— Как семья? Порядок?
— Порядок. Какие-то новые стороны жизни открываются, новые цвета, если хочешь. Когда дочка впервые осознанно сказала "папа", я чуть с ума не сошел от восторга. И жена… это не просто отношения с женщиной, это… семья, словом. Сам другим становишься. Есть ради кого жить, есть где душой отдохнуть. Заветная гавань, так сказать…
— Да ты поэт!
— Никаким боком. Подавляющее большинство людей на планете живет семьями. Это природная необходимость. Всякие иные формы — аномалия.
— Это хорошо, что ты так любишь семью. Рад за тебя, дружище, искренне рад.
— Тебе-то кто мешает? Ты жених завидный. И из себя — первый сорт, и с капиталом.
— Да вот как-то не получается. Раньше, как ты понимаешь, Контора не поощряла демографические притязания сотрудников…
— Но и не препятствовала.
— Да, не препятствовала. А в других отделах даже заставляла обзаводиться семьями, не то путь на "холод" был заказан. Хотя смысла особого не было.
— Точно, не было. У всех предателей имелись жены и дети, у всех, но никого из них это не остановило.
— Да-а. Но в нашем отделе женитьба-замужество не поощрялось. Вроде как опасный участок работы. А на самом деле почему, как думаешь?
— Черт его знает. У начальства всегда свои соображения. Иногда тупые.
— Ладно. В общем, не встретил я такую женщину, как твоя жена, не зацепил меня никто. А сейчас, наверное, уже поздно. Без трех лет полтинник, какая уж тут семья.
— Брось! Ты ведь сам не считаешь себя стариком, только кокетничаешь!
— Верно… Желание поработать есть?
— Об этом я сказал тебе еще по телефону. И ты же видишь — я здесь.
— Задание очень опасное…
— Да не пугай ты меня! Давай по существу.
— Задание очень опасное. И, скажу тебе честно, я бы за него не взялся. Ни за какие деньги…
4
Вот тогда бы ему и остановиться, пойти на попятный. Но Луис не почувствовал, не прочувствовал опасности. Тогда не почувствовал…
К тому же жена решила отдать их дочь в музыкальную школу и купить ей пианино. Значит, нужны деньги. А чем опаснее дело, тем больше платят…
— Что за маршрут? Ирак, Уганда? Или, может быть, Колумбия? Ливия?
— Эк тебя на экзотику потянуло, — усмехнулся Ричи.
— Чечня? — прищурился Луис.
После небольшой паузы Ричи, как будто решившись, выдавил из себя:
— Дальний Восток.
— С каких это пор российский Дальний Восток стал опасным маршрутом? — удивленно изогнул брови Луис.
— Все дело в грузе. Я не могу посвятить тебя в детали дела, пока не получу твоего согласия на его исполнение. Я даже не должен был упоминать про Дальний Восток.
— Ну, а условия контракта ты мне можешь изложить до принятия решения?
— Само собой. Десять тысяч за выполнение задания плюс тысяча на расходы.
— Долларов? — потирая подбородок, переспросил Луис.
— Долларов, "гринов", "баксов", "зеленых" — как тебе привычней, так и называй.
— Слушай, Ричи, если это так опасно, какого черта ты вообще меня сюда вытащил? Я жил и жил себе спокойно…
— Потому что лучше тебя эту работу никто не сделает. По крайней мере, я не знаю ни одного человека в своем окружении, равного тебе.
— Не преувеличивай. Ты сам мог бы организовать…
— Уже нет. Последние пять-семь лет я слишком вкусно ел и мягко спал…
— Вот и взбодрился бы.
— Стимула нет, — щелкнул языком Ричи. — А у тебя есть. Не так ли?
— Есть, есть. Ладно, излагай свое "особо опасное задание", это даже интересно.
— Но помни, ты дал согласие. И обратного пути у тебя нет, дружище Луис.
— Хватит об одном и том же. Итак, что я должен сделать? И в какой срок?
— Два с половиной года назад была затеяна одна торгово-финансовая операция…
— Олигархами? — в голосе Луиса слышалась ирония.
— Да хоть бы и ими. Суть операции была в том, чтобы, перегнав за границу, ну, скажем, металл…
— А на самом деле — что?
— …Чтобы, перегнав за границу металл, не платить обязательных отчислений с валютной выручки, как того требовало законодательство. Для этого была разработана сложная многоходовка с участием нескольких российских и зарубежных фирм. Каждый имеет в деле свой интерес. В настоящее время операция подходит к завершающей стадии…
— Я весь внимание.
— Деньги по нескольким каналам должны поступить тем, кто их заработал.
— Наша задача?
— Наша задача — обеспечить один из этих каналов.
— Подожди, я что, должен выступить в качестве инкассатора, я правильно понял?
— Почти. Из одного банка, зарегистрированного в Науру… Тебе знакома эта тема?..
Луис кивнул. Он был осведомлен об оффшорной зоне этого островного государства.
— …Так вот, из этого банка в Россию поступили облигации на сумму…
— На сумму… — кивнул Луис.
— Двадцать четыре миллиона долларов. Не сказать, что уж очень много…
— Ценные бумаги — те же деньги.
— Ты прав. Но в нашем случае, во-первых, надо знать, кто тебе обменяет эти бумаги на деньги, а сделать это можно лишь в одном месте… Во-вторых, надо успеть к определенному сроку. Потом эти облигации не сгодятся даже на подтирку — структура бумаги не соответствует.
