— Зачем тебе это? Меньше знаешь, меньше нервничаешь.
— Не скажи. Вдруг там взрывчатка. Или документы, представляющие государственную тайну. Может, ты шпион, почем мне знать.
— А хоть и шпион, — ухмыльнулся Охотник. — Что это меняет?
— Не шути так. Я патриот. Короче, что в "дипломате"? Колись.
— Банковские облигации.
— Когда возьмем его — покажешь.
— Если смогу.
— Не шути, говорю. Не думай, что если ты "вбашляешь", то уже и купил меня. Здесь я хозяин, и тебе придется с этим считаться.
— Ты не понял. Сейф на замке и открыть его невозможно.
— Но пассажиры ведь знают код?
— Знают.
— Значит, спросим у них.
— В таком случае, ты увидишь все, что пожелаешь. Только надо снять их с поезда.
— Снимем.
— Мы уже пытались.
— Вы — это вы. А мы — это мы.
— Ну-ну, — усмехнулся Охотник. — Посмотрим, велика ли разница.
— Не сомневайся. Твое дело в надежных руках, как шутят патологоанатомы.
— Обхохочешься, — жестко глядя майору в глаза, произнес Охотник.
— Слушай, а этот дед, который в очках, правда, такой крутой, как ты рассказываешь?
— Правда. И парень тоже — не шляпа. Имей в виду, они уже четверых моих вывели из строя.
— Моих не выведут, не переживай. Это настоящие волкодавы.
— Ну-ну, — вновь усмехнулся Охотник. — Попутного вам ветра.
Майор требовательно протянул руку.
— По результату, — попробовал возразить ему Охотник.
— Сейчас! — отрезал омоновец.
Пачка денежных купюр перешла от одного хозяина к другому.
— Все, считай, что твой "дипломат" уже у тебя. — Майор поднялся.
— И все-таки я не пойму.
— Чего?
— Как это ты с такой большой кодлой не можешь прищучить двух каких-то шнурков?
— А я даю возможность тебе заработать, — оскалился Охотник.
14
На пороге стояли четверо здоровенных, грозного вида омоновцев в полной боевой экипировке. Старший отличался от остальных отсутствием "сферы" на голове.
— Майор Чересседельников, — представился он. — Транспортный ОМОН.
Лавин, не отвечая, выжидающе смотрел на милиционеров.
— Что не открывали? Мы стучим, стучим, понимаешь ли… Боитесь?
— А что вам, собственно, надо?
Майор, игнорируя вопрос Никиты, несколько секунд пристально глядел ему в глаза. Наконец он тихо процедил сквозь зубы:
— Ну, где?
— В соседнем вагоне, — прошептал в ответ Лавин и заговорщически подмигнул.
— Кто в соседнем вагоне? — на мгновение оторопел Чересседельников.
— А кто — где?
— Шутник, значит? — майор обнажил в улыбке крепкие ровные зубы, но глаза его при этом остались льдисто-колючими. — Это хорошо, что шутник. Легче работать.
— Рад услужить, — тяжело вздохнул Лавин.
— Так где твой полковник?
— Полковник? — Тут уже оторопел Никита. — Какой полковник?
— А то ты не знаешь! — нехорошо ухмыльнулся Чересседельников.
— Я знаю только старшего прапорщика. Вон он сидит, — кивнул Лавин через плечо.
— До "куска" мы еще дойдем. В свою очередь, — пообещал омоновец.
— Коз-зел! — тихо, но четко проговорил Шамышов и хрустнул пальцами, разминая их.
— Ладно! — Майор ткнул пальцами Никиту в грудь. Ткнул без видимого усилия, но тот, не удержавшись за косяк, отлетел на пару шагов вглубь купе. — Давай-ка мы выйдем!
— Что здесь происходит?! — Бас Кулакова и на сей раз был на должном уровне. Видимо, ему очень понравилась переданная Лавиным статья, и он был не прочь получить еще одну такую же. — Ну-ка, расступись!
— Вот и наш полковник! — довольно улыбнулся майор. — А ты говорил…
— В чем дело?! На каком основании?! Кто старший?! — продолжал греметь Кулаков.
— Ну, я старший, — медленно повернувшись к нему, неохотно, как бы с ленцой, выдавил из себя омоновец. — Что орешь-то? Даже если пожар — мы уже на месте.
— Что вы себе позволяете! — Кулаков был прекрасен в гневе и в своей блестящей форме. — Я заместитель начальника инспекционного отдела…
— Довольно на этом! — бесцеремонно прервал его омоновец. — Мне не интересны ни твои звания, ни твои должности, ни твое имя. Лишняя информация…
— Да как вы смеете! — возмущению полковника не было предела. — Да я!.. Да вы!..
— Хватит голосить, я сказал. А то удар хватит. Иди, отдохни, мы тебя не вызывали.
— Считайте, что вы уже уволены! Я все равно узнаю, кто вы такой! На первой же станции.
— Я — майор Чересседельников. Транспортный ОМОН. Средне-Уральская "железка". Можешь жаловаться хоть министру, хоть президенту. Только потом не пожалей об этом.
— Это вам придется пожалеть! Да я вас… В порошок!..
— Сергей, уговори штабного!
Отдав распоряжение, омоновец с презрительным видом отвернулся от полковника.
— Пошли! — Огромный, под два метра милиционер грубо подтолкнул Кулакова в сторону его купе, ничуть не смущаясь большими звездами на его погонах.
