Люди Охотника не решились на виду у милиционеров подойти к машине "Скорой помощи" с проверкой. Они собирались сделать это позже.
Мужчина, действительно, очень быстро спустился, неся в руках большую сумку.
— Я готов!
Он, как был в пижаме, плаще и тапках, залез в салон. Машина тронулась.
— Шестой, шестой! "Скорая помощь" движется в вашем направлении. Два врача, водитель, пожилой мужчина и женщина на носилках. Похожа на труп. Проверьте!
— Понял тебя, двойка. Вижу их. Сейчас проверим. Отбой.
— Остановиться? — спросил водитель, когда заметил двоих возле стоящей у обочины "девятки", один из которых был в милицейской форме и подавал жезлом недвусмысленные сигналы.
— Объедь их аккуратненько и остановись, — сказал сидящий рядом с ним рыжебородый. — Что ж нам остается делать!
Водитель так и поступил.
Двое подошли к "Скорой помощи". В "девятке" никого не осталось.
— Эй, командир, что за дела?
Рыжебородый вылез из кабины, устало прогнул спину, потянулся и шагнул навстречу милиционеру. Сопровождающий его штатский остановился возле задних дверей машины.
— Проверка документов и транспорта. Про взрыв слышали?
— Еще бы! Но мы-то при чем? Ты же видишь, кто мы!
— Никаких исключений. Приказ.
— Давай быстрее, а то у нас смена кончается.
— Откройте дверцы, — попросил штатский.
— Открой сам, они снаружи открываются.
Рыжебородый сунул сигарету в рот и полез за зажигалкой в карман.
Милиционер протянул руку к водителю, чтобы забрать документы.
Штатский разомкнул створки задних дверей.
Рыжебородый уронил зажигалку и нагнулся за ней.
Маркелыч, откинув простыню, молниеносно извернулся, схватил штатского за грудки, рванул его на себя, прижал к полу салона и нанес ему удар кулаком в лицо.
Рыжебородый, резко выпрямившись, отвесил "милиционеру" такой мощный хук, что тот упал на спину, даже не пикнув.
Водитель, Лукин и Иваньков застыли на своих местах в оцепенении.
— Никита, что у тебя? — высунулся из машины старший прапорщик.
— Порядок!
— Тащи его сюда!
Лавин затащил облаченного в милицейскую форму мужчину в салон. Там сразу стало тесно, и старший прапорщик скомандовал:
— Андрей, в кабину!
Лукин не заставил просить себя дважды.
— Трогай потихоньку! — крикнул Лавин водителю, и тот завел двигатель…
18
— Хорошо, что ко мне этот сунулся, а не другой, — довольным голосом проговорил отставной прапорщик, переодеваясь.
— Почему?
— Рация у мента. Значит, его голос знают. А это нам на руку.
— Какая разница, у кого рация? — продолжал недоумевать Никита.
— Ну… Мой-то не скоро в себя придет… Я его… того…
— Что ж ты так! А если бы я своего — того? Костолом старый!
— Ладно, не возникай! У Андрюхи привычку перенял, что ли?
— А вдруг это правда милиционер? — подал голос Иваньков.
— Что ты, Валерий Кондратьевич, бандюга это, — отозвался Шамышов. — Настоящие менты нас бы еще во дворе проверили и своим передали. Ты же их видел?
— Резонно.
— Ну вот. Эй, оборотень! — похлопал старший прапорщик "милиционера" по щекам.
— М-м-м… — зашевелился тот.
— Вставай, вставай, хватит придуриваться! Не так уж больно тебе врезали. Я-то знаю, когда больно. Вон, спросишь потом у своего друга. Ну, очухивайся, я сказал!
Лавин, вытащив у обоих пистолеты, уже знакомился с их документами.
— Что там?
— Охранная фирма. Мафия чистой воды. Но документы в порядке.
"Мент" сел на полу и мутным взглядом оглядел присутствующих.
— Ну вот, парень, и ладушки. Ты уже понял, кто мы такие? Или еще нет?
Тот несколько секунд, как бы сосредотачиваясь, смотрел на задавшего вопрос Шамышова, на уже избавившегося от рыжей бороды, парика и накладных бровей Лавина, на бесчувственно лежащего на полу своего приятеля и утвердительно кивнул головой.
— Отлично. Как тебя зовут?
— Зачем это?
— Скажи то же самое громче. Нам плевать, как тебя зовут, просто хотелось услышать твой голос. Ну, повтори еще раз!
— Зачем это! — уже громче и четче повторил "милиционер".
— Пойдет. А теперь скажи в свой матюгальник, что "скорую" ты проверил и все в порядке.
Парень потянулся к рации.
— Погоди, служивый, не так быстро!
— Что?
— Не торопись, говорю. Я же знаю, какие у тебя мыслишки в черепушке шевелятся…
— Никакие… не шевелятся…
— Шевелятся, шевелятся. У тебя же на роже все написано. Хочешь своих на помощь позвать. И совершенно напрасно. Ежели ты такую глупость учудишь, я раздолблю тебе яйца. Всмятку, с гарантией невозможности реставрации. Поймают нас по твоему сигналу или нет — вопрос открытый. Сам видишь, это совсем не просто. А вот обещание свое я железно выполню. Понял?
— Понял.
— Мало, чтобы ты понял. Надо еще чтобы ты проникся. Ты проникся?
— Если ты мне попадешься, гад!..