— Какой же срок?
— Для тебя — восемь суток на доставку этих облигаций мне, начиная с завтрашнего дня.
— Хорошо. Детали?
— Детали, детали… — Ричи в очередной раз вздохнул. — Начальный пункт маршрута — Владивосток…
— Туда мне и ехать?
— Нет. Боюсь, такая дорога даже тебе оказалась бы не по плечу.
— Мне все страшнее и страшнее, — хмыкнул Луис.
— Фирмы, имеющие бонусы, базируются по всей стране. В том числе и во Владике. Часть пути они взяли на себя. По нашей настойчивой просьбе.
— Почему же часть? Доставили бы груз до Москвы. Во Владике ребята серьезные.
— Не настолько, чтобы вылезти за пределы территории, которую контролируют.
— Ну, передали бы партнерам, контролирующим следующую территорию. И так далее, по цепочке. Не такая уж сложная схема.
— Они-то передали по цепочке. А вот остальные отказываются играть в курьеров. Требуют, чтобы уполномоченное банком лицо приняло облигации на месте. А банкиров от одного слова "Сибирь" в прозелень бросает…
— Да им по большому счету вообще плевать. Успеем к предельному сроку обмена облигаций — наше счастье. Не успеем — им еще лучше, не надо будет заметать "русский след". Как бы речь шла об их кровных интересах, они бы не то, что в Сибирь, черту в жопу залезли. А так: "учет и эквивалентный обмен на иные ценные бумаги будем производить только в Москве!" И точка.
— Могли бы вообще сказать: в Женеве или в Нью-Йорке. Или просто хвостом вильнуть.
— Да нет, — улыбнулся Ричи, — это бы уже совсем был беспредел. А земной шарик не так велик, всю жизнь не пробегаешь. Это политиков наших, болтунов, не уважают, а деловые люди много не говорят, буржуи это ох как тонко чувствуют. Словом, на Москву мы согласились. Потому ты и здесь.
— Где сейчас облигации?
— В Иркутске. Владивостокцы, особо не упираясь и не изощряясь, зафрахтовали военно-транспортный самолет, погрузили на него "братков" с автоматами…
— Однако…
— Это же тебе не "Аэрофлот", контроль проходить не надо. Вояки сейчас готовы продать все что угодно.
— Значит, в Иркутске? Почему бы им тоже не зафрахтовать самолет?
— У иркутян нет такой возможности. Кроме того…
— Кроме того? Послушай, Ричи, ты все время делаешь какие-то многозначительные паузы. Раньше подобное тебе было не свойственно. Это что — возрастное?
— Правда? Может быть. Я не замечал.
— Ладно, неважно. Что дальше?
— По идее "АН" должен был доставить груз, не наш, а свой армейский, попутно, конечно, и наш, в Читу. В Хабаровске он дозаправился, но миновав Читу, проследовал к Иркутску, как наши партнеры и договаривались с экипажем и его начальством из командования округом.
— Традиционный флер.
— Именно. Но вот что странно: на полпути между Читой и Иркутском его пытались завернуть.
— Как это?
— С земли, конечно. До истребителей-перехватчиков дело, к счастью, не дошло. По радио поступил приказ срочно приземляться на одном из читинских военных аэродромов.
— Круто!
— Еще бы не круто! Командиру грозили всеми земными карами — от брутального разжалования до разрыва отдельных частей тела.
— А он? Внимал "браткам" с "Калашниковыми"? Или просто игнорировал?
— Он заявил, что не может выполнить приказ по техническим причинам: мол, какая-то поломка в самолете, а Иркутск ближе. Словом, отработал свой гонорар на все сто. Видать, было из-за чего рисковать. В Иркутске передача груза произошла гладко. А в Чите, как выяснилось, самолет собрались встретить по всем правилам войскового захвата.
Ричи нажал кнопку интеркома.
— Пять минут, — послышался голос секретарши.
— Два кофе, пожалуйста. Вот и сидит наш иркутский товарищ с кейсом облигаций, дрожа, как овечий хвост, — продолжил рассказ Ричи. — Это еще не все. Неожиданно уволился его начальник службы безопасности.
— Что так?
— Без каких бы то ни было веских оснований. Старый битый волк, очень опытный оперативник, промякал что-то про здоровье и свалил. Еще у нескольких человек из окружения нашего партнера нашлись неожиданные причины исчезнуть из города. Бедняга днюет и ночует в офисе в окружении нанятой охраны.
— Кто же это затеял такую охоту?
— Ты будешь смеяться, но мы не знаем, кто хочет окунуть свою ложку в наш горшок с кашей!
— Ну, дела!
— Да вот…
— Вы не знаете! Вы! С вашими деньгами, опытом, специалистами, людскими резервами! Вы не знаете, кто против вас воюет! Ты прав, это смешно!..
— Мы принимаем меры предосторожности, но лишь потому, что так принято при проведении любой операции. Против гипотетического врага, то есть против всех. Впервые мы поняли, что существует не гипотетический, а вполне реальный враг лишь позавчера, после истории с самолетом.
— Я где-то вычитал, что когда заходишь в лес и знаешь, что тебя там подстерегают сто снайперов, это легче, чем когда ты не знаешь, есть там хоть один снайпер или нет. Психологически легче, понимаешь?