— Руки, сержант! — попытался сохранить собственное достоинство старший офицер.
— Иди давай! — со злостью прошипел омоновец. — Не доставай меня!
Он открыл дверь и буквально запихнул полковника в купе.
— Ну, сволочь! — лицо Кулакова пошло красными пятнами.
Сержант, схватив его огромной пятерней за китель на груди, грубо усадил и, приблизив лицо вплотную, угрожающе произнес:
— Ты! Крыса штабная! Если ты сейчас вякнешь еще хоть слово, я сломаю тебе руку! А если я увижу тебя в коридоре — сломаю обе! Сейчас посмотрим, как ты понял. — Громила отпустил одежду полковника и разогнулся.
— Ну, бормотни что-нибудь, попробуй. Ты же большой любитель потрепаться. Ну же, министерский…
Кулаков подавленно молчал.
— Молодец! — похлопал его по щеке Сергей. — Правильно все понял. Знаешь, что ты только что сделал? Знаешь, нет?
Полковник тщетно пытался разгладить галстук, демонстративно сосредоточившись на этом занятии и не подымая глаз.
— Ты только что спас себе руку! — садистски улыбнулся сержант.
Он посмотрел на мужчину и женщину, едущих в этом же купе и взирающих на происходящее с ошарашенно-испуганным видом, как бы призывая их разделить с ним радость. — Он только что спас себе руку. Скорее всего, правую. Везучий черт!
С этими словами омоновец вышел в коридор.
— Ужас! — прошептала женщина, сочувственно глядя на Кулакова.
— Мразь! Всю одежду помял! — спокойнее, чем диктовала обстановка, откликнулся тот.
15
Лавин с Шамышовым сидели на левой нижней полке, майор Чересседельников с Сергеем устроились напротив. Двое омоновцев и люди Охотника остались снаружи за закрытыми дверями.
— Ну, давай! — цыкнул языком Чересседельников, обращаясь к Никите.
— Что давать? Документы, деньги? Добрые советы? Бесплатные консультации?
— Кончай, Лавин, не выступай.
— Так вы знаете, кто я! — последовала усмешка. — Завидная осведомленность…
— Кончай, я сказал.
— И что же вы от меня хотите?
— Да уж, конечно, не добрых советов. И тем более, не бесплатных консультаций.
— Тогда — чего?
— Не надо так, парень. Видел, как Сережа подвинул твоего полковника?
Лавин взглянул на гиганта. Тот сидел с безучастным видом.
— Справился…
— Я специально для вас эту демонстрацию устроил, — сообщил майор.
— Мы так и поняли, — глухо произнес прапорщик.
— Вот и отлично. Надеюсь, что вы также поняли, что нам никто не помешает сделать свое дело. Мне лично лишний шум ни к чему. Предпочитаю действовать без стрельбы и зуботычин…
— Хочется верить, — буркнул Маркелыч.
— Поэтому очень рассчитываю на ваше сотрудничество, мужики.
— Докатились! Уже купленные "мусора" призывают нас к сотрудничеству!
Сергей напрягся. Чересседельников успокаивающе положил ему руку на колено.
— Не заводись. — Он перевел взгляд на Шамышова: — А ты не нагнетай, старик. Мы ведь тоже не железные, у нас тоже нервы. Можем и обидеться.
— И обидеть, — добавил сержант.
— Да, и обидеть. Так что следи за своим языком. Для своего же блага.
— Извините, — покорно кивнул старший прапорщик, — впредь я буду осторожнее.
— Правильно. Итак?.. — выжидающе уставился майор на Лавина.
— Что?
— Есть два варианта. Или вы отдаете мне имеющийся у вас "дипломат"…
— Какой дипломат?
— Ты прекрасно знаешь какой! Отдаете сами, добровольно, поступив как умные, цивилизованные люди. Ну и сообщите код, конечно…
— Или?
— Это "или" вам вряд ли понравится.
— И все же интересно.
— Или я говорю Сереже "фас", мы снимаем то, что от вас останется после поезда, а в дальнейшем я и мои люди будут относиться к вам не как к умным и цивилизованным согражданам, а как к полуфабрикатам для крематория. "Дипломат" заберем в любом случае.
— Перспективка…
— У вас есть выбор.
— А зачем ты нам его даешь? — Этот вопрос задал Шамышов. — Любишь играть?
— Угадал, старик. Страсть как люблю играть. А иначе жить скучно.
Разница между ними была от силы в пять-шесть лет. И если Маркелыч выглядел намного старше своего возраста, то Чересседельников был моложав, крепок, и ему этот немного комичный старик действительно казался стариком.
— У нас есть время подумать? — вздохнув, спросил Никита.
— А как же! Целых полминуты. Тридцать секунд. Думайте.
Друзья переглянулись. Лавин вопросительно поднял брови. Маркелыч едва заметно пожал плечами и развел руками.
— Время истекло, — заявил Чересседельников. — Огласите вердикт.
— Ваша взяла, — произнес Лавин.
Шамышов молча уставился в окно.
— Давайте. Только без фокусов, — предупредил майор. — Сережа этого не любит.
Тот всем своим видом подтверждал слова командира. Острый взгляд, напряженный палец на спусковой скобе… Теперь он походил не на деревенского увальня, а на готового к прыжку хищника. И сидел он грамотно, и оружие держал правильно…
— Он под вами. Можете сами достать.
Сергей молча встал и переместился к дверям, заняв удобную позицию.