— Тьфу ты! Пугал пудель волка…
Шамышов взял говоруна за предплечье. Какого бы то ни было напряжения ни в его позе, ни в его лице не наблюдалось, просто взял. Но того буквально перекосило от нестерпимой боли.
— Пусти!..
— А ты проникся?
— Проникся! Пусти! — просипел лже-милиционер. — Все сделаю!
— Понятно, сделаешь. Куда б ты делся. Ну, держи свою рацию.
— И не шути с нашим дедом! — протирая лицо смоченным в спирте тампоном, присовокупил Никита. — Один из самых больших его недостатков — это то, что он всегда держит слово. Все-гда! Просто чудовище какое-то, а не человек. Ты еще молод, не стоит рисковать… А ты, Маркелыч, не напрягайся так на запах спирта. Уже лицо протереть нельзя!
— Двойка, двойка! Я шестой!
— Двойка на связи. Ну, что у тебя?
— "Скорую" проверил. Порядок.
— Кого везут?
— Женщину. Инфаркт.
— Холодная?
— Как голова у чекиста.
— Остальные?
— Медики. Все при документах. И жилец из нашего дома. В пижаме, но одежда у него с собой. И паспорт с собой. Муж покойной.
— Добро, шестой. Конец связи.
— Ну вот и молодец! — произнес отставной прапорщик и тут же ткнул "милиционера" большим пальцем в горло. Тот ткнулся грудью в тело своего напарника и застыл.
— Валерий Кондратьевич, ты давай переодевайся. Хватит пижаму демонстрировать, она свою роль сыграла. Держи свой костюм.
Иваньков переоделся.
— Вещи забери, — протянул ему старший прапорщик сверток с женской одеждой.
— Куда мне их… Жены это покойницы… Вот как неожиданно пригодились…
— Ну, не выбрасывать же их! Бери, весят они не много, места не займут…
— Ладно…
— За квартиру не беспокойся, — произнес Лавин. — Ребята все закроют, ключи отдадут соседям. Наш друг все проконтролирует. Даже уборку сделают.
— Зачем? Не надо. Я сам приберусь, привык… Да и не беспокоюсь я ничуть.
— Вот и отлично.
Речь шла о двух коллегах Знахаря. Передав парик, накладную бороду, дымчатые очки и свою униформу Лавину и Лукину, они по понятным причинам вынуждены были остаться в квартире Иванькова.
— Держите, Валерий Кондратьевич, — протянул Никита деньги.
— Зачем?.. Куда столько… — засмущался тот. — Вам и самим, поди…
— Бери, бери, подполковник, не мнись! — произнес Шамышов.
— У него еще есть, не сумлевайся. Если бы не ты… И он тоже это понимает, хотя и новый русский. Жизнь-то, она любых денег дороже. А уж жизнь бизнесмена так вообще на вес золота…
— Дед, кончай демагогию! — поморщился Лавин. — Спасибо вам, Валерий Кондратьевич, выручили вы нас. Крепко выручили. Это от всей души.
— Да чего там… Будете в Москве, обязательно ко мне. Обязательно! Вы же видели, я один, так что гости мне только в радость. Договорились?
— Непременно.
— Ты, Кондратьич, погости там как следует у своего однополчанина. Да за наше здоровье выпейте, глядишь, и поможет, дело такое, — похлопал москвича по колену старший прапорщик.
— О чем разговор!
— Ну, давай прощаться, подполковник. Вон твой вокзал, приехали.
— Удачи вам, ребята!
— Да уж, не помешает…
Иваньков, стараясь не наступить на распростертые на полу тела, вылез из машины и упругой походкой направился в сторону вокзала.
Давно его зазывал к себе в Рязань старинный, еще с курсантских времен, друг, да раньше все никак финансы не позволяли…
— Куда этих? — повернувшись, спросил через плечо водитель.
— Давай в какой-нибудь парк.
— Понял… Вот адрес. Серега передал. Отправляйтесь туда и ждите, он с вами свяжется.
— А ты?
— Мне адрес знать не велено. Чтобы, значит, в случае чего, я не мог расколоться. Так что добираться вам придется самим.
— Ясно.
— Дед… — хохотнул на переднем сидении Андрей. — Слышь-ка…
— Чего тебе?
— А тебе к лицу был этот халатик! Ха-ха-ха! И тапочки с помпончиками! И особенно чулочки! Вот умора! Ха-ха-ха!
— Смотрите-ка, наш адвокат очухался! — проворчал Шамышов.
— Что-то вчера не было слышно твоего задорного смеха! А, парень?..
— Не, Маркелыч, правда! — продолжал смеяться Лукин. — Тот бедолага, как увидел твою небритую очкастую харю и седую волосатую грудь над всем этим великолепием, он же чуть коня не родил! Ха-ха-ха! Такого жесткого гей-порно даже развращенная Москва не видывала! Боевой разведчик… в чулочках! Ха-ха-ха!..
— Прекрати, Андрей. Это было продиктовано жесткой необходимостью! — сам улыбаясь во всю ширь, заступился за друга Лавин. — И покрупнее деда личности, зажатые обстоятельствами, не считали для себя зазорным прибегнуть к фетишу. Керенский, например…
…Пришедший в себя лже-милиционер первым делом озаботился доставкой в больницу все еще находящегося в бессознательном состоянии напарника. Лишь после этого он связался со своими, ясно отдавая себе отчет, что при сложившейся ситуации потеря времени не имеет абсолютно никакого значения…
19
— Хочешь шампанского? — коснувшись руки девушки, улыбнулся Сергей.
— С утра — шампанское? — уголки рта Галины дрогнули в усмешке.