок, но старший состроил ему в ответ такую свирепую гримасу, что тот моментально угомонился и даже спрятал оружие в кобуру.
Кулибин действительно возился с замком буквально считанные секунды, причем совершенно бесшумно. По его сигналу четверо подельников ворвались в квартиру, а спустя какое-то время, уже поняв, что западня пуста, вошел и он сам. Ребята рыскали по комнатам, немного спонтанно, но в целом грамотно производя обыск, бесполезность которого была ясна абсолютно всем.
Кулибин не стал пользоваться рацией. Подойдя к шторе, он снял "комарика" и тихо произнес единственное слово, не сомневаясь, что будет услышан Охотником:
— Пусто…
Он собрал "торпед" в одной из комнат и отдал распоряжение:
— Фотографии, записные книжки… На все — сорок пять секунд. Действуйте!..
…Охотник не скрипел зубами, не матерился и не метался из угла в угол. Он, внешне спокойный и даже немного расслабленный, стоял, опершись руками о спинку стула, и смотрел в ночь за окном. Принимая заказ, он дал себе зарок, что это будет его последнее дело: годы давали о себе знать, да и причитающейся доли хватило бы до конца жизни, запросы у него не столь уж и велики. Сейчас Охотник жалел о том зароке: плохая примета, такие решения следует принимать после выполнения работы, а не до. Собственное пророчество могло сбыться вовсе не таким образом, каким он себе представлял.
Оставалась еще надежда на Ледка. Он был лучшим в команде. Серьезнейшим образом обученный офицер, не то, что эти узколобые "дикие гуси". Уж он бы не позволил себя вырубить в подъезде. И раз от него ничего нет, значит, он идет по следу…
Ледок попытался связаться со своими по рации, но безуспешно. Он уже хотел было искать исправный телефон, когда вокзальное радио на удивление чистым и внятным голосом дикторши сообщило, что скорый поезд Барнаул-Москва отправляется с первого пути.
Состав сделал судорожный рывок и медленно пополз вдоль перрона. Чертыхнувшись, Ледок расстегнул полупальто и бросился к последнему вагону.
Пожилая проводница в форменной одежде уже опускала тамбурную откидную платформу, готовясь закрыть дверь, когда взлетевший в вагон, будто из воздуха, парень чуть не сшиб ее с ног.
— Ты что, рехнулся! — закричала она в сердцах. — Убиться же мог, дурень…
— Разберемся, мамаша, разберемся. — Ледок спокойно улыбался. — Разберемся…
"Плечо" второеБарнаул — Москва
1
Лавин вытащил из чемодана вареную курицу, палку колбасы, батон хлеба, сыр, консервы, пластиковую бутылку лимонада. Из шамышовской сумки была извлечена на свет баночка грибов, приготовленных Марией Сергеевной.
Они быстро съели все, что уместил купейный столик, выпили лимонад.
— Доволен? — взглянул на друга Никита.
— Нормально. Теперь мы можем говорить открыто, или ты опять чего-то опасаешься?
— Думаю, теперь можем.
— Так рассказывай.
— Ну, хорошо, расскажу, а то ты от любопытства слюной изойдешь. Провернули мы однажды одну операцию. Надеюсь, не будешь спрашивать какую, это к сути дела не относится, чисто коммерческая сделка. По условиям договора оплата должна была последовать не сразу, а через определенное время. Потом эти условия несколько раз менялись по соглашению сторон. Вернее сказать, менялись долги… Мне должны одни, им другие, тем третьи, я в свою очередь сам кому-то должен. Проводим взаимозачеты, передаем друг другу цессии…