— Говори по-русски.
— Цессия — это уступка права требования, перевод долга, словом… в общем, обычные деловые отношения. В результате всех этих перетрясок я даже увеличил свою дебиторку…
— Переведи.
— То есть мне стали должны больше, чем первоначально. Понимаешь, одни долги более ликвидны и стоят дороже, другие — наоборот. Имеет значение также время исполнения обязательств, валюта расчетов и так далее… Есть такое островное государство Науру. Не думаю даже, что ты слыхал о таком…
— Отчего же, слыхал.
— Не заливай. Я сам-то о нем только из-за нашего дела услышал.
— Ну и что? — пожал плечами Шамышов. — А я вот давно информацию имею. Науру — атолл между Соломоновыми и Маршалловыми островами. Если ориентироваться на Кирибати — то к западу. Порядка восьми с половиной — девяти тысяч населения. Валюта — австралийский доллар. И все такое прочее.
— Всё такое прочее! Ты, мерзкий старик, издеваешься надо мной! — Казалось, Лавин не на шутку разозлился. — Прикидываешься эдаким безобидным мухомором, а сам — садюга, каких поискать!
— Когда я первый раз лежал в госпитале, то читал книги, все подряд… а второй раз особо читать не мог, зрение-то — около нуля, это потом получше стало да к очкам попривык. Короче, я географические карты разглядывал, с лупой. Скучно же. А они цветные, конфигурации у стран интересные. А соседи по палате мне приложения к ним читали, где сколько населения и все такое, площадь, там, кто правит. Потом жена читала. Я, можно сказать, наизусть все эти картинки знаю…
— Молодец, дед. Я тобой горжусь.
— Брось трепаться.
— Так вот, Науру эта живет банковским бизнесом. Оффшор там, куча льгот…
— Типа Каймановых островов?
— Примерно. Так получилось, что плодом всех сделок, в числе которых были и мои, стали облигации одного… я даже не знаю, как сказать…
— В чем проблема?
— Хотел сказать бельгийского банка. Но он не бельгийский, поскольку зарегистрирован в Науру. То есть науруанский. Хотя в какой-то мере и бельгийский… вернее, он как бы дочерний банк респектабельного брюссельского банка, выступающего в свою очередь генеральным гарантом по всем его денежным операциям. Что-то в этом роде.
— Черт с ним. Я гляжу, ты сам запутался, на тебя не похоже, приятель.
— Да мне эти детали постольку — поскольку. Мой должник — московская фирма. Но если облигации вовремя не обменять, москвичам просто нечем будет со мной рассчитываться. Так что мы все в завязке, и деваться тут некуда.
— Твоя доля большая?
— Смотря с чем сравнивать. На фоне общей суммы — не очень, а по нашим меркам — большая. Да и в любом случае не хочется дарить ее каким-то бандитам.
— Само собой! — обреченно вздохнул Шамышов. — И куда ты должен сдать этот ящик?
— В Москве сидит представитель брюссельского банка и ждет до определенного срока. Суть в том, что науруанский банк, из-за облигаций которого мы здесь и находимся, ликвидируется. Что-то там поменялось в законодательстве не то Науру, не то Бельгии… Банк-гарант готов принять к зачету облигации "дочки", но, опять же по закону, это возможно сделать в течение определенного времени, значительная часть которого уже истекла. Случились некоторые накладки… Бельгийцы ни при чем, москвичи проверили. Сбой произошел в Хошимине…
— А, наши вьетнамские друзья…
— У наших "вьетнамских друзей" тоже большие перемены. И опыт боев, кстати, не меньше нашего. Они уже показывают зубы. Так вот, сидит, значит, полномочный представитель брюссельского банка — датский гражданин норвежского происхождения Кнут Веренсен в офисе, расположенном в районе Арбата…
— Я давеча правильно определил характер происходящего — шпионские игры. Банк бельгийский, представитель из Дании, сам норвежец, облигации науруанские, шли через Вьетнам, и все это на доброй русской закваске! Такого специально не придумаешь!
— Э-э, старик, ты отстал от жизни! Так все в мире и делается. В Европе границы вообще стираются. Хотя… в чем-то ты прав. Я когда факс со всей этой информацией получил, тоже слегка удивился.
— Ну и что этот бельгийский датчанин дальше будет делать с этими облигациями?
— Во-первых, удостоверится в их подлинности… Затем погасит их. Или уничтожит. Приняв предварительно к зачету, конечно.
— А что взамен?
— Взамен — ценные бумаги брюссельского банка. Или зачисление соответствующих сумм на определенные счета в том же банке.
— Я буду знать код "дипломата" или, по-твоему, мне это ни к чему?
— Обязательно будешь. Мало ли что. Номер части, где ты меня мучал два года.
— Не очень дальновидно. Если прокачают наше знакомство, могут сопоставить…
— Зато не забудешь.
— Почему ты не нанял ментовскую охрану? Это было бы логично…
— Нет уж, мой принцип — держаться от них подальше. Вовсе ничего хорошего не вижу, что они могли бы сунуть свой нос в этот кейс. Утечка информации — гарантированных сто процентов. А не дай Бог стрельба, начнут крутить на всю катушку: что вез, куда вез, зачем вез… Да и не будут они стоять насмерть за чужое добро. Кроме того, им можно приказать, они же люди подневольные. Скажет какой-нибудь мудак с большими звездами на погонах сдать груз под расписку — куда денутся, сдадут.
— А я, выходит, подходящая кандидатура — стоять насмерть за чужое добро?
— Ты мой друг. И никакие СОБРы-ОМОНы с тобой не сравнятся. Так что не ворчи.
— Я так понял, ты не собираешься сдавать кейс своим московским друзьям. Почему?
— В том-то и дело, что они мне не друзья. Я их едва знаю. Образно говоря, мы случайно оказались в одной сберкассе, когда на нее напали бандиты, вот и все.
— Ты им не доверяешь?
— Честно говоря, нет. Лучше уж я сам доведу дело до конца.
— Но они могут не согласиться с такой позицией. Они ведь тоже не дети.
— Им придется согласиться. Я заберу свою долю, а остальные деньги перегоню на резервный счет, такой имеется. Они получат свою часть. Львиную часть.
— Смотри, тебе решать.
— Ладно, давай-ка поспи, а я подежурю. Думаю, мы от них оторвались на несколько часов. Следующей ночью спать вряд ли придется.
— Откуда такая уверенность?
— Интуиция. Помяни мое слово. Мне их шеф звонил, сделку предлагал…
— Ты ему не сильно нагрубил?
— Совсем не грубил. Ложись давай.
— В квартире ты рассказывал то, что наши гончие должны были услышать, мне ты рассказал то, что я, по-твоему, должен знать. Что мне достаточно знать…
— Не пойму, куда ты гнешь.
— Вот только не делай из старика идиота. Я сам тебя кое-чему учил, и не рассказывай мне сказки про нехватку времени на подготовку. Давай излагай, что ты там придумал на самом деле. А то некрасиво получается…
Лавин рассмеялся.
— Ну, Маркелыч, ты настоящий разведчик! Хрен тебя вокруг пальца обведешь!
— Зачем тогда пытаться? — пожал плечами отставной прапорщик.
2
— Они здесь? — пожав Ледку руку, сразу же поинтересовался Охотник.
— Здесь.
— Из купе выходили?
— Один раз, ночью, в туалет, по очереди…
— Тебя срисовали?
— Вроде, нет. Но кто даст сто процентов…
— Ну, ладно, иди отдыхай. Можешь даже поспать, тебя разбудят…
Ледок сумел связаться со своими только через несколько часов с какой-то станции. Выскакивая на предыдущих остановках, он попросту не мог найти телефона с междугородной связью. Ночью на станциях было пусто, а идти в милицию по понятным причинам не хотелось, как не хотелось и отходить далеко от поезда, даже если время позволяло, ведь "пассажиры" могли сойти в любой момент. По крайней мере этого нельзя было исключить, они уже не раз показали, что кое на что способны.
Охотник со своими людьми догнал поезд уже под утро. В настоящее время все находились на своих местах и только ждали команды…
— Стоит ли спать? Может, сразу и возьмем их? Утречко, самое время…
— Шеф не рекомендовал.
— При чем тут шеф? Шеф далеко, он сам еще небось почивает… — Ледок усмехнулся. — Да и вообще, не его это компетенция. Он пусть бумажки подписывает, "бабки" туда-сюда гоняет. Раз финансовый гений, пусть финансами и занимается. А уж мы…
— Знаешь, чего он опасается? Что мы не сможем их взять. Вот так.
— Что?!
— А чему ты удивляешься? На вокзале мы их упустили, на выходе из дома тоже…
— Ничего мы не упустили. И сейчас они под нашим наблюдением…
— Благодаря тебе.
— Послушайте, командир, они сейчас тепленькие, со сна, нас не ждут. Вломиться в купе и не разводить антимоний. Зачем усложнять, если все можно сделать просто?
— Шеф наш, кстати, вовсе не дрых всю ночь, как ты думаешь. Он собрал информацию на Лавина и этого, второго. И я с ним согласен: их голыми руками не возьмешь.
— Чем же они выдающиеся?
— Клыкова помнишь?
— Какого? Двоих знаю.
— Подполковника из "пятерки".
— Ну. Царство ему Небесное.
— Так вот, говорят, это Царство они ему устроили.
— Кто?! — изумился Ледок. — Это сельпо? Не смешите, Клыков был зверюга!
— У одного из этого "сельпо" — двадцать лет разведстажа и четыре боевых ордена. Видел, что он с нашими "командированными" сотворил?
— Мы с вами не "командированные". И еще несколько ребят.
— Второй "сельпо" пишет научные монографии. И если бы его доля, которую он везет в "дипломате", досталась нам с тобой, то хватило бы на жизнь еще и нашим внукам.
— Что же он делает в этой деревне? Где даже рация через раз работает.
— Спроси у него при случае. Подозреваю, что он просто любит свой город. Бывает, знаешь…
В тамбур вышел пассажир. Прикурив сигарету, он поднял глаза, наткнулся на враждебные взгляды двух мужчин и ощутил такую явную волну неприязни, исходящую от них, что счел за лучшее перейти в соседний вагон.
— Кстати, о "дипломате", — продолжал Охотник, когда пассажир ушел.
— Ты уверен, что он у них? А то получится, как в том анекдоте…
— Чемодан у него большой. Да и куда они в таком случае едут пустые? Не будь у Лавина "дипломата", он бы полетел самолетом. Это безопаснее и быстрее. Нет, девяносто пять процентов, что кейс у